Я замерла. Кажется, так целовал меня Серёжа… Его поцелуй невозможно классифицировать – он эталонный. Или он никогда меня не целовал? Мне всё приснилось? «А был ли мальчик?» Я же совсем недавно родилась!

Безмятежность состояния, если бы его можно было раскрасить, из бирюзовой превратилась в сиреневую, с перламутровым блеском…

Я ничему не сопротивлялась. И, кажется, стала падать с высоты своего роста.

В последний момент сильный Марко поймал меня, прихватив мои губы своими.

Подставив ему рот, чтобы он мог держать меня крепче, я схватила его обеими руками за напряженно изогнутую в поцелуе шею, боясь, что Марко прекратит меня целовать, и я грохнусь оземь.

Но он не отпускал свою внезапную добычу.

Он целовал меня долго, влажно, с жадностью захватчика, как будто хотел доказать – я не зря к нему прислушалась и три раза затянулась марихуаной… А, может быть, это проявление аргентинского темперамента? Или он влюбился, как это бывает – мимолетно, невзначай?

Мне стало беспардонно хорошо. Я не усматривала в неожиданном знакомстве ничего странного или опасного. Обаятельный Марко был добродушен, вежлив и тактичен. Аристократ, не иначе. А главное – он оказался необыкновенно ласковым. Разве можно против этого устоять? Да ещё в юбилей? Когда подарки и сюрпризы входят в ассортимент неординарного события?

Я познала ласкового мужчину – мой муж обладал этим талантом, и все то время, что мы жили вместе, я парила на облаке его дара ласкать любимую. Но Марко превзошёл все мои… нет, не ожидания, поскольку это был чистой воды экспромт… Он превзошёл мои представления о ласковом мужчине. Чувственности Марко мог позавидовать любой мужчина с обострённым восприятием и самый искушённый любовник.

Какая фантазия и безграничная щедрость в каждом жесте! Словно он взял на себя миссию одарить меня от имени всех тех, кто не смог сегодня оказаться со мной рядом.

Господи, что происходит? Это я? Или тождественный мне до беспамятства клон?

Без ужаса, хладнокровно я поймала себя на том, что весомая часть во мне рада неприезду Серёжи, как бы кощунственно это ни звучало. Мне показалось, что я больше, чем просто очарована Марко – что я в него стремительно влюбляюсь, как влюбилась сегодня в Барселону, в её суматошную Рамблу, в странные, фруктовые верхушки Саграды и в лицо той молоденькой девушки с бровями-ласточками, что с улыбкой протянула мне в турбюро карту города…

Насыщенный и мучительный день, который уже, по сути, закончился, предлагал напоследок ва-банк, карт-бланш и мат в один-единственный ход, не оставляя мне времени на раздумья.

– Марко… Это невозможно…

– Разве? Кто запретил?

– Никто, но…

– Я разведён. Ты ведь тоже не замужем!

– Нет. Но… я люблю другого.

– Не думай о нём! Если бы он по-настоящему хотел, был бы рядом. Прошлого не вернуть, будущее в тумане. Думай только о нас. Или вообще не думай. Это вредно. Позволь, я тебя раздену? Только ты вообще не помогай, расслабься! Во-от, умница… Жизнь такая короткая… Ты меня дико волнуешь… Дай руку?

Он осторожно, медленно снял с меня бельё. Тело мое податливо трепетало, и я, помогая Марко, едва заметно двигалась в такт деликатным движениям его рук.

Обнажённую, меня прошибал озноб. Казалось, не мне, а ему пятьдесят. А мне совсем мало, я ещё девочка – неопытная, испуганная, ошарашенная стремительностью того, во что меня беспощадно затягивает воронка случая. И никто, даже Серёжа, не может этого остановить…

Спальня Марко была небольшой, уютной и целиком алой. Простыни, наволочки, полотенце на стуле, ночник, картина на стене – всё носило оттенок алого и словно переходило из одного в другое. Цвет крови, боли, борьбы, немного восхода, немного заката… Цвет любви.

От постели пахло пряными ароматами Востока. У зеркала, на подставке, курилась душная, сладкая палочка.

Марко лёг и торжественно протянул мне смуглую руку.

Несколько секунд мы смотрели друг на друга в упор. И, словно спохватившись, начали трогать и ласкать всё, до чего могли дотянуться.

