– Что ж, добро пожаловать в клуб, – помедлив, протянул Аполлон. – Мы тоже новенькие. – Он внимательно смотрел на Матео. – Ты выглядишь знакомо.

Тот пожал плечами.

– Вероятно, у меня просто лицо такое. Как будто похож на всех сразу.

Это никоим образом не соответствовало действительности, хотя выглядел он не так безупречно, как Аполлон или Кейден. Но разве обычные парни могли выглядеть подобным образом?

– Не расскажешь, откуда приехал и почему никогда не ел корн-доги? – поинтересовалась я, после того как Аполлон и Джош вернулись к своей игре.

– До этого мы жили в Лондоне. Там одни сосиски в тесте. – Он ухмыльнулся. – На вкус они, кстати, такие же отвратные.

– Лондон? – Я взяла последнюю оливку. – А что ты забыл здесь?

– Отец мечтал жить в Калифорнии, а потом совершенно спонтанно купил дом, и вот…

– Мне кажется, это немного несправедливо, не так ли? Тебе осталось совсем недолго до выпуска.

Матео поднес руки к огню, хотя было совсем не холодно.

– Мы часто переезжаем. Я привык уже.

– А твоя мама? – спросила я.

– Она умерла, когда я был ребенком.

И почему я вечно была такой любопытной?

– Прости, – смутившись, ответила я.

Матео просто кивнул.

– Ничего. Я ее даже не помню.

– У тебя есть братья или сестры?

Он кивнул, и у него на лице заиграла улыбка.

– Трое братьев.

– А у меня сестра, – поделилась с ним. – Младшая и жутко раздражающая, но я очень ее люблю.

Матео тихо засмеялся. Каштановая прядь упала ему на лоб.

– У меня с братьями так же.

Я слегка позавидовала ему, потому что не отказалась бы иметь семью побольше.

– Твои братья тоже идут в нашу школу? – не унималась я.

– Они студенты. Я самый младший, и моя миссия – заботиться об отце. – Он подмигнул мне. – Иногда он немного непредсказуемый.

Я не смогла сдержать смех. Что ни говори, а в проблемах с родителями я разбиралась, как никто другой.

– Нам пора, – перебила нас Афина. Матео встал и протянул мне руку, чтобы помочь подняться. Затем попрощался и направился по пляжу обратно к своему дому.

– Он милашка, – шепнула Леа на ухо. – Может, в виде разнообразия попробуешь встречаться с хорошим парнем?

– Меня это сейчас не интересует, – рассмеялась я. – Последний неудачный опыт исцелил меня.

– Не все парни придурки, как Кейден. – Леа встряхнула плед.

– Здесь должен согласиться, – усмехнулся Аполлон. – Хотя никогда не скажу этого кузену в лицо. Он весьма чувствителен. Считает себя самым умным и все такое.

– О девушках он точно ничего не ведает, – заявила Леа.

В воскресенье днем Леа уехала в Сан-Франциско. Я так не хотела ее отпускать, что ей пришлось пообещать мне скоро приехать.

В качестве утешения мама и Фиби решили испечь наше любимое печенье. За эти печеньки я готова жизнь отдать – настолько они были вкусными. И поскольку у меня не было желания прятаться в своей комнате, я уселась с домашним заданием по биологии на кухне. Это оказалось не самым мудрым решением, потому что бо́льшую часть времени мама с Фиби хихикали и отвлекали меня. Яичная скорлупа приземлилась в тесто, мука – на пол. Они перепачкали друг друга сахарной пудрой и съели больше теста, чем в конечном итоге оказалось на подносе. После того как печенье наконец-то отправилось в духовку, эта парочка уговорила меня сыграть один раз в «Уно». Я отодвинула тетрадь в сторону. Уроки смогу доделать и позже. Мы так увлеклись игрой, что вспомнили про печенье только тогда, когда по дому распространился странный запах. Фиби, которая с разгромным счетом победила нас с мамой, взвизгнула и побежала к плите.

– Вот это называется «пропеклись», – лаконично прокомментировала я, наблюдая, как мама вынимает из духовки почерневшие комочки.

Фиби с возмущением посмотрела на меня.

– Так и должно быть, – уверенно заявила она.

Мама засмеялась и начала соскребать сгоревшую корку. На самом деле они получились вкусными даже в таком виде, особенно с большой чашкой кофе. На улице уже стемнело, когда я села за домашнюю работу, в то время как мама мыла Фиби голову и укладывала ее спать. Мы целую вечность не проводили столько времени вместе.

Я погрузилась в задание, созвонившись между делом с Леа, чтобы убедиться, что она благополучно добралась до Сан-Франциско. В десятом часу я стояла в ванной и готовилась ко сну, как вдруг снова зазвонил телефон.

– Да? – ответила я.

– Джесс? – раздался столь знакомый голос. – Это твой папа.

«Пожалуйста, только не это». Вот и все, что я подумала, прежде чем сбросить вызов. Я не хотела, чтобы он присутствовал в нашей жизни. Особенно сейчас, когда мама, казалось, действительно оправилась после его ухода. Это было почти жутко. Словно у него имелось какое-то седьмое чувство. Он всегда звонил именно в тот момент, когда она начинала брать себя в руки.

Конечно, он не понял мой не самый тонкий намек. Прежде чем я успела спрятать телефон, он зазвонил снова.

Мама стояла рядом с ванной, когда я вышла.

– Почему ты не отвечаешь? – спросила она, глядя на трезвонящую трубку.

И когда я ничего не ответила, она склонила голову.

– Это твой отец?

Я кивнула и увидела огонек надежды в ее глазах. Всегда повторялось одно и то же. Пока он не наступал на эту надежду и не втаптывал ее в землю. Только теперь я лучше понимала, почему она продолжала верить в то, что однажды он вернется назад. Она любила его и не могла справиться со своими чувствами, как бы жалко это ни смотрелось.

Мама забрала телефон из моих рук и пошла в сторону спальни. Я успела услышать, как она поприветствовала его, и возненавидела за то, что ее тон звучал слишком дружелюбно, учитывая, что он с нами сделал.

Я прижалась ухом к двери, чтобы подслушать. Естественно, мне было известно, что нормальные люди так не поступают, но в нашей жизненной ситуации не осталось ничего нормального, и виноват в этом был он.

– У нас все прекрасно, – услышала я мамин голос. Зачем она врала ему? Ничего прекрасного у нас не было. Его должна мучить совесть.

– Да, девочки будут рады тебя видеть.

Ни в коем случае. Пусть даже не приближается к Фиби. Это только подарит ей напрасные надежды, что все снова будет как раньше. Она была слишком юна, чтобы понимать: некоторым мечтам не суждено сбыться. Да она до прошлого года верила в Санта-Клауса!

– Джесс нужно больше времени. У нее сейчас переходный возраст. Но она очень мне помогает.

Переходный возраст? Я, наверное, ослышалась. Не было у меня переходного возраста. Его мне пришлось перескочить. Я – единственная взрослая в этом дурдоме.

В голове промелькнула мысль выдернуть из розетки провод, чтобы оборвать связь. Я не понимала ее. Почему она не кричала на него? Почему не говорила, какой он урод? Она в самом деле думала, что если будет пылинки с него сдувать, то он вернется?

– Я знаю, что тебе тоже нужно время, – снова донесся до меня голос матери. Мне показалось или он прозвучал выше? Чего отец хотел добиться? Почему не позволял ей жить своей жизнью и не давал шанса начать все сначала? Вместо этого постоянно водил ее за нос и зарождал в ней чертову надежду раз за разом. Как она должна забыть его? Не удивлюсь, если в своей извращенной самоуверенности он расценивал ее алкоголизм как доказательство любви.

Распахнув дверь, я решительно направилась к кровати. По маминому лицу текли слезы. Все, довольно. Я с яростью выхватила у нее трубку.

– Никогда больше сюда не звони, – отрезала я. – Оставь нас в покое. Ты нам не нужен. Мы с тобой покончили, а если хотя бы попытаешься приблизиться к маме или Фиби, я тебя убью. – И сбросила вызов, не дождавшись ответа. Ладно, последнее предложение получилось чересчур драматичным, но мне все равно хотелось его убить.

– Зачем ты это сделала? – всхлипнула мама. – Ты ведь знаешь, как редко он звонит. Теперь мне снова придется целую вечность ждать звонка, а еще я хотела сказать, что люблю его. – Она уткнулась лицом в подушку.