Художественное оформление: Редакция Eksmo Digital (RED)

В коллаже на обложке использованы иллюстрации:

© Wachiwit, arcady_31 / iStock / Getty Images Plus / GettyImages.ru;

© redhumv / E+ / Getty Images Plus / GettyImages.ru

Я, как навязчивая идея, создаю проблемы.

Шуршание осенних цветных листьев под ногами, нарушало немую тишину леса. Иногда в унисон шуршанию ветер шелестел оставшейся на деревьях листвой, небрежно роняя ее на влажную землю. Я не спеша двигалась вперед, осматриваясь вокруг и периодически поднимая лицо вверх, переставала вдыхать холодный воздух, замирая от страха. Но, понимая, что нечто темное, висящее на дереве, всего лишь обломанный сук, а вовсе не тело висельника, продолжала двигаться вперед, углубляясь в лесную чащу.

Мелкие березовые листья прилипали к влажным ботинкам, больше напоминающим берцы, и прятали их черную кожу, маскируя желтым цветом. Каждый холм, каждая возвышенность заставляли сердце сбиваться с ритма. Покусывая больно губы, я останавливалась и, ощущая головокружение и тошноту, касалась замерзшими ладонями мокрой шершавой коры очередного дерева. Руки дрожали, а ноги, словно у плюшевого медведя, не подчинялись телу. Откинув прядь волос, упавшую на влажное от капель дождя лицо, я снова посмотрела вперед. Чуть правее от меня лежали сломанные большие ветки. Замерев на месте, я подозрительно осмотрела эту объемную кучу. «Кому понадобилось стягивать ветки в одно место?» – подумала я, а мое сердце снова содрогнулось от тревожных мыслей. Подойдя ближе, я осмотрела их придирчивым взглядом. Странным было то, что эти ветки явно сорвал с деревьев не ветер, а, скорее всего, – человек. Листья на них так и не успели пожелтеть, оставшись зелеными. Они лишь слегка завяли, повиснув на тонких черешках.

Прикусив нижнюю губу, я подошла еще ближе и, коснувшись одной из веток рукой, потянула ее на себя, стянув с кучи и откинув в сторону. Та же участь постигла и оставшиеся мокрые тяжелые сучья. Смахнув тыльной стороной ладони капли со лба, я уставилась с испугом на горку из пожухлых листьев, из-под которых виднелся кусок черной ткани. Наклонившись ниже, я ухватила ее дрожащими пальцами и потянула вверх. Что-то тяжелое, находящееся под листвой, не позволяло извлечь мокрую материю наружу. Перестав дышать, я принялась откидывать листья в сторону. Тело трясло с неимоверной силой, а спина покрывалась морозным холодом, намокая от капель пота и пропитывая тонкую футболку.

Схватив пальцами очередную охапку листьев, я коснулась чего-то твердого и холодного. Они выскользнули из рук, а я заметила почерневшие человеческие пальцы. Слезы наполнили глаза, а паника безжалостно сжала легкие, причиняя боль. Сердце стучало где-то в висках, а между ключицами что-то беспрерывно пульсировало, мешая дышать. Вновь нагнувшись, я стала поспешно откапывать тело, спрятанное под грудой мокрой листвы. «Нет, – стоном вырвалось из груди, а я осмотрела родное черное от засохшей крови лицо младшего брата. – Нет!» – словно раскат грома нарушил тишину леса мой пронзительный голос, напоминающий волчий вой.

Распахнув глаза, я подняла голову с рулевого колеса и, пристально посмотрела в лобовое стекло, засыпанное пушистым снегом, чувствуя, как обжигающие слезы горечи медленно стекают по лицу. Эта жуткая картина навечно останется в моей памяти, не позволяя обрести покой. Спрятав ключ от авто в карман болоньевой куртки и прихватив с пассажирского сидения бутылку красного вина, я покинула салон.

Распахнув дверь утопающей во тьме квартиры, я вошла в прихожую и, бросив ключ на комод, стоящий под зеркалом, опустила рядом бутылку. Усевшись на мягкую банкетку, я стянула высокие тяжелые ботинки, освобождая уставшие стопы от их оков. Какая-то звенящая тишина витала в воздухе, не позволяя расслабиться.

