Немцы драпанули, их трое осталось. Нагнав один из мессеров, я и его вогнал в землю. О, четверых достал за бой! Вот только это оказалась расчистка воздуха, сюда подходили «Фоккеры», полтора десятка, а за ними шли бомбардировщики. Мы с ведомым потянули на аэродром, Берёза отпустил, потому как было кому встретить немцев. Я уже сообщил, какой состав сюда идет, поэтому наши поднимали и гнали навстечу новые силы. Хм, судя по маршруту, немцы летели бомбить штаб советской общевойсковой армии, что и брала Винницу.

Добрались нормально, аэродром пуст, все на вылете, даже дежурного звена нет. Действительно все силы задействовали для отражения налёта. «Охотников» рядом нет, хотя они любят атаковать наши истребители, когда те возвращаются и идут на посадку с пустыми баками и патронными коробами. Дрон показал, что чисто.

Пока механики принимали машины и с помощью подбежавших бойцов и просто добровольцев закатывали в капониры, я описал Васильеву, что было, подтвердив четырёх сбитых мной и один – ведомым. Правда, сразу не отпустили. Оказалось, на аэродроме был фотокорреспондент армейской газеты, и пришлось дважды позировать.

Встал на крыле самолёта, показал четыре пальца механику – мол, сбил четырёх. Первый снимок тот зарубил, а второй, сказал, что получился. Пообещав пообщаться после доклада – мне в штаб надо, – я с ведомым поспешил туда. Парашют с шлемофоном скинул после фотосессии, в пилотке был.

– Ты когда планшетку будешь носить? – недовольно спросил начальник штаба дивизии, когда я достал карту из-за голенища сапога. – Или тебе подарить?

– Да так удобнее.

– Ладно, докладывай. О пяти сбитых знаю, Берёза-три сообщил уже. Подтвердил. Всё верно?

– Да, четыре мои, один ведомого.

Дальше на своей карте показал, потом на большой штабной, что обнаружил склады ГСМ, и не один, три, показав где, ну и другие находки, включая один аэродром подскока. Или засадный, как его ещё называли. Потом писали рапорты, оформляли всё.

Оба наши истребителя механики штопали, всё же и по нам стреляли. Тут в основном косметика была, без серьёзных повреждений обошлось, сказали часов пять – и можно вылетать, как клей высохнет. Потом мы с напарником пообщались с военным корреспондентом, от политуправления присутствовал офицер, дал интервью.

А вечером мы уже не летали. Прибыли командир корпуса и наш комдив (он вторые сутки отсутствовал), был построен строй полка и штаба дивизии, и началось награждение. Мне лейтенанта дали и «Боевик». За четырёх сбитых и проведённую разведку. Это когда Жукова потеряли, тех дней награда.

Я вечером отметил. Документы, к слову, сдал в штаб, погоны новые выдали – сменил, так что внесли в офицерское удостоверение новые данные. Орденскую книжицу убрал к остальным в хранилище, в шкатулку. Хорошо отметили: и звёздочки обмыл, и орден.

Утром снова на разведку послали. Часть ночи и этого утра наши штурмовики и «пешки» работали по обнаруженным мной целям. Два склада ГСМ уже ярко полыхали, бомбили гаубицы, штабы и другие интересные находки. Мне было поставлено задание найти скрытый аэродром, потому как наши «пешки» нарвались на ложный. Думали, новый – и понесли немалые потери. На ложный их навели другие. Не моя пара.

Да всё нашёл, даже больше. А при возвращении отметил в стороне строй возвращающихся «пешек», который атаковали мессеры, и повернул к ним. Всего восемь машин, одна дымит мотором. Постараемся помочь.

А до передовой ещё двадцать километров. Высота у нас на семьсот метров выше, вот и пользуюсь преимуществом. Немцев две пары было, изукрашены, явно опытные «охотники». Заходил на них со стороны солнца. Да и по движениям видно, что профи, мне такие ещё не встречались. Ловко сшибли «пешку», несмотря на то, что наши сомкнули строй и отбивались как могли.

Атаковал я один из истребителей, ведущего второй пары, падая вниз. Это уловка. Немцы поглядывали на нас, и мессер легко ушёл в сторону. Только я чуть довернул и успел ударить по мотору ведомого. Вспыхнув, ведомый огненной кометой пошёл вниз. Он и был моей целью. Немцы сразу бросили наши «пешки», и завертелась круговерть боя.

