— Вы неправильно поняли. Мы думали, что вы мертвы.

Я облизнул пересохшие губы.

— Можно воды?

— Да, конечно, я сама должна была подумать.

Доктор нажала кнопку, и обручи разъехались. Синий свет погас. Я приподнялся на локте. Парень поднёс стакан к моему рту. Вода текла по горлу как прозрачное стекло. Я вздохнул.

— Хорошо. И как прошёл эксперимент?

— Пока не знаем, — женщина сняла халат и надела другой. Достала волосы, накрытые халатом. — А вы что помните?

Я сел. Прохладная поверхность стола, как… Знакомое чувство. Я потёр глаза.

— Не знаю. Я вишу на ремнях, а потом накрывает прозрачная яркая волна, и я тону во мгле. Солёная морская вода разъедает кожу, внутренности, мозг. Не помню…

— Ничего страшного. У вас будет время. Виктор Адамович…

Костлявый парень смотрел на меня с выражением голодной похмельной акулы. Где-то у себя в мозгу он уже давно расчленил меня на части.

— А?

Инна Сергеевна кивнула на меня.

— И что?

— Халат.

— А!

Помощник подошёл к шкафу и вытащил запасной халат. Я укутался в него, но мне было всё равно. Я не чувствовал стыда.

— Вы можете встать?

— Не знаю. Попробую.

— Не торопитесь. Помните, вам дали дополнительный источник энергии. Пока не привыкнете, вам будет казаться, что вас включили в розетку с высоким напряжением. Вы теперь что-то вроде супермена.

— О!

Ободрённый, я спрыгнул на ноги, но тут же присел, упираясь руками в пол.

— Я не чувствую себя суперменом. Скорее больного гриппом комара. Или врачом с перепоя.

Костлявый дёрнул ртом.

Доктор поддержала меня за руку. Предплечье обхватила сильная рука с длинными ровными пальцами. Я вздохнул. Феминизм побеждает.

Ватные ноги сделали пару неуверенных шагов. Правая нога запнулась за левую, и я ткнулся лицом в пластиковый пол.

— Так дело не пойдёт, — сказала блондинка. — Сейчас позову санитаров.

— Хорошо, — сказал я. — А я тут полежу немного.

— За папу, за маму, — Адам Петрович сидел перед девушкой, как живое воплощение голодного желудка.

Вика сидела напротив, за пластмассовым столом и не смотрела на тарелку с кашей. Её волосы потускнели и свисали вокруг овального лица. Черты лица заострились, щёки впали.

— Мне уже не хочется есть, правда.

— Виктория, если ты не будешь есть, ты умрёшь.

Она взглянула на двух охранников перед дверью. Они следили за каждым её движением. Она едва заметно улыбнулась и откинула прядь волос.

— Я и так умру.

— Мы уже говорили. Контракт…

— Можете засунуть себе. Вы нас не отпустите.

Он всплеснул руками.

— С чего ты взяла?

— Да уж видела собственными глазами, как вы крошите людей направо и налево.

— Ты о том прискорбном случае на крыше бизнес-центра! Но давай будем справедливыми. То была чистая самозащита.

— Мне всё равно. Подопытных мышей не выпускают на волю. Они навсегда остаются в лаборатории.

Яркий искусственный свет делал её кожу совсем бледной и неживой, как он сам.

— Поверь, ты ошибаешься. Ты крайне важна для нас. Мы с тебя пылинки сдувать готовы.

— А потом порежете на части. Лучше самой сдохнуть.

Он покачал головой.

— Ты не понимаешь, о чём говоришь. Смерть от голода очень долгая и мучительная.

— Ничего, потерплю. Голода уже нет.

— Мы ведь можем заставить.

Она хмыкнула и посмотрела на руку, обмотанную повязкой.

— Уже пытались. Но насильно сыт не будешь.

— Не понимаю, откуда столько пессимизма у молодой красавицы. Разве тебе не хочется жить?

Она вздохнула. Голос её слабел с каждой фразой.

— Некоторые люди не могут размножаться в неволе.

Доктор смотрел ей в глаза.

— Никто и не заставляет. Но тебе предлагают бессмертие. Слышишь!

— Мне не нужно бессмертие. Мне нужна свобода.

Мужчина наклонился к ней.

— Ты не соображаешь, от чего отказываешься, дурочка. Что ты себе навыдумывала! Мы предлагаем тебе жизнь вечную. Душу. Да, конечно, пока под нашим присмотром. Но это же секрет, сама должна понимать. Но ничего тебе не будет, мы что, по-твоему, совсем монстры?

