Первым актом, который провели «максималисты» Медведя, была экспроприация Московского общества взаимного кредита; взяли восемьсот тысяч, начали ставить склады оружия, типографии, печатали прокламации, гудели вовсю.

Герасимов нервничал, дело пахло порохом; Столыпин не считал нужным скрывать озабоченность бесконтрольной группой бомбистов; только Трусевич был спокоен и как-то даже затаенно счастлив; премьер недоумевал; директор департамента полиции успокаивал его: «Дайте мне еще недельку, Петр Аркадьевич, и я порадую вас приятнейшим известием… »

И действительно, ровно через неделю Трусевич позвонил Герасимову и попросил его приехать в департамент по возможности срочно. Несмотря на то что Герасимов Трусевичу подчинялся не впрямую, приехал сразу же.

– Александр Васильевич, – начал Трусевич торжественно, – я просил бы вас немедленно отзвонить в охрану и запросить ваших помощников: нет ли в картотеках каких-либо материалов по эсеру Соломону Рыссу?

– Если бы, вызывая к себе, вы позволили мне сделать это самому, а не помощникам, я бы прибыл часом позже, но со всеми документами, – сухо ответил Герасимов.

(Так бы и отдал ты мне эти документы, сукин сын, подумал Трусевич; дудки; звони отсюда, спрашивай при мне, контроль – всему делу голова.)

– Да ведь ко мне только-только поступила информация из Киева, – ответил Трусевич, – обрадовался, из головы выскочило… Ничего, попьем чайку, поговорим о том о сем, а ваши пока поглядят. Звоните, – и Трусевич требовательно подвинул ему телефонную трубку.

Герасимов все понял, – когда кругом интриги и подсидки, рождается обостренное чувствование происходящего.

Взяв трубку, назвал барышне с телефонной станции номер своего адъютанта на Мойке.

– Франц Георгиевич, я сейчас на Фонтанке (фамилию Трусевича не назвал, конспирировал постоянно; потом, впрочем, пожалел об этом). – Меня интересуют материалы, какие есть по «Роману», «Ы», двум «Семенам» и «Ульяне». Поняли? Максималист. Отзвоните аппарату семнадцать двадцать два, я здесь.

– Возможно ли передавать данные по телефону? – несколько озадаченно спросил адъютант. – Все-таки дело касается…

Герасимов поднял глаза на Трусевича:

– Мой адъютант интересуется, можно ли такого рода сведения передавать по телефону.

– Конечно, нельзя. Пусть подвезет.

– А то, что я фамилию интересующего вас лица назвал? – усмехнулся Герасимов. – Это как? Ничего?

– Все барышни на телефонной станции постоянно проверяются нами, Александр Васильевич. Да и вами, убежден, тоже. Нельзя же всего бояться! В конце концов, мы хозяева империи, а не бомбисты.

– Франц Георгиевич, – не скрывая улыбки, сказал Герасимов адъютанту, – по телефону передавать нельзя. Если, паче чаяния, найдут, пусть доставят сюда незамедлительно.

(Слова «паче чаяния» были паролем; адъютант тем и ценен, что понимает взгляд, интонацию и построение фразы шефа; через полчаса отзвонил в кабинет Трусевича, попросив передать Александру Васильевичу, что в «архивах охраны интересующих его превосходительство документов не обнаружили».)

Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru