<p>
Фотография заключенного с пистолетом у головы и табличкой на шее появилась на всех первых полосах газет. На табличке, под инициалами «Красных бригад», мы написали: «Кусай и беги. Ничто не останется безнаказанным. Бей одного, чтобы воспитать сотню. Вся власть вооруженному народу». Импортные лозунги, но они стали известными и в Италии.</p>
<p>
Но после этого похищения и после смерти Фельтринелли через несколько дней расследование усилилось, и полиция практически обрушилась на нас. Нам пришлось бежать как черти, чтобы не попасться. И с этого момента мы стали нелегальными иммигрантами.</p>
<p>
Полиция вышла на нас по следу Джорджио Семерии и при частичном содействии Марко Пизетты.</p>
<p>
Семерия был товарищем по Столичному политическому коллективу, который служил в армии, когда мы основали «Бр». Как только его демобилизовали, он попросился работать с нами, но, очевидно, полиция следила за ним. Мы предложили ему снять магазин на улице Боярдо, где мы хотели устроить что-то вроде секретной базы, оборудованной для того, чтобы спрятать похищенного человека. Для каменной кладки и ремонтных работ Семерия привлек Пизетту, который, как я уже упоминал, разыскивался полицией за взрывы в Тренто и просил меня помочь ему скрыться.</p>
<p>
Однажды полиция пришла в магазин, где в качестве каменщика стоял только Пизетта. Следователи узнали его и, поскольку на его плечах лежало довольно тяжелое обвинение, подставили его и убедили сотрудничать. Но он мало что знал и даже не рассказал им всего, что знал. Как только его выпустили, он позвонил нам и сказал: «Послушайте, я должен был поговорить, я говорил им эти вещи, но я не сказал им; извините, не принимайте меня за информатора, но вы доставили мне много неприятностей, я не хочу попасть в тюрьму из-за вас...». И с этого момента он исчез.</p>
<p>
Однако того, что раскрыл Пизетта, было достаточно, чтобы в нескольких наших квартирах, где полиция пыталась устроить засады. Но они всегда прибывали на место происшествия слишком рано или слишком поздно. Сосед, знакомый в этом районе, каждый раз вовремя предупреждал нас о полицейском движении вокруг наших домов. И нам удавалось проскользнуть сквозь сеть. Арестовали только Семерию.</p>
<p>
Нам повезло, но мы понимали, что нужно немедленно бежать». Маргерита, Франческини, Моретти, Морлакки, я и другие товарищи по группе — в то время нас было дюжина человек, но вокруг нас было несколько сотен сочувствующих — бросили свои дома, машины, одежду, все имущество и, практически без гроша в кармане, бежали из Милана.</p>
<p>
Силы порядка в том мае 72-го года были на волосок от того, чтобы поймать нас всех. Если бы они это сделали, то БР были бы пресечены в зародыше. Вместо этого, с того момента, они стали вооруженной группой, временно находящейся в бегах, но по-настоящему подпольной.</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
IX — У ворот Мирафиори</p>
<p>
Вы все вместе бежали из Милана?</p>
<p>
Каждый сам по себе, или, как в моем случае, небольшими группами. Вместе с Маргеритой я встретился с Франческини на площади Наполи: «Полиция у нас дома, — сказали мы ему, — мы едва спаслись». «Они пришли и ко мне», - ответил он. Тогда мы решили сразу же отправиться, все трое, на автобусе в район Лодиджано, где жил один из наших товарищей, Пьетро Бертолацци, в то время еще не действующий бригатист. По пути мы также подобрали Пьерино Морлакки, который также был спасен из ловушки благодаря наводке пожилого консьержа.</p>
<p>
Бертолацци забрал нас в старом Millecento, в который мы едва влезли: «За нами гонится полиция, мы в ваших руках, у вас будет хижина для нас, чтобы спать...». Он отвез нас в свой старый фермерский дом в Пьянелло Вальтидоне, в глубинке Пьяченцы. Переведя дух и восстановив связь с остальными через нашего провиденциального спасителя, который мог свободно передвигаться, так как был неизвестен полиции, мы начали думать, что делать.</p>
<p>
Охота, изоляция в отдаленном фермерском доме, какой шанс вы себе дали?</p>
<p>
Именно над этой проблемой мы стали размышлять и колебаться в течение трех месяцев: до июля 72-го.</p>
<p>
С одной стороны, ситуация была однозначно мрачной: Фельтринелли мертв, «Зазор» практически исчез, французские товарищи из «Нового сопротивления» разбиты, Андреас Баадер, Ульрике Майнхоф и другие немецкие боевики «Раф» почти все арестованы... Разумная оценка заставляла нас думать, что опыт вооруженной борьбы в Европе более или менее провалился, и у нас не было другого выбора, кроме как тянуть весла в лодке, пока мы еще могли.</p>
<p>
С другой стороны, именно в то время распространенная в движении позитивная реакция на убийство комиссара Луиджи Калабрези создала благоприятный контекст для вооруженной борьбы. И, прежде всего, мы получали настоятельные просьбы не сдаваться с заводов, Pirelli, Siemens, Alfa, где мы активно работали. Кроме того, группа рабочих из Fiat Mirafiori попросила о встрече с нами.</p>
<p>
Это был решающий стимул. Я отправился в Турин вместе с Маргеритой. Мы долго беседовали с двумя «делегатами», которые очень настойчиво убеждали нас открыть новый фронт в Fiat. «Вы не можете больше ездить в Милан, потому что там о вас слишком много знают», - так они рассуждали: «Так приезжайте сюда, где нас много и мы полны решимости двигаться».</p>
<p>
Вернувшись в свое убежище — из Пьянелло мы переехали на небольшую виллу недалеко от Римини, — мы обсудили предложение и решили попробовать еще раз. Мы с Маргеритой должны были переехать в Турин, а Франческини и Бертолацци, разыскав Моретти, который все еще числился пропавшим без вести, должны были попытаться поставить организацию на ноги в Милане.</p>
