К несчастью, подавленные эмоции не умирают. Их заставили замолчать. И они изнутри продолжают влиять на человека.

Зигмунд Фрейд

В этот вечер небо было цвета мокрого асфальта, которое там, на горизонте, сливалось с дорогой в единое и сплошное полотно. Тучи серым льдом сползали на землю, скрипя своими краями друг об друга. Сверху раздалось падение чего-то очень тяжелого, и оно будто скатывалось сверху вниз, но обо что-то уперлось в километре от земли, – это был гром. Внезапно огромное небо поделила надвое кривая молния, осветив погасшую землю на несколько секунд. Хлынули потоки тонких коротких лент, которые были видны только вокруг включенных уличных фонарей. Перед глазами зарябили мелкие капли, как помехи в телевизоре. Брызги плясали на асфальте вальс, взявшись за руки и поднимая свои платья волной. Казалось, будто они плясали канкан, радуюсь тому, что упали наконец-то с неба. У бордюров стали собираться пузыри от слишком сильных ударов воды и твердую поверхность. Казалось, что дороги, по которым только что ходили люди, будто закипали от этой неожиданности.

Асфальт закрыли мутные ручьи, бегущие сверху, но скапливаясь у сливных решеток, образовывали огромные лужи. И в этих лужах отсвечивались меняющиеся цвета светофора. По этим лужам бежали прохожие, держась за руки по трое или четверо под одним зонтом, а то и вовсе без него, прикрывая голову куртками. Все они опаздывали на концерт рок-группы в здание, предназначенное для спортивных соревнований. Небо еще долго моргало и сыпалось, пока зал не набился до отказа, не зажглось боковое освещение, и к микрофону не подошел солист. «Я рад всех вас видеть здесь! Сегодня будут исполнены лучшие песни за десять лет! Только хиты! Ну что начнем?!». И зал заревел под звуки визжавшей электрогитары, застучали барабаны и готический ритм заглушил их восторженные возгласы. Засверкали со всех сторон разноцветные огни, они резали зал на части, словно нож на дольки апельсин. Колонки застучали битом с такой силой, что стены дребезжали, а некоторым показалось, что начало дребезжать и у них в голове, от чего они приходили в еще большее восхищения, забыв про дождь, что совсем недавно настиг их по пути сюда. На улице тем временем зеркальные лужи уже высыхали по краям.

Вокалист хватал микрофон так, будто укрощал дикую змею, обхватывая его то рукой, то ногой, затем делал несколько попыток прыгнуть на толпу, но каждый раз не решался. Его голос звучал чисто и тонко, как положено для такой музыки, за что его и любили поклонники и особенно поклонницы. Он пел с остервенением, особенно припевы, которые с удовольствием подхватывали голоса из зала. С добавлением нового инструмента добавлялись и огни на сцене, все сверкало и кружилось. Девушки залазили парням на шеи, чтобы лучше видеть все что творилось на сцене. Солист прохаживал по ней из стороны в сторону, отдыхая после куплета. Менеджер предлагал включить ему фонограмму, но тот отказался заявив, что не станет обманывать своих фанатов, а когда предложил включить ее тихо, для напоминания слов и такта, он задумался, но все равно отказался. «Они пришли чтобы послушать меня в живую, и я их не разочарую».

Наконец отыграла последняя песня, и зрители стали хлопать не переставая, солист кланялся и кланялся, а когда стал покидать сцену, толпа захлопала еще интенсивнее, и ему пришлось исполнить еще один свой хит, после которого у него помутнело в глазах. На этот раз он ушел не дослушав аплодисменты, потому что уже почти их не слышал от усталости. Зайдя в гримерку он сразу же рухнул головой вниз на маленький диван, и стал погружаться в дремоту, но уснуть конечно же не смог, потому что тело ныло от усталости. «Ну ты ас! Они до сих пор аплодируют!», сказал подходящий к нему менеджер. «Ты как устал наверное? Может по стаканчику или по бокалу? Надо отметить такой успех! Что скажешь?». Солист поднял голову и пробубнил: «Если это только поможет уснуть». «Поможет, конечно поможет. Это всегда помогает. Тогда собирайся потихоньку и приходи в буфет, а я пока накрою там на стол».

