Он хотел вскочить, но, зажатый за столом в самом углу у окна, плюхнулся обратно на стул.

– Нет, погоди, – Катя посмотрела на Егора, сидевшего с непроницаемым спокойствием древнего идола. – В дневнике сказано, что ваш дед работал на секретном военном объекте.

– Всё верно, Катя.

– Но как он вынес оттуда образец?

– В любой системе бывают сбои. К тому же ввести обычного человека в транс несложно для сильного шамана.

– Допустим. Но неужели он подложил его в капсулу времени?!

– Если точнее, он подменил капсулу.

– И вы всё это время знали?!

– А что я мог сделать? – пожал плечами Егор. – Дед вот пытался рассказать, и его никто не стал слушать.

Катя обхватила голову руками. Мысли неслись стаей взбесившихся гончих. Памятник, капсула, церемония, почётные гости, молодёжь танцует, люди хлопают, радуются. Из бетонной ниши вырывается клубок чёрных невидимых змей. Они жалят всех без разбора, но люди пока не чувствуют смертельных укусов и уносят с собой их яд, передавая заразу друг другу всё дальше и дальше. Безумный шаман пляшет на верхушке стелы и хохочет без остановки им вслед, а за спиной у него встаёт гигантская тень в синих и черных одеждах.

– Месть должна свершиться. А Куль-отыр должен получить свою жертву.

Кто это говорит? Неужели Егор?

С его глазами что-то не так. У людей не бывает таких прозрачных глаз цвета льда.

Как дурманит голову запах этого гадкого чая! Словно в него намешали колдовских трав, лишающих способности двигаться. Володя! Почему он сидит, уронив голову на руки?

«Дед просил передать вам перед смертью». Перед чьей смертью?

Из последних сил Катя попыталась встать, но гипнотизирующий взгляд Егора вновь обездвижил её.

– Вы же умная девушка, Катя, – и его голос зазвучал неуловимо иначе. – Нельзя отказаться от шаманского дара. Или духи сведут с ума и замучают до смерти. Дед боролся с ними всю жизнь. Он долго не мог понять, что с ним происходит. Пока не нашёл старую шаманку. Она объяснила ему. К сожалению, в последний момент он снова отступил от своего предназначения. Теперь я завершу начатое, и никто мне не помешает.

Последнее, что запомнила Катя, перед тем как потеряла сознание, – две разноцветные тряпичные куколки на подоконнике.

***

В кабинете директрисы музея раздался телефонный звонок. Светлана Игоревна изящно взяла трубку наманикюренными пальцами.

– Алло!

– Светочка, – раздался озабоченный голос замглавы города. – Я не понял, что вы там намудрили с этой чёртовой капсулой?

– Не переживайте, Сергей Николаевич. Сделаем всё в лучшем виде. Ни одна сволочь не подкопается.

– Я правильно понял, что вы сделали имитацию настоящей капсулы?

– А что вы хотели? Чтобы мы раскурочили весь памятник в поисках оригинала? Вы же сами сказали использовать более гибкие методы в работе.

– Я в вас не сомневался.

– Но это только между нами!

– Разумеется. Подробности доложите после завтрашнего заседания. До встречи.

– До свидания, Сергей Николаевич.

Директриса задумчиво постучала алыми коготками по столешнице и вызвала секретаршу.

– Как там наши Ромео и Джульетта? Вы узнавали?

– Да, врачи говорят, их жизнь вне опасности, только…

– Что?

– Провалы в памяти пока сохраняются.

– Это ерунда. Главное, живы. И какой только дрянью они умудрились так отравиться? Ну да ладно. Скажите водителю, пусть готовит машину. И запишите меня к парикмахеру на утро девятнадцатого. На церемонии вскрытия капсулы я должна выглядеть идеально.

Коломенское

Голосов (Велесов) овраг по одной из легенд служит порталом во времени. Пройдя через него, можно исчезнуть из настоящего и перенестись в будущее… или вовсе не вернуться. Такие случаи неоднократно регистрировались Полицейским управлением в девятнадцатом и начале двадцатого века.

