Юноша смотрел на чудовищное месиво, парализованный страхом от макушки до пят. Бледное, залитое кровью лицо Ратура на короткий миг повернулось в его сторону. Молящие, полные муки глаза, искажённый гримасой рот.

– Стреляй! Стреляй же! – прохрипел владетель Эруарда.

И, будто очнувшись, Шеали подхватил брошенный в снег арбалет. Лихорадочно пытаясь зарядить оружие, юноша смотрел то на ревущего в неистовом гневе вепря, то на собственные дрожащие руки.

Стальной болт выскользнул из ладони, нырнув в пушистое облако снега. Шеали, вскрикнув от досады, нагнулся, тщетно пытаясь отыскать пропажу.

Время, время, время…

Стоны Ратура, шумное дыхание кабана, гулкие удары собственного сердца – всё это мешало, отвлекало, сбивало с толка.

Шеали полез за другим болтом, руки не слушались, будто он был пьян или болен. Бесполезно!

Шеали в сердцах отшвырнул прочь арбалет, выхватил из ножен роскошный охотничий кинжал. Два шага вперёд...

Секач настороженно обернулся в его сторону, и занесённая рука опустилась безвольно.

В Бездну геройство! Милорда Ратура уже не спасти! А он ещё может уцелеть…

Может. И спасётся!

Шеали стремглав бросился мимо кровавой бойни к спасительному откосу оврага.

Скорее, скорее! Главное успеть, пока хряк не разделался со стариком и не принялся за него. Забраться повыше, чтобы он не смог достать.

Руки соскальзывали с заснеженных камней. Шеали сорвался, скатился вниз. Отшвырнул клинок, что до сих пор сжимал в руке, сам не зная зачем. И снова полез наверх с неожиданным проворством. Зацепился за уступ, чуть выше человеческого роста, подтянулся и заполз туда. Невелика высота, но здесь проклятое лесное чудище уже просто так достать не сможет. Ещё немного, и он спасён.

Шеали обернулся.

С высоты залитая кровью поляна выглядела ещё ужаснее. Милорд Ратур уже прекратил попытки борьбы, а проклятый кабан упорно продолжал своё гнусное дело.

Щелчок тетивы прозвенел прямо над головой.

Болт вонзился кабану в пузо, тварь взревела, совершенно не по-свинячьи, вскинулась, оставляя свою жертву, пошатываясь, обернулась в поисках нового врага.

Снежная пыль, смешиваясь с камнями, лавиной заструилась по склону, посыпалась на голову изумлённому Шеали. А в следующий миг мимо него кубарем пролетел полукровка.

Сомнений, что это он, не возникло. Бастард где-то потерял свою меховую шапку, и его черноволосая голова ярким пятном проступала сквозь взвесь снежного облака.

Кайл упал на дно оврага, тут же вскочил проворно, как кот, и побежал к багровому пятну – растерзанному телу его отца и благодетеля. Казалось, он не замечал, что навстречу ему несётся разъярённое чудовище, размером с небольшой холм.

Шеали позабыл о своей попытке спастись бегством. Он смотрел и не верил своим глазам.

С нечеловеческой ловкостью прыткий мальчишка увернулся от клыкастой смерти, подхватил брошенный Шеали длинный обоюдоострый нож, и сам пошёл на кабана в лоб.

Вепрь отступать и не думал. Он ринулся с хриплым рёвом вперёд, пригнув длинную тяжёлую голову.

Кайл снова отскочил в самый последний момент, острые клыки секача пронеслись в опасной близости от его бедра. Но сам Кайл, в этот миг оказавшись сбоку, вцепился железной хваткой в топорщившуюся на загривке щетину, прыгнул, точно норовя оседлать исполинскую тушу. И, не давая сбросить себя, нанёс удар куда-то в голову вепрю, завертевшемуся как на раскалённых углях. Он, