Он говорил что-то еще, но я его не слушал – у меня, Коли с Сашей и Прохора с Владимиром Ивановичем практически одновременно пиликнули звуковые сигналы о пришедшем сообщении. Так, что у нас тут? Ага, ссылка на статью во французском Le Figaro под кликбейтным названием «Сенсационные подробности нападения на кортеж представителей родов Романовых, Бурбон, Медичи и Гримальди». Сам текст представлял собой лютую пургу из указаний на отсутствие следов применения стихий и предположений об использовании нападавшими давно утерянных старинных методик по ментальному воздействию на человека, мнений на этот счет непонятных экспертов и упоминаний того, что французские спецслужбы хранят дружное молчание о подробностях нападения, о личностях пяти нападавших и никак ситуацию не комментируют. Дальше шли заблюренные фотографии памятной комнаты с преобладанием багровых тонов и очертаниями трупов, причем угадывались и отдельно валявшиеся головы. В конце же статьи авторы, на полном серьезе ссылаясь на американский фильм «Звездные войны», пафосно указывали читателям, что великий принц Алексей выступил в этой ситуации в роли благородного джедая, защитника добра и света, а победил он несомненных ситхов, приспешников тьмы и зла!

– Леха, оказывается, ты у нас Люк Скайуокер! – вовсю ржали сидевшие сзади Коля с Сашей. – Прохор – Оби Ван Кеноби, а Кузьмин – магистр Йода!

Я тоже давился от смеха, наблюдая за тем, как родитель с дедом Владимиром читают с моего телефона статью.

Веселье поутихло только минут через десять, и я решил поинтересоваться:

– Отец, эта лютая дичь – твоих рук дело?

– Совместное творчество с французами, – ухмыльнулся он. – Как тебе образ благородного джедая, защитника добра и света? Нимб не жмет? – И новый взрыв хохота, от которого опять зашатался микроавтобус. – Теперь Филиппу совсем худо придется, – продолжил отец, когда мы успокоились, – ты у нас в глазах общественности всего мира сейчас прямо рыцарь без страха и упрека, а он… Ладно, обойдемся без мата.

– Еще сюрпризы в прессе будут? – вздохнул я.

– Есть тут одна заготовка от французов, связанная с Женевой, – родитель загадочно улыбался, – но окончательное ее утверждение пройдет только в Монако.

– Банк в прямом эфире брать будем? – хмыкнул я. – Или шоколадную фабрику?

Тут с заднего сиденья голос подали явно возбудившиеся Коля с Сашей:

– Мы готовые на все!

К ним повернулся довольный дед Владимир:

– В очередь, молодежь, за мной и Михаилом Николаевичем! Вам по сроку службы на делюгу положено ходить вторым темпом, а то и вообще на шухере стоять, пока старшие серьезными делами занимаются…

Остаток дороги прошел так же весело – мы с братьями посвящали родичей в особенности нашего досуга в Монако. Вердикт старших был строг – мы бездарно проводили время!

– Лешка, – смотрел на меня с прищуром дед Владимир, – ты, говорят, от англичашек яхту получил? – Я кивнул. – Мишаня, на рыбалку поедем?

– А как же, – согласился Пожарский. – Только надо Людовика с собой взять, он в Москве упоминал, что любитель с удочкой посидеть. Еще надо Гримальди привлечь, пусть он нам рыбные места покажет.

– И Медичи с собой возьмем, – кивнул великий князь. – Помнится, Умберто-старший как-то давненько хвастался, что рыбу отлично готовит, вот на яхте и проверим.

Я же таким планам только радовался – чем меньше контроля за нами со стороны старших родичей, тем лучше. А телефон продолжил пиликать ссылками на перепечатки французской статьи буквально на все языки мира со все новыми и новыми фантастическими подробностями и комментариями. Отечественная пресса отличилась в лучшую сторону, ограничившись лишь перепечаткой оригинала, и пообещала своим читателям отправить в Имперскую канцелярию запросы о даче соответствующих комментариев императорским родом…

В Монако, на Золотой площади, нас встречали не только Гримальди, Бурбоны и Медичи, но и плотная толпа с флагами и флажками России, Франции, Италии и Монако.

