Аэрокар донес пассажиров до отеля. Выходя из теплого салона на студеный атованский ветер, Тай поймала себя на мысли, что она почти пришла в себя. Насколько это возможно в сложившейся ситуации. Перепалки с Алексом вернули ее в привычное состояние. Недосып ощущался, но в остальном Роул была в норме. Признаком этого был и изменившийся взгляд Коллингейма. Из него ушла отчужденность и, нет-нет, да мелькал мужской интерес. Это было не вовремя. Но приятно. Тайни было стыдно признавать, что сейчас, когда Эмиль находится в смертельной опасности, ей есть дело до того, какое впечатление она производит. Слишком остро она реагировала на детектива. Роул отнесла эту аномалию на счет постадреналивого отходняка.

Коллингейм внимательно просматривал записи Эмиля. Тайни знала их практически наизусть, поэтому большую часть времени следила за лицом детектива. Иногда комментировала слова брата. Отвечала на вопросы. Детектив вел себя сдержанно, но какое-то внутреннее течение неизвестной природы постоянно сносило его в агрессию. И истерика Роул не являлась тому причиной. Подстегнула — да. Но "течение" уже прижилось в нем, а значит, появилось не сегодня и не вчера. Где же она допустила ошибку? Что сделала не так? Ее поспешное бегство с Атована серьезно зацепило детектива. Хотя, казалось бы, с чего? Но как бы сильно ее побег ни обидел Коллингейма, его не хватило бы, чтобы вызвать подобный эффект. Эпидемия. Как есть эпидемия.

Галописьма брата подошли к концу. Коллингейм стал подводить итоги, показывая тем самым, что здесь его миссия завершена. И Тайни вдруг с ужасом поняла, что он сейчас уйдет. А она останется. Истерика уже выглядывала из-за угла, готовясь вернуться. Физиология это или нет, но Алекс, даже споря и ругаясь, дарил ощущение защищенности и безопасности. Роул очень не хотелось его отпускать. Но и удержать было нечем.

Дверь за детективом захлопнулась, и Тайни стало совсем одиноко. И страшно. С одной стороны, Коллингейм унес с собой часть того груза, который прежде давил на ее плечи. С другой стороны, раньше, без Алекса, китиарка чувствовала себя сильной и самостоятельной, а теперь ощутила беспомощность. Одна, на чужой планете, без поддержки… Чем она сможет помочь брату? От мысли, что его, возможно, уже нет в живых, на глаза набежали слезы. Было жалко Эмиля, жалко маму, жалко себя, жалко Оуэна Бродски, которому уже совершенно точно никто не поможет… Наревевшись вдоволь, Тайни уснула.

Когда она открыла глаза, комм, настроенный на местное время, показывал почти полночь. Роул представила, какой красавицей она будет выглядеть завтра, с опухшими веками и мешками под глазами, и поползла в ванную. Горячие струи смыли остатки неуместной слабости. Ничего, что на улице ночь. Тайни было чем заняться. Например, отыскать сведения о том, чем занимался Майер последние полгода. Она вышла в коридор, включила свет, и ее взгляд упал на лежащий на полу коммуникатор. Он был старенький и потертый. Сначала у Тайни мелькнула мысль, что его выронил детектив. Но зрительная память подсказала, что после его ухода в прихожей было пусто. Сердце тревожно екнуло. Шансы найти на предмете следы ДНК или отпечатки стремились к нулю, но Роул всё же обработала руки защитным гелем и просветила комм со всех сторон. Затем включила и прочитала послание. Потом еще раз, потому что из-за стука крови в ушах с первого раза ничего не поняла. Ей оставили три дня. Три дня на то, чтобы найти и уничтожить преступников. Тайни не была доверчивой девочкой и в сказки не верила. Вряд ли злоумышленники планируют возвращать ей брата. Но, по крайней мере, он останется жив до конца этого срока. Как фактор убеждения. В голове тикали часы: "Тик-так, тик-так". Роул почти ощущала, как из отмеренного срока убегают песчинки-секунды. Коллингейм! Он придумает, что делать. Пусть эпидемия антикитиаризма не прошла мимо него, но в Алексе слишком сильны рыцарские инстинкты, чтобы бросить в людей в беде. Даже если эти люди — китиарцы.

