— Повторное погружение займёт больше времени, — предупредил Боря, перемещая руками по развернутой на полкабинета проекции целые модули программ. — Адаптационный буфер должен будет повторить заданную конфигурацию и только потом открыть ментальный шлюз.

— Что это значит для меня конкретно? — спросила Маша.

— То, что ты некоторое время будешь находиться в физической коме. Твоё сознание как бы зависнет в переходном состоянии. Вот эта стадия меня и беспокоит больше всего.

— Выдержу, — Боре показалось, что девушка сказала это легкомысленно, но взглянув на Машу, он понял, что она восприняла всё серьезно. И как только понял это, почему-то успокоился.

«Они все настолько верят в меня, — подумалось ему. — Что готовы доверить свои жизни. И они имеют на это право».

Боря прочертил по развертке длинную дугу и программные компоненты на экране окрасились зелёным. Можно было начинать второй этап подключения.

Белоручкин вспомнил, как не так давно терзал виртуальную машину вопросом:

«Может ли машина обмануть человека? Y/N»

И ему на миг показалось, что сейчас машина спрашивает теперь уже у него:

«Может ли человек обмануть машину? Y/N»

Арине показался знакомым силуэт человека; мужчина в длинном сером пальто стоял к ней спиной в конце коридора клиники, возле перехода в реанимационное крыло, и о чем-то беседовал с двумя врачами, одетыми в стандартную униформу. Еще десять минут назад Ариэль стояла там же, пытаясь проникнуть в отделение, но её не пустил суровый дежурный робот. Поэтому ей пришлось ретироваться и ждать новостей в вестибюле для посетителей.

Пока Арина рассеяно пыталась идентифицировать явно знакомые очертания мужчины, он чуть повернул голову, открывая свой профиль.

«Да это же Строев! — тут же сообразила Арина. — Как я сразу не узнала?! Совсем эти переживания меня выбили из колеи!.. Надо собраться, всё обойдётся. Обойдётся!».

Руководитель «Лазаря» тем временем разговор закончил, оба врача ему кивнули и скрылись за турникетом.

Пока Ариэль раздумывала, подойти к директору «Симбиоза» или не навязывать ему своё присутствие, Строев сам заметил девушку и решительно подошёл к ней.

Арина смешалась, не зная, как реагировать, порывисто встала с сиденья, с тревогой глядя на приближающегося руководителя.

— Конечно же, вы здесь, Арина Юрьевна, — проговорил Строев, протягивая руку.

— Здравствуйте, Максим Леонидович, — Ариэль робко ответила на рукопожатие.

— Скажу сразу, никакой опасности для жизни Юрия Геннадьевича нет. Меня только что в этом заверили очень компетентные лица. Полагаю, вас это интересует в самую первую очередь.

— Д-да, спасибо.

— Прошу тебя, девочка, расслабься, — Строев по-отечески потрепал Арину за плечо, незаметно переходя на «ты». — Давай присядем вон там… Хочу сказать тебе пару слов.

Ариэль послушно кивнула, но расслабиться никак не получалось, напротив, девушка почувствовала, что, вот-вот, и у неё брызнут слезы.

Она отошли в небольшую оранжерею и сели на скамеечку под раскинувшимися ветвями ивы.

— Наибольшую опасность представляла большая кровопотеря, — объяснил Строев, стараясь говорить как можно мягче. — Но, к счастью, Юру успели довезти вовремя. Сейчас кризис миновал, Кроме лёгкого, важные органы не задеты, все остальные повреждения в мышечных тканях. Пока на аппарате, но операция уже завершена, дырки залатали, всё прошло успешно, и через день-два твоего отца переведут в палату интенсивной терапии для пациентов хирургического профиля. Прогноз благоприятный, сейчас это можно уже сказать вполне определённо.

— С-спасибо, — Арина не удержалась, её глаза наполнились влагой, и она совсем растерялась: то ли промокнуть слёзы платком, то ли ждать когда они высохнут сами. Никто ещё, пожалуй, такой Ариэль не видел.

Максим Леонидович, как мог, деликатно отводил взгляд, делая вид, что не замечает слёз девушки.

— Мне даже и пожурить тебя не за что, — улыбнулся Строев, пытаясь немного расшевелить собеседницу. — Попала ты в переделку не по собственной инициативе. Кто мог предположить, что бандиты рискнут атаковать спецколонию для ликвидации Грома.

— Ликвидации? — подняла взгляд Арина.