В эту ночь он не сомкнул глаз, и на утро ходил с глазами утопленника. Через два дня у него новый концерт в другом городе, в рамках этого объявленного по всей стране турне. «У меня нет больше сил. Я чувствую, что уже стар для этих игр. Это последний концерт и я ухожу со сцены. Денег думаю мне хватит на несколько лет. А потом напишу мемуары, как делают все рок-звезды и на гонорар дотяну до старости», – сказал он своему менеджеру, когда тот отсчитывал ему его вознаграждение. «Да ты чего?! Какой покой, тебе всего сорок лет! Я в твои годы.. ну не буду.. ты итак знаешь». «Не обижайся, просто пойми. Я никак не могу выспаться из-за этого напряжения. Мне просто нужно время чтобы привести себя в порядок. Много времени». «Да все я понимаю. Эти концерты тебя выматывают. Говорил я тебе, что нужно использовать фонограмму – сохранил бы часть сил. А теперь мы с тобой понесем большие убытки».

Они долго молчали, глядя друг на друга, будто навсегда прощались. Затем менеджер вскочил, обошел стол вокруг и сказал: «Есть у меня знакомый паренек, который лечился от всяких психологических штучек у одного специалиста. Так вот он его так хвалил, мол тот придумал свою уникальную систему восстановления здоровья и сна, которая признана уже за рубежом, но пока неофициально. Я узнаю у него адресок и ты к нему сходишь на прием. Он тебя быстро на ноги поставит». «В таком случае давай по быстрее его адресок, и я зайду к нему прямо сегодня, поскольку мне дорога каждая ночь, которую я не могу уснуть». «Через 20 минут сброшу, жди. Можешь на меня положиться». Солист рухнул на диван, а менеджер скрылся за дверью. В комнате повисла тишина, с которой он бессонными ночами уже научился разговаривать.

Небо всей тяжестью давило на солнце, а то упираясь руками в него и стояло на коленях сопротивляясь. Тьма все-таки продавила диск в землю, и вечер стал данностью. Солист шел по дорожке, насвистывая про себя свои старые песни, в надежде, что этим вечером ему повезет, и эту ночь он не застанет с открытыми глазами. Вот и дом, им оказался двухэтажный таунхаус, довольно скромный, но не без доли изыска. Он постучал в дверь, и стал ждать, тишина. Постучал сильнее, костяшки заболели, снова тишина. Через минуту сверху зажегся свет в окне, он отошел от двери, чтобы показаться в полный рост. Силуэт в окне махнул рукой, подавая сигнал войти. Он подошел к двери и стал ждать хозяина, считая секунды, которые ему понадобились бы для того, чтобы спуститься вниз. Дверь открылась и он увидел человека среднего роста с высоким лбом и узким телом, которое не подходило ему по размеру. Он был в домашней одежде свободного покроя, и ни чуть не удивленный поздним посетителем.

– Прошу. Вот сюда в гостиную, а нет, давайте сразу в кабинет. Можете прилечь на кушетку, пока я закончу свои домашние дела и вернусь к вам. Не переживайте, я быстро.

Оставшись один, он стал разглядывать комнату: в глаза бросалось обилие книг, которые лежали и стопками на полу, и вставлены во все свободные места на полках. На стене висели огромные часы в виде чей-то ритуальной маски, и очень громко тикали. Окна все были плотно зашторены, лишь абажур делился тусклым светом. В углу стоял видимо его рабочий стол с креслом. Было по-домашнему уютно.

– Извините, что так долго. Сразу разъясню. Мои услуги платные, консультации провожу только по субботам в аудитории университета. Дома принимаю только на коммерческой основе. – Солист достал из кармана пачку несортированных купюр и единой массой кинул их на стол. Возникла пауза. Музыкант заговорил с полным безразличием первым, бросая в воздух слова как рисунки Роршаха:

– А вы извините что так поздно, у вас наверное уже закончился рабочий день. Я лидер известной рок-группы, но вы вряд ли интересуетесь такой музыкой. Мне дал ваш адрес мой хороший знакомый. У меня неотложная проблема, и без вас мне ее не решить, видимо.