Утром горничная прикатила тележку с завтраком: кашей и чашкой безумно вкусного кофе. Отодвинула шторы, впуская в комнату яркий солнечный свет. Яна задержала дыхание, когда на нее хлынула мерцающая волна, но ничего не случилось. Позже она вышла на площадку перед домом, прямо под солнечные лучи. Было немного неприятно, но не оттого, что солнце жгло, а наоборот, будто оно светило мимо, не желая прикасаться к ее коже.

— Яночка, ты в порядке? — вышедшая на крыльцо тетка рассматривала ее с пристрастием, как будто собиралась продавать на рынке.

Разговаривать не хотелось. Вернувшись в комнату, Яна заперла дверь и задернула шторы. Спина совершенно зажила, но по привычке она провалялась до темноты на животе.

Он опять пришел, на этот раз одетый в брюки цвета хаки, сплошь в карманах и хлястиках и простую белую футболку.

«Чего же ему от меня надо?» — думала Яна, разглядывая замершую у кровати фигуру. Время текло, шум в доме затихал, родственники укладывались спать, и в их сонном раю пушистые небесные облака были сплошь усеяны кучами разномастных денежных знаков.

— Ты бы на мне женился, будь обычным парнем? — спросила Яна неподвижную статую.

Черноглазый ответил мгновенно.

— Конечно, да, — голос прозвучал так уверенно, будто ждал такого вопроса. — Женился бы обязательно. И все у нас было бы хорошо. Ты бы улыбалась, встречая меня после работы, готовила только самые любимые мои блюда и рассказывала детям, что у них самый лучший папа на свете. Летом мы бы ездили отдыхать, куда бы только ты захотела. Как тебя зовут?

— Яна.

— Не очень-то удачное имя?

— Не очень, — согласилась она. — А тебя?

— Павлик.

— Тоже не ахти.

Он только кивнул. Говорить опять стало не о чем. В окно задул ветер, заставляя тюль взлететь, будто парус.

— Яна, поехали завтра со мной? Хочу найти в хранилище записи о таких, как ты. Надо же выяснить, что с тобой дальше будет.

— А что не так?

— Ты не умерла, не стала, как я. Но ведь изменилась? Неужели не хочешь знать, чем все закончится?

— Все закончится прекрасно. Я стану богатой наследницей и закажу себе охоту на вампира. Где кстати это можно сделать?

Павлик протянул руку и взял с прикроватной тумбочки стакан молока, который ей принесли перед сном. Через секунду бледные пальцы сжались, и в стороны брызнули стеклянные осколки, молоко хлынуло сквозь пальцы, забрызгав простынь и его штаны.

— Не знаю, как насчет богатой наследницы, а вот мертвой ты точно скоро станешь. Такой дозой мышьяка можно лошадь свалить. Сколько ты его уже выпила? Раз уж начали, не отстанут, пока насмерть не уморят. Так что терять тебе нечего, завтра выедем, как только стемнеет.

Он стряхнул с ладони прилипшие кусочки стекла и молча вытер ее о футболку.

Утром безо всякого интереса Яна наблюдала за лицом горничной, нашедшей раздавленный стакан и лужу нетронутого молока.

«Если взять ее сейчас за горло, сразу расколется», решила Яна и точно знала, что ее сил хватит легко это горло сжать, а может и сломать. Только лень. Какая разница, кто ее купил? У прадеда осталось много достойных наследников.

Павлик заявился, как только село солнце и направился прямиком в гардеробную. Принес первое попавшееся платье.

— Одевайся.

Яна не пошевелилась. Через секунду одеяло слетело и приземлилось на пол у дальней стены, оставив ее на кровати в одной сорочке.

— Я и так тебя заберу, просто не удобнее ли будет в одежде?

— Не хочу никуда ехать, — упрямилась Яна, сворачиваясь под его взглядом в калачик.

— У тебя просто депрессия, хватит валяться и прощаться со своей жизнью. Не такая уж она была и чудесная.

Тогда Яна села и решила бороться не на жизнь, а на смерть.

— Зачем тебе это? Как же погоня? Не боишься, что поймают, ведь я не сумею передвигаться быстро?

— Не боюсь, — Павлик уселся на стул, который без него уже выглядел пусто и сиротливо.

— Зачем ты собрался тащить меня с собой? — настойчиво повторила Яна.