Она посмотрела ему в глаза.

— Даже не сомневаюсь.

Адам Петрович упёрся ладонями в стол.

— Ладно. Но ведь можно решить вопрос по-другому. Например, позвать Рюрика.

— Да хоть жмурика, — уголок её губ приподнялся. — На меня ваша местная страшилка не действует. Что он мне сделает? Ударит? Плевать. Убьёт? Ещё лучше.

— С него станется придумать что-нибудь пооригинальнее. Например, привязать тебе поводок по шею и водить по базе голой.

Она подняла голову и разнящее улыбнулась.

— Вы увидите что-нибудь новое?

Доктор вздохнул.

— Ладно. Тогда подумай вот о чём. Как твой отказ отразится на другом человеке. Том, кто уже дважды бросался на твою защиту.

Девушка опустила голову на руки.

— Мне не нужна его защита. Мужчины всё усложняют. Я его не просила и ничем не обязана.

— Но, возможно, ему придётся страдать из-за тебя.

— Он ещё не понял, что уже мертвец, вот и дёргается. А я поняла.

Она подняла бледное лицо.

— Давай, зови своего палача, пусть мне глаза выкалывает, насилует, делает что хочет. Может, хоть ваш штатный садист получит удовольствие.

— Твой героизм никому не нужен.

Она устало махнула рукой.

— Иди ты.

Вдруг улыбнулась.

— А ведь ножи и вилки убрали. Даже пластмассовые. Но ведь ложкой тоже можно глаз выбить.

Доктор вздохнул и отодвинул свой стул. Встал из-за стола и застегнул пуговицу на халате.

— Что ж, ваш выбор.

Глава 12

— Что вы предлагаете? — спросил директор.

Несколько человек сидят в зале заседаний. Адам Петрович откинулся в мягком кресле.

— Пускать её в работу. Иначе совсем ослабеет.

Инна Сергеевна нахмурилась.

— Уже опасно. К тому же, мы только начали обрабатывать данные по объекту один. Нет смысла портить второй экземпляр. Понадобится через пару месяцев.

Доктор покачал шоколадной головой.

— Она умрёт раньше. Ещё чуть промедлим, и Анима убьёт её одним прикосновением. Сейчас ещё можно сделать какую-то поправку, а потом будет поздно.

— Плохо, — сказал Чаграй. — Мы ещё не готовы к опытам над слабыми и больными. Нужны стандартные значения.

Блондинка нахмурилась.

— А будут ли эти стандартные цифры? Всё не по плану. Всё не так. Все реакции не соответствуют тому, что мы наблюдали у животных.

— Мы ожидали других результатов, — сказал директор.

— Но не до такой же степени! Все прежние опыты проходили по одному образцу. Дополнительная энергия делала животных суперпредставителями своего вида. Мощь, энергия, любопытство. Совершенно маниакальное состояние. Минимум сна, максимум активности. Излечение заболеваний, увеличение продолжительности жизни. А после смерти тела, Анима всегда делала попытку брать его под контроль. Кстати, кто-нибудь объяснит, почему мы говорим об этой штуке как о живом существе?

Адам Петрович развёл руками.

— Свойство человеческой психики. Это нормально.

— Но нынешние результаты ненормальны. Объект еле ноги передвигает. Душа вообще непонятно куда делась. Никаких следов присутствия. Такое ощущение, что полного слияния не произошло. Что если сознание каким-то образом блокирует Аниму? Или вообще уничтожило?

Чаграй сидел в кресле ровно, как статуя древнего бога.

— Может быть, — сказал он. — Всё может быть, но это невозможно определить без массы опытов.

— Я уж не говорю о феномене смерти, — продолжила доктор. — Готова поклясться, он был мёртв.

— Инна Сергеевна, никто не сомневается в вашей компетентности, — сказал директор. — Но с Анимой всегда было непросто. Давайте по делу.

— Я поддерживаю, — сказал Чаграй. — Нужен контрольный эксперимент.

— Но не тогда, когда у нас первый пошёл наперекосяк, — сказала врач. — Можно же найти другие выходы.

— Какие? — спросил Адам Петрович. — Да, мы усыпляем её и кормим искусственно. Но витамины и питательные вещества не могут заменить полноценной еды. Мы может так её тянуть неделями, но с каждым днём она слабеет.