– По твою душу, Лешка, – улыбался довольный родитель. – Шагай, покажись восторженному плебсу, с королями и князем потом ручкаться будем…

Мое появление из микроавтобуса «восторженный плебс» встретил ревом, а потом принялся скандировать:

– Алекс! Алекс! Алекс!..

Я улыбался самой широкой из своих улыбок, махал рукой и даже пару раз поклонился, прижимая ладонь к сердцу, чувствуя себя при этом сраной поп-звездой, а потом решил «похулиганить» – резко вскинул правую руку со сжатым кулаком и заорал во всю мощь легких:

– No pasaran!

Толпа опять взревела, вот появились первые вскинутые руки и раздался дружный рев:

– No pasaran! – рук стало еще больше. – No pasaran! No pasaran!

Тут в дело вступили клаксоны нашей колонны, подстраивающиеся под эти ритмичные выкрики!

Все это безумие не прекращалось еще минут пять, мне опять пришлось кланяться и даже пройти вдоль первого ряда под прицелом телефонов и раздать «пятюню» всем желающим, благодаря и умоляя успокоиться. Не действовало. В голову пришло только одно – необходимо убрать с себя фокус внимания, для чего я достал телефон, набрал Михеева и, перекрикивая толпу, проорал:

– Владимир Иванович, всей молодежи на выход! Я в одного не справляюсь!

Как оказалось, это была плохая идея: выскочившие из машин улыбающиеся молодые люди сходу начали вскидывать сжатые кулаки и орать: «No pasaran!» – чем вызвали новый взрыв восторгов у разгоряченной толпы!

И опять поклоны, позирование для фотографий с братьями, сестрами, Бурбон, Гримальди, со всей нашей компанией и остальными молодыми людьми из малого света. «Восторженный плебс» в конце концов успокоился и позволил нам пройти к наблюдавшим со стороны за всем происходящим Бурбонам, Медичи и Гримальди.

– Меня бы где так встречали! – улыбался Людовик. – Алексей, уверен, в Париже у тебя поклонников еще больше. Не желаешь проверить? Хоть завтра?

– Позже, государь, – улыбался я в ответ. – У меня здесь еще пара незаконченных дел осталась…

Когда с официозом было покончено, оба короля и князь «возмутились» столь скорым отъездом российской молодежи на родину и предложили отложить сие мероприятие на завтра, а сегодня устроить торжественный прощальный вечер. Родитель и дед Володя под давлением умоляющих взглядов Марии и Варвары были вынуждены согласиться и пообещали, что мы все будем в «Джимис» к одиннадцати часам вечера.

– Папа, – прижималась к отцу «грустная» Варя в лобби отеля, – а ты помнишь, что дед с бабушкой нам с Машей подарили особняк в Ницце, а мы так его и не видели…

– И что вы предлагаете? – родитель делал вид, что он очень недоволен.

– На байках до особняка съездить, – захлопала глазами сестра, – сорок минут туда, сорок минут обратно, а то и быстрее… До ужина всяко управимся.

– На байках? – задумался он на пару секунд и кивнул. – Со мной поедешь.

– Папка! Спасибо! – Варя принялась прыгать вокруг отца.

– Вещи только в номере бросим, – буркнул он, изображая строгого родителя. – И переоденемся. Алексей, что там с машинами?

Отец имел в виду «Роллс-Ройс» и «Майбах», присланные Виндзором и Гогенцоллернами – ему тачками заниматься было некогда, «переговоры на высшем уровне» занимали все время.

– Дворцовые проверяют, – сообщил я. – Говорят, норма, но обещают, что в России до винтика разберут и полностью проверят на предмет закладок.

– Добро. А что у нас с мотопарком, раз уж пошла такая пьянка?

– Полный комплект, еще и с запасом. Кого с собой в Ниццу возьмем?

– В номере обсудим.

Наш номер с прибытием отца и деда Владимира сразу стал казаться маленьким, даже при наличии двух этажей и четырех спален – Марию и Варвару быстренько «уплотнили», повелев жить в одной комнате, чему они, впрочем, особо не сопротивлялись. Зато «наполнилась жизнью» гостиная – дед Владимир быстренько напряг дворцовых на перестановку мебелей, и сейчас кресла, диваны и столики разместились вокруг выхода на балкон, где он с бокалом коньяка и в обществе князя Пожарского изволил наслаждаться чудными видами.