Слово неудачника

Адри Ани

«Только бы никого не было дома, только бы там никого не оказалось…» – словно мантру, мысленно повторяет Толик. Он уже неделю следит за этой квартирой. Хозяин не объявлялся. Но вдруг он пропустил его возвращение? С его везучестью это вполне реально. Руки дрожат, пытаясь вскрыть такой простой, на первый взгляд, замок. На лбу выступает испарина. Он тяжело дышит, то и дело оглядываясь по сторонам. Ему страшно. Нет, не так. Он на грани панического ужаса. Но у него нет выбора. Ему нужны деньги, которых достать неоткуда. Иначе его убьют.

Замок поддаётся. Дверь издает тихий всхлип. В нос ударяет кисло-сладкий запах. Он противный, вызывающий тошноту и ощущение опасности. Толик осторожно переступает порог и прикрывает за собой дверь. Вздрагивает всем телом от её скрипа. С трудом сдерживает крик и тут же приседает на корточки. Зажимает себе рот рукой и вслушивается. Помимо того, что в доме могут быть хозяева и тогда придётся их убить, а ему этого не хочется, его тревожит, что здесь может быть собака.

Самым страшным псом в его жизни стал гладкошерстный чихуахуа. Когда в прошлый раз Толик решил обнести квартиру, он точно знал, что жильцов не будет. Но он не знал, что там живёт маленькая собачка, которая мёртвой хваткой вцепится ему в ногу, и он станет визжать так, что его услышат с первого по двенадцатый этажи. А потому будет вынужден позорно убегать – с псиной, у которой, судя по всему, свело челюсть от напряга. Он пытался её скинуть – честно и безрезультатно. Так и пришлось ему драпать с обезумевшей от собственной отваги собакой. Как он тогда не попался – до сих пор не понял. Благо надо было добраться всего лишь до соседней улицы.

Псина отцепилась от него, только когда он пришёл домой. Сначала он хотел её выгнать на улицу, но потом подумал, что такая мелочь там пропадёт. И, несмотря на свой страх перед этим хищным зверем, оставил её у себя, назвав Доном Хуаном. Подружиться они не смогли, но Толик исправно кормил пса, а Дон Хуан облаивал его что есть мочи.

Убедившись, что ничего подобного в этой квартире не обитает, Толик не дыша проходит внутрь. Заглядывает в комнату. Там, на диване, сложив руки на животе, лежит мужчина лет пятидесяти. Вот чёрт! Значит, он ошибся. И надо уносить ноги, пока его не заметили. Толик уже собирается ломануться на выход, но что-то его удерживает. Большая золотая подвеска, покоящаяся на груди спящего. Это круг, на котором изображены птицы, животные, непонятные знаки, а в самом центре – солнце. На толстой, очень толстой, почти как веревка, золотой цепочке. Да это же целое состояние! Он мгновенно забывает об опасности.

Храбро делает несколько шагов вперёд. Особое бесстрашие ему придаёт нож, зажатый в руке. Толик подходит к спящему. Его пальцы тянутся к массивному украшению. Случайно он задевает щёку хозяина квартиры. Она ледяная.

Толик охает, и догадка, словно мощный фонарик, озаряет его ум. Да этот тип помер! Чувак мёртв! Он проверяет ему пульс, и, убедившись, что его нет, расслабляется.

– Отчего бы ты ни сдох, приятель… – заметив, что на теле нет видимых повреждений, миролюбиво говорит Толик. Он с детства знает, что обижать умерших нехорошо. – Цацки тебе уже ни к чему. А у меня вся жизнь впереди. И её не будет, если я не отдам долг. Только вот помирать в двадцать пять как-то совсем грустно. Ну, ты понимаешь, ты ведь уже умер.

Пальцы легко тянутся к цепочке. Он аккуратно снимает её с шеи покойника, избегая дотрагиваться до его холодной кожи. Чувство брезгливости не позволяет. Толик уже берёт подвеску себе, радуясь такой лёгкой добыче, как вдруг происходит непредвиденное. Мертвец открывает глаза.

В первый момент Толик думает: показалось. Ну не может такого быть, ведь у парня нет пульса! Но чёрные пустые глазницы в упор смотрят на него. Ледяные пальцы хотят вырвать из его рук трофей. Забыв про осторожность, вор издаёт громкое «Аааааааа!» и, собрав все силы, вырывает из лап покойника подвеску.