– Зелёный, рви к «пешкам», ты мне мешаешь. Прикрывай их. Если снова немцы, атакуй от «пешек» – и назад под прикрытие их пулемётов. Бегом!

Лазарев приказ выполнил. Форсируя движок, догнал «пешки» и стал крутиться около них, а я весь отдался бою. Станнер не использовал, после первого раза отказался от него: а нечестно так, я хочу сам сбивать, без таких вот хитрых вывертов.

Быстро стало ясно, что предельные нагрузки немцы не держат, выдыхаются. Да я и сам с трудом держал, а вот моя машина так скрипела, что я понял: ещё немного, и просто развалится. Не рассчитана конструкция на такие нагрузки.

Впрочем, бой складывался в мою пользу. Сбил ведомого второй пары и почти сразу ведущего первой. А тут мне и прилетело, по топливному баку. Самолёт как-то сразу полыхнул, но управлялся. Защита спасала. Вокруг кабины бушевало пламя, некоторые языки проникали внутрь, сжигая кислород, но я энергично развернулся и просто таранил оставшегося «эксперта». Да, на злости. Был бы трезвым разум, никогда не пошёл бы на это. Тот рядом довольный планировал, сопровождая падение, не ожидал от меня такого.

Разбитые самолёты стали падать. Колпак заклинило, но я выбил его ударом воздушного кулака и вывалился наружу. Форма дымилась, не тлела, просто подкоптило, и я стал падать вниз.

Лазарев отстал от «пешек» и направился ко мне, подлетел, когда я уже открыл купол парашюта. Мощный рывок – и я повис под стропами. Помахав рукой ведомому, который нарезал круги вокруг меня, я знаками показал, чтобы возвращался, а сам стал готовиться к посадке. Подо мной густой лесной массив был. Лазарев поспешил за «пешками», которые уже скрылись вдали, тут же появилась пара мессеров и погналась за Лазаревым.

Я усилил защиту, что отбивала ветки, и повис на стропах. Отстегнувшись, спрыгнул на прелую листву (тут метра три осталось), осмотрелся и не стал переодеваться. Аккуратно снял купол, комком убрав его в парашютную сумку (подотчётное имущество), достал аэробайк и полетел к тому месту, где опустились три купола парашютов со сбитой «пешки». Соединимся и вместе будем выбираться из немецкого тыла.

Тут до них где-то километров семь. Не так и далеко мы отлетели, ведя бой. Я с полтора километра пролетел – и поля пошли, а по дорогам, поднимая пыль, шли немцы. Причём, похоже, от Винницы. Пехотная колонна, не свежие резервы, видно, что битые, у некоторых мелькали повязки. Немцы решили всё же прекратить бои за Винницу? Любопытно. Видимо, оставили силы сдерживания и отводят войска на новые рубежи. Проводя воздушную разведку, я не обнаружил следов подобных действий. Может, какую пехотную дивизию на отдых и доукомплектование выводят? Поди знай.

Пролетев над ними (а что, амулет отвода глаз и шумоподавления рулит), я добрался до опушки другого леса. Тут километра три между тем местом, где я сел, и где у опушки другого приземлились наши с «пешки». Они успели скрыться в лесу, хотя немцы выслали мотопатруль их пленить. Уже нашли брошенные парашюты, двигаются к лесу.

На опушке я убрал аэробайк и побежал в ту сторону, где были наши. Амулет-сканер их показал. На правое плечо я закинул лямки парашютной сумки, и та подпрыгивала в такт бега, вися за спиной. Дальность где-то километр, так и нагнал одного из летунов. Свистнув, я привлёк его внимание, выходя из-за деревьев.

– Уф, я думал, немцы, – сказал молодой парень, такой же блондин, как и я, но ТТ убрал за ремень, а не в кобуру. – Младший лейтенант Маликов, штурман «Пе-два». Двести Шестой бомбардировочный полк.

– А, новички. Шесть дней как вас к нам перекинули? Слышал. Лейтенант Самсонов. Двести Тридцать Пятая истребительная авиадивизия, разведывательная эскадрилья при штабе. Я немного не успел, видел, как вас сшибли, и атаковал немцев. «Эксперты», опытные, гады. Меня вон сшибли тоже.

– Сбили, товарищ лейтенант? – уточнил Маликов, когда мы обменялись рукопожатиями.