Тайни вызвала аэрокар, наскоро натянула приготовленные для отеля брюки с футболкой, набросила поверх теплую куртку и помчалась в сторону лифта. Лишь вынырнув из двери верхнего выхода под сплошную пелену ливня, китиарка сообразила, что оделась не по погоде. И не высушила волосы. Так что не жалко. Роул решительно направилась к транспортному средству. В памяти всплыл адрес Коллингейма. Тайни слышала его лишь однажды, когда сбегала от Алекса полгода назад. Местоположение китиарки определилось автоматически, и служба вызова уточнила, туда ли отправить машину. Бесполезная, в сущности, информация впечаталась в мозг намертво. За время пути одежду и волосы почти удалось подсушить, но стоянка аэротакси на крыше жилого дома эконом-класса была далеко от входа, и Роул промокла еще сильней, чем вначале. Играть по правилам: вызывать Коллингейма, ждать, пока он проснется и соизволит отпереть, она не собиралась. Она продрогла до костей, если не до костного мозга. Универсальная отмычка, родная сестра той, которой пользовалась Хельга Стоунбридж, распахнула двери дома. На номер квартиры Тайни тогда внимания не обратила, но восстановила в памяти маршрут движения. Через несколько минут девушка стояла у дверей Алекса. Только бы он был дома. Только бы он оказался один.

Детектив, теплый, сонный и растерянный, впустил ее в каморку-квартирку. Он попытался скрыть неловкость, нелепым жестом приглаживая волосы. Впрочем, всё остальное у Алекса и вправду было в порядке. Идеальная мускулатура. Чистое белье, облегающее ягодицы и холм спереди. И запах, пьянящий, расслабляющий запах безопасности Желание спрятаться от несправедливого мира у него на груди стало невыносимым.

— Я принимала душ, — начала Тайни невпопад. — А когда вышла, обнаружила под дверью вот это.

Китиарка протянула комм. Детектив ознакомился с содержание послания и вернул носитель. Роул испугалась, что ее сейчас выставят, но Коллингейм всего лишь пошел одеваться.

— Что ты планируешь делать? — спросил он.

Тайни прислонилась к дверному косяку. Близость Алекса волшебным образом избавляла ее от паники и заставляла работать мозги. И Роул задалась вопросом, зачем она примчалась сюда посреди ночи. Что бы изменилось, если бы она дождалась утра? Формально — ничего. Да, возможно она бы поседела за эту ночь. Но морального права лишать сна Коллингейма, если уж совсем честно, у нее не было.

— Даже близко не представляю, — ответила девушка на вопрос. — Но в Управлении мне, видимо, лучше не появляться.

Алекс одевался на автомате. Его тяжелый взгляд не отрывался от гостьи.

— Ты вообще понимаешь, — произнес Коллингейм наконец, — что могла сюда не долететь? Тебе не терпится воссоединиться с братцем?!

Детектив отчитывал Тайни как неразумную девчонку. И спорить было не с чем.

— Я испугалась.

— Как ты открыла домовую дверь? — поинтересовался Коллингейм.

— Я бы и квартирную открыла. Но посчитала это неэтичным.

Алекс понимающе кивнул. Почему у него мозги всегда работают? Впрочем, неизвестно, как бы он себя вел, если бы речь шла о жизни дорогого ему человека.

— Проходи, — запоздало пригласил хозяин, указывая на кровать. — Будем думать.

Учитывая, что спальное место занимало почти всё внутреннее пространство, сложно было попасть во что-то другое. Но Роул живо представила, как они будут "думать", после того, как она снимет мокрую одежду. Память, как выяснилось, хранила каждую деталь той ночи, когда китиарка была здесь впервые. Словно читая ее мысли, детектив вынул из одежного бокса пару рубашек. Точь в точь как в прошлый раз. Он что, издевается? Черт подери, она не для того сюда прилетела!

— А подлиннее ничего нет? — спросила Тайни. Переодеваться всё равно нужно, в своей одежде она может только до сушки добраться. Можно, конечно, просидеть двадцать минут в санблоке, дожидаясь, когда брюки можно будет надеть заново, но выглядеть это будет совершенно по-идиотски.

— Простите, вечерних платьев не держим.

Коллингейм отвесил шутовской поклон. Последствия "эпидемии" напомнили о себе. Тайни молча выбрала белую и скрылась в ванной. Непромокаемая куртка уберегла от воды футболку и то, что было под ней. Ниже пояса одежда была как из реки. Роул запустила в помещении режим обогрева и наскоро провела по волосам расческой Алекса. Привычным жестом девушка собрала с нее волоски и сунула в карман. Так. Теперь нужно закинуть в сушилку мокрую одежду. Тайни обмотала рубашку вокруг бедер, застегнула все пуговицы и завязала узлом рукава. Посмотрелась в зеркало. Ткань была достаточно плотной, чтобы отсутствие нижнего белья в глаза не бросалось. Но Роул-то знала, что под рубашкой ничего нет. Между ног повлажнело, а соски заострились. Пока воображение не завело ее дальше, она вышла из санблока. Горячий взгляд Алекса пробежался по фигуре гостьи снизу вверх, и дышать стало тяжело. Девушка осторожно села на кровать, пока Коллингейм не заметил, какое действие он оказывает. Нужно срочно менять направление мыслей.