— Именно на это указывают оперативные данные и первичное дознание. Некоторые задержанные боевики дали показания, да и мы в штабе, склонны придерживаться такой же версии. План террористов заключался не в освобождении Молниевского, а в его ликвидации. Скорее всего, Грома банально бы застрелили в ходе обмена на заложников. Для противной стороны он стал большой обузой, когда попал в руки Юстициона. Человек, который знает слишком много, чтобы руководители ОСРГ могли спать спокойно.

— Вот как, оказывается… — пробормотала Ариэль, просто чтобы что-то сказать.

— Да. И, между прочим, если бы не твой отец, у них, возможно, дело бы выгорело. Именно Юрий Геннадьевич, в свое время, настоял, на скрытом этапированиии Грома в другое место. Как чувствовал. Окажись Молниевский в колонии на момент нападения, ещё неизвестно как бы там всё обернулось. Всё же Холодов не настолько отважный человек, как твой отец.

— Папа едва не погиб, спасая меня, — тихо проговорила Ариэль, глядя в пол. — Не могу себе это простить. Он бросился под пули, ни секунду не раздумывая.

— Он всегда тебя любил… Уж я-то могу утверждать абсолютно точно. Но ты должна знать, что спас тебя не только он… Есть ещё один герой.

— Ещё один? — недоумённо переспросила девушка.

— Несомненно. Некто Данила Осташевский, твой подследственный по нашему делу. На реконструкции прекрасно видно, как он подавляет три огневые точки террористов, каждая из которых могла поразить бегущую через плац девушку. Он прикрыл тебя пулемётным огнём, да и впоследствии сыграл ключевую роль в обезвреживании банды. После того, как боевики, после начала заварухи, подорвали несколько мин, одна из них повредила входную рамку в административный корпус, где проходили свидания с подследственными. Осташевский вышел наружу, «одолжил» пулемёт у контуженного сотрудника внутренней охраны, и открыл огонь по террористам. Честно говоря, этого не ожидал никто.

У Ариэль перед глазами тут же всплыло лицо Данилы с тем самым неприкаянным выражением. Одновременно решительным и беспомощным.

«Вот это да! — мелькнуло у нее. — Так ведь не бывает! Или бывает?..».

— Я не знала… пробормотала она вслух.

Строев кивнул:

— Именно поэтому я тебе об этом и рассказываю… Жизнь, порой, пишет самые причудливые сценарии, правда?

— Наверное…

— Ещё одно… В свое время я пообещал Юре ничего тебе не рассказывать. Только в случае, если с ним что-нибудь случится. Поэтому формально — формально! — я обещание не нарушаю! — Максим Леонидович хитровато сощурился. — С ним же кое-что случилось! Пусть, возможно, не совсем то, что он имел в виду, но тем не менее! Да и ты уже совсем взрослая девочка. Справедливость должна в итоге торжествовать всегда. Рано или поздно!

Ариэль подняла на собеседника взгляд, в её зрачках отчетливо читалось ожидание новой внутренней боли.

— Нет-нет, — поспешил заверить ее Строев. — Ничего страшного в моей истории не будет. Но держать тебя дальше в неведении считаю неправильным… Я всегда знал, откуда у тебя такая смелость и решительность. Ты — дочь своего отца! Мы с Юркой дружили с самой юности, вместе проходили стажировку в Сигматроне, вместе занялись предпринимательством. Это потом уже наши пути немного разошлись. Но Юрий всегда был таким же энтузиастом, как ты и твои друзья сейчас. Он рвался на передний край науки, иногда, в силу своей молодости, не совсем задумываясь о последствиях. В те годы начались очень уж инновационные, даже в свете последних технологий, эксперименты на стыке генетики и евгеники.

И Юрий с головой окунулся в эти разработки. При деятельном участии СУПЕР, надо сказать. А потом потребовались добровольцы для довольно рискованного эксперимента. Причем участники заранее соглашались с очень серьёзными ограничениями на много-много лет вперед. Многие отказались уже на стадии принятия этих условий, но кое-кто пошёл до конца. И ты догадываешься, кто был в числе тех, кто согласился. По большому счету, эксперимент не удался. Мало того, дальнейшие разработки свернули, признав их в дальнейшем бесперспективными. Но отрицательный результат — тоже результат. Благодаря полученным материалам очень мощный толчок получили смежные направления. Однако, среди множества отрицательных тестов, оказался один положительный. Он практически не влиял на основной результат исследований, но, сам по себе требовал какого-то радикального решения.