Выдохнув напряженный воздух, я поднялась на ноги и, подхватив бутылку, прошла на кухню, отделенную длинной барной стойкой от просторной гостиной. Сознание предвкушало забытье, а тело – расслабление. Я извлекла из длинного горлышка пробку с помощью штопора и, наполнив бокал до самых краёв, взобралась на высокий стул. Оперевшись локтями о деревянную столешницу, я сжала пальцы на холодном стекле и, коснувшись бокала губами, освободила его от винного бремени. Наполнивший кровь алкоголь разлился теплом по телу, вызвав легкое и приятное головокружение. Очередная порция вина окрасила бокал в цвет крови, и я снова сделала глоток, мечтая лишиться осточертевшей памяти.

В замке послышался скрежет, а затем входная дверь негромко хлопнула. Пристально глядя в бокал, я вздохнула, не обращая внимания на звуки, доносившиеся из прихожей. Шаги… Неяркий свет наполнил пространство кухни, а я повернула голову к выходу.

В помещение вошел Макар и, заметив меня с бокалом в руке, недовольно скривился. Потеряв интерес к его лицу, я снова уставилась на багряную алкогольную жидкость. Он раздраженно фыркнул и, оказавшись у стойки, изъял бокал из моей руки. Подхватив бутылку, муж подошел к черному кухонному гарнитуру и вылил ее содержимое в раковину. Та же участь постигла и вино из бокала. Повернув лицо к окну, я не спеша выдохнула напряженный воздух. Макар опустился напротив меня и осмотрел профиль, вздохнув.

– Что произошло? – спросил он, привлекая мое внимание.

Повернув лицо, я пристально посмотрела в его голубые холодные глаза и безразлично пожала плечами.

– Уже прошло больше года, – зачем-то сообщил Макар. – Ты когда вернешься в реальность? – спросил он, а я с ненавистью взглянула на его лицо.

– Когда возмездие настигнет виновных, – произнесла я, продолжая смотреть на него в упор.

– Ты же знаешь, что мы делаем все возможное…

– Уже пора бы начать делать все невозможное, – прошипела зло я, лишаясь самообладания.

– Хватит! – рявкнул муж, ударив ладонью по столешнице, а мое и без того напряженное тело содрогнулось от неприятного громкого звука.

– Его окровавленное мертвое лицо до сих пор стоит у меня перед глазами. Его изуродованное тело не позволяет мне вернуться в вашу чертовую реальность! – крикнула я громко, а мои уши заложило от собственного голоса.

Звон, длинной звуковой цепочкой, звучал в ушах, заглушая нависшую над нами тишину.

– Прости, – шепнул он, коснувшись моей дрожащей руки, лежащей на столешнице. – Ты же знаешь, что ребята делают все, чтобы найти этих отморозков, но у них помимо этого дела еще уйма работы.

– Прости? – хмыкнула я, недовольно глядя на хмурое лицо Макара. – Ты хочешь, чтобы я им посочувствовала?

– Ну, причем тут это? – вздохнул он, отпуская мою кисть руки. – Дарья, я просто хочу, чтобы ты продолжала жить дальше. Жизнь продолжается…

– Но не моя, – перебила я мужа, не желая слушать то, что мне каждый день твердят окружающие.

– Это не повод накачивать тело алкоголем, – сказал он зло. – Если тебе плевать на свою жизнь, подумай о жизни родителей. По-твоему, они способны пережить еще одну потерю?

– По-моему, мне плевать на это, – с безразличием в голосе, произнесла я.

Вот только эти слова были не искренними. Мне вовсе не плевать на родителей, но моя боль мне ближе и роднее.

– Ты пьяна, – сделал он заключение, тяжело вздыхая. – Иди спать.

Недовольно фыркнув, я спрыгнула со стула и, обойдя длинный белоснежный диван, оказалась у окна. Наблюдая за не спеша падающим с неба снегом, я смахнула слезы с лица. Макар подошел ко мне и, замерев за спиной, аккуратно коснулся ладонью плеча. Повернувшись к его большому телу, я уткнулась в широкую накаченную грудь и тихо заплакала. Он крепко прижал меня к себе, аккуратно касаясь пальцами волос.