– Красавица… Женщина… Волшебница! – шептал Марко, и мне хотелось быть такой, какой он меня видел.

Под марихуаной Марко был веселым и сильным, оставаясь к тому же всего-навсего тридцатисемилетним, то есть – мужчиной в самом что ни на есть тестостероновом апогеё. Он, казалось, решил «показать мне, где раки зимуют», вернее, где зимует Его Величество Cекс, с латиноамериканским уклоном. И покатилась я, как с горы…

Милосердный Марко продемонстрировал мне вместо фонтанов совершенно другие аттракционы. Видимо, проникся моим одиночеством, вот и организовал необычный подарок. Европейский подход к бренной жизни, но с буддисткой окраской – живи и жить давай другим… здесь и сейчас давай, а не где-нибудь и когда-нибудь, – выглядел в исполнении аргентинца более чем убедительно.

До самого рассвета Марко активно жил и давал жить мне. Я только успевала следить взглядом за тем, как он надрывает следующий пакетик с презервативом. Быстрый эквилибр ловкими пальцами – и вот он опять во всеоружии…

Алая постель казалась раскалённой. Чтобы я на ней не подгорела, Марко не позволял мне лежать неподвижно. Он, казалось, вращал меня вокруг собственной оси. И я летала – невесомая, томная, молодая…

Молча, лишь улыбаясь и открыто глядя мне в глаза, он красиво и бережно овладевал моим расслабленным телом. Но ещё бережнее мужчина касался моей души. Я чувствовала себя любимой, желанной, восхитительной и приносящей ему радость.

Время шло, или остановилось – мы не замечали его хода. Спать совершенно не хотелось, хотя в одно из мгновений взгляд упал на циферблат часов, и я увидела, что уже половина четвертого утра.

Боже, где это я? Как героиня Ренаты Литвиновой – уже в раю?

Марко даже и не думал останавливаться.

Он владел всеми мыслимыми видами секса – тантрическим, камасутрой, классикой. Всему была отдана положенная дань, а Марко продолжал улыбаться жгучим ртом и блестеть глазами – надо мной… рядом… позади… подо мной. И, несмотря на яростные и глубокие толчки, ни разу не сделал мне больно.

– Устала? – заботливо спросил он.

– Не-ет… А ты?

– Что за вопрос латиноамериканцу, даже неловко слышать, не то что отвечать, – хитро улыбаясь, прошептал Марко мне в самое ухо, и я подалась ему навстречу, почувствовав, как он снова делает меня продолжением своего гибкого тела…

За окном зарождалось утро. Алая спальня стала казаться розовой, выцветая на глазах.Улыбка на красивых губах Марко то ли угасала, то ли покрывалась дымкой бессонной ночи.

– Можно, я тебя сфотографирую? – спросила я деликатно.

– Никому потом не покажешь со словами «Его погубила марихуана. Все на борьбу с наркотиками»?

Засмеявшись, я протянула руку к тумбочке, где стояла моя сумочка.

Сделав несколько снимков Марко, я хотела было положить камеру обратно.

– Продолжай снимать… – вдруг мягко сказал Марко. – Снимай нас! Меня это заводит. В глубине души я немного эксгибиционист…

– А ты потом не скажешь, что я – растлительница молодежи?

– Ты? Да ты просто невинное дитя…

Раскинувшись новоявленной Клеопатрой, я послушно снимала согласованные хитросплетения наших разгоряченных тел, а Марко увлечённо поощрял мой внезапный творческий подъем, ритмично меня рассекая, толчками выплескивая из меня невыплаканную влагу слез и замирая в нужное мгновение…

Его молодое тело выглядело безукоризненно эстетичным. Смуглая кожа лоснилась, тусклый свет выявлял рельеф мышц, глаза блестели шальным блеском. И даже запах казался родным…

Такого любовника можно пожелать каждой женщине, достигшей пятидесятилетия. Особенно – одинокой.

Ничуть не стесняясь моего почтенного, по сравнению с ним, возраста, Марко вытворял со мной все, что хотел. Так самозабвенно меня ещё никто, даже бывший муж, ни руками, ни языком не касался. Откуда он знает столько эрогенных точек? В Аргентине, наверное, все женщины – как вселенская эрогенная зона! Вот и я превратилась в одно сплошное разморенное его ласками, разметавшееся по алой простыне тело. От меня самой осталась лишь какая-то залитая соком соития безвольная самка…