– Так это же он, наш новый сотрудник, – пояснила Грекова, – выходит на работу в понедельник.
Тем вечером я бесцельно кружила по городу, сама не понимая, куда и зачем иду. Воспоминания о школьной жизни, поездки в международные лагеря для детей и потомков богов, первая влюбленность… Впервые за долгое время я вспоминала свой класс, тех, с кем училась, свою репутацию «ботаника» и редких друзей. Мы с Никой были «лузерами» в школе, и ситуациями изменилась лишь после пары лет занятий в театральном кружке. Лицедейство оказалось нам к лицу, нас вдруг заметили. И Максим, один из самых завидных мальчиков в школе, обратил на меня внимание.
Выходные перед первой встречей с Максом в офисе я провела дома за просмотром фильмов типа «Сдохни, Джон Такер!». Нашла старые альбомы и рассматривала свои фотографии. Оказалось, что я подзабыла, как выглядела в школьные годы. Неужели я была такой? С фотографий на меня смотрела серьезная юная дева – никаких улыбок, две косички, оценивающий взгляд… Рядом со мной Ника, широко распахнутые глаза и улыбка во весь рот. Как она могла со мной дружить? Ника ведь была совсем другой. Я достала фотографии из конверта с надписью «Театральный кружок. Репетиции». Здесь была «другая я», девушка, которая умеет смеяться, может изобразить, что угодно и обладает хорошими организаторскими способностями. Подумать только, какая я здесь довольная и расслабленная …
К понедельнику я убедила себя, что смогу достойно встретиться с Максимом. Никаких обмороков, перемен в цвете лица и попыток затеряться среди коллег. Но, когда я увидела его, вся решимость пропала. Максим шел рядом с отцом, тот что-то говорил сыну. Высокий, стройный, с легким загаром, в светло-голубой рубашке в тонкую полоску и черных брюках. Все те же карие глаза с прищуром и модная стрижка на светлых волосах. Я почувствовала, что меня бросило в краску, и украдкой посмотрела на своих коллег. Вдруг кто-то заметил мое волнение? К счастью, всем было не до меня, Максим стал главной приманкой. Мне показалось, моя первая любовь нервничает, что было странно. Да, новая работа, но это же компания, где в руководстве сидит его отец. Чего опасаться и беспокоиться? Сердце колотилось, и я обхватила себя руками, все еще чувствуя краску на лице.
– А он красавчик, наш новый сотрудник! – громко прошептала Люся, одна из наших менеджеров, своей подруге. – Интересно, он женат?
– Тихо! – шикнул кто-то на них. – Еще успеете перемыть ему кости!
Девчонки захихикали, а я выбралась из толпы сотрудников и отошла в сторону, не слушая, что там говорит Шанхайский-старший. Внезапное появление Максима во плоти показало, что у меня сохранились к нему чувства. Это уже не подростковая первая влюбленность, которая закончилась ничем. Максим стал тем якорем из прошлого, который поднялся и вынес на поверхность все мои глубинные сомнения, обиды, ревность, влечение и надежды. Я-то уверилась, что все забыто, я исцелилась, но это было заблуждение. Старые чувства всколыхнулись, и что мне было с этим делать, я не знала. Краем уха я слышала, как Шанхайский говорит, что Максим будет заниматься специальными проектами и помогать ему по линии GR, контактов с государственными структурами. Церемония представления закончилась, все стали расходиться, кто-то подошел к Максиму поздороваться. Взгляд Максим скользил по комнате, он заметил меня и задержался на несколько минут. Пока он общался с новыми коллегами, я пошла на кухню, приготовить себе чай. Возвращаясь к себе, с чашкой в руках, я увидела Максима. Он стоял один, как будто ждал кого-то. На его лице появилась улыбка, я догадалась, что он задержался из-за меня, и снова покраснела.
– Полина, привет! Давай, помогу, – Он забрал у меня чашку и поставил на стол. – Я знал, что увижу тебя здесь. Рад, что мы снова встретились.
Макс выдал дежурный набор фраз, но я-то видела, что он нервничает, так же, как и я.
– Привет, Макс, – я тоже улыбнулась. – И я знала, что новый сотрудник – это ты.
– Откуда..?
– Ангелина сказала, – я пожала плечами. – Она спросила, знаю ли я тебя… И я тоже рада нашей встрече.
– Сюрприза не получилось, – Макс оглянулся по сторонам. Все с любопытством наблюдали за нашим разговором. – Пожалуй, мне пора. Пищу для разговоров наши коллеги получили. Здорово, что мы будем работать вместе.
Макс кивнул головой и ушел. Не знаю, что значили его слова о том, что он рад нашей встрече. Просто дежурная фраза или нечто большее? Так все началось снова. К моим душевным терзаниям из-за встречи с Максом добавились странные сны, которые одолевали меня каждую ночь… Максим, уделив мне отдельное внимание в свой первый день в офисе, держал дистанцию. Девчонки выспрашивали меня о нем, но я только сказала, что Максим дружит с моим братом. О том, что последние годы он жил в Лондоне, они выяснили без меня. Девочки узнали, что Максим не женат, и старались ненавязчиво привлечь его внимание. Все это напоминало школьные годы, и не улучшало моего настроения.
Что с этим делать, я пока не придумала. Постепенно примирилась, что вижу Макса каждый день, и никуда от него не деться. Я не планировала из-за этого срочное увольнение, хотя не видела для себя особых перспектив в компании. Скука, постепенная утрата смысла в работе, и признаки подступающей депрессии – я ощущала их все сильнее с каждым днем. Приходилось скрывать это и сохранять лицо, но всё сложнее было носить счастливую маску. Кто знает, может после этой таинственной встречи что-то изменится?
Слава Богам, лифт ехал быстро, и наше молчание казалось естественным. Когда двери лифта открылись, Максим первым вышел из кабины и повернул налево. Я последовала за ним, и увидела приоткрытую тяжелую дверь с именной табличкой. Ангелина сидела у стола и как всегда, выглядела безупречно. Мама говорила, что Грекова – дочь Афродиты. Леди совершенство во всем. Георгий Михайлович что-то записывал, глядя на экран. Когда мы вошли, он кивнул нам, показывая, чтобы мы присаживались, и продолжал писать. Я с любопытством рассматривала кабинет, просторный, обставленный дорогой мебелью из натурального дерева и с фотографиями хозяина кабинета с известными людьми. В одежде Шанхайский предпочитал деловой стиль: обычно он носил костюмы серого цвета с рубашками синих и голубых оттенков, которые подчеркивали его ярко-голубые глаза. В коротко стриженых светлых волосах проглядывала седина, нос был длинноват, а линия рта – жесткой и четко очерченной. Не могу сказать, что Георгий Михайлович обладал волевым подбородком.
Шанхайский отложил ручку и заговорил.
– Сегодня утром я получил подтверждение информации о мероприятии, которое планируется провести у нас в Москве в июне этого года. Точнее – 21 июня. Это мероприятие совершенно уникальное, ранее ничего подобного мы не организовывали…
Он встал, вышел из-за стола и начал взволнованно ходить по кабинету – благо размеры позволяли! Я смотрела на него во все глаза – таким встревоженным я Шанхайского никогда прежде не видела. Он прошел мимо, оставив за собой шлейф аромата дорогого мужского парфюма: Георгий Михайлович предпочитал запах морского бриза.
Шанхайский остановился и, глядя на нас с Максимом, торжественно произнес, едва сдерживая ликование в голосе.
– Встреча Совета управляющих ТЭК «Олимпик анлимитед» пройдет в Москве 21 июня 2018 г. И нам поручено подготовить эту встречу!!!
После этого случилось нечто совершенно неожиданное: Шанхайский подпрыгнул, выбросив вверх кулак и закричав что-то вроде “Yes!” Я увидела Георгия Михайловича с другой стороны. Наш директор всегда представлялся мне «застегнутым на все пуговицы». Высокомерный, уверенный в себе, отличный профессионал, известный в своей области. Как и другие директора “OG Russia”, Шанхайский держал дистанцию в отношениях с подчиненными. Сотрудники знали о них только то, что должны были знать. Что касается меня, несмотря на знакомство с Максимом еще со школы, я мало что знала про их семью. Даже после поступления на работу в компанию, я никак не пересекалась с Шанхайским-старшим по рабочим вопросам. Георгий Михайлович оставался для меня величиной неизвестной. Глядя на восторженного директора, я не понимала, почему Георгий Михайлович так радуется. Что это за корпорация «Олимпик»? Какую встречу мы будем готовить? Грекова сидела, загадочно улыбаясь, и наблюдала за эскападами Шанхайского. У Максима на лице было странное выражение, которого я не могла себе объяснить.