— Люблю тебя, — вдруг сказал черноглазый. — Когда увидел там, в комнате, сразу понял, что ты среди них погибаешь. Всех, кого убил, убил за себя, кроме прадеда твоего. Его убил за то, что он в тебя выстрелил. Люблю тебя.

Его скрещенные пальцы подрагивали в такт словам.

Янины кулаки сжались так сильно, что даже захрустели.

— Сволочь, — как можно четче сказала она. — Мразь. Паяц хренов. Клоун недобитый. Свинья. Говори, чего тебе от меня надо?

Черноглазый отвернулся. Подумал.

— Ты из семьи, которую хочется задавить на корню. Ненавижу тебя, — сказал так, словно предлагал выбор. Хочешь — первый вариант выбирай, хочешь — второй.

Тогда Яна встала и начала одеваться.

Они вышли через окно и всего через пять минут оказались за воротами имения, где в лесу стояла его огромная, до самой крыши грязная машина с затемненными почти до черноты стеклами.

Павлик гнал на такой скорости, что Яна пристегнулась, чтобы не шарахнуться головой, когда колеса попадали в очередную колдобину на дороге. Странно, как машина вообще не развалилась, но судя по скрежещущим звукам, ей недолго осталось.

На рассвете Павлик заехал поглубже в лес и достал из багажника походное снаряжение. Поставил палатку, по всем правилам разложил на дне коврики, одеяло, спальные мешки расстелил.

Что-то в этих простых, точных действиях вызывало у Яны досаду.

— И что, тебе не нужно прятаться глубоко под землю?

— Неа, главное, чтоб солнце прямо не светило и света было поменьше.

Он удобно развалился на одеяле и закутался до самого носа в спальный мешок.

— А не боишься, что я тебя наружу выволоку? — раздраженно спросила Яна, его расслабленный вид ее просто взбесил.

— Неа. Убить случайно каждый может, а вот специально…

Уже через минуту Павлик спал, а Яне ничего не оставалось, кроме как лечь рядом. За ночь она и правда устала.

Вечером Павлик развел костер. Яна сидела на бревне рядом с огнем и думала, зачем? Для красоты что ли? Потом он открыл багажник и достал из походного холодильника контейнер донорской крови. Яне поплохело.

— Попробуй, — бросил ей на колени, но Яна быстро отодвинулась и прозрачный пакет упал у ее ног, тяжело и недовольно булькнув. — Интересно же, ты можешь питаться и человеческой едой и кровью? Или только чем-то одним?

Яна молча и быстро ушла за палатку и долго сидела прямо на земле, борясь с тошнотой. Настаивать Павлик не стал.

Задолго до рассвета они приехали в бывший дом отдыха, расположенный в густом старом лесу. Павлик продемонстрировал охране у ворот клыкастую улыбку и маленький золотой жетон, после чего их без единого вопроса пустили на территорию.

Еще минут пять машина петляла по дороге, заросшей со всех сторон лесом. Прямо как у прадеда. Дом вырвался из-за деревьев, будто местный охранник выскочил проверить, все ли так, как надлежит быть.

— Загородная дача клана Белолицых. Старая уже, сейчас у них другая игрушка, в Норвегии, с видом на «серые скалы бездонных фьордов». Красиво, должно быть. А тут архив остался, то, что надо. Все равно больше не знаю где искать.

— Ты же говорил, за тобой все гоняются?

— Не то чтобы все, некоторым я без надобности. Белолицые подобрали несколько лет назад, когда… меня обратили на продажу Воздушные. Это выгодно, враг врага — друг, мне нужна была информация и отдых, а им, понятно, лишний цепной пес не помешает. Вот и забыли пропуск забрать.

Павлик широко улыбался, словно домой вернулся.

«Как крысы забираемся в хозяйскую кладовку» — подумалось Яне.

В доме никого не было, Павлик открыл дверь своим ключом и повернул выключатель, вызвав вокруг взрыв молочно-белого света. Вещи бросил прямо на пол в прихожей, повернув Яну налево.

— Там кухня, надо же тебе поесть?

Среди безупречного интерьера кухни насмешливым пятном выделялся ядовито-синий холодильник, словно дизайнер на прощание все-таки отомстил окружающей безликости. В холодильнике нашлось несколько кусков торта, яблоки и просроченный сыр. Не самое правильное питание, но выбирать все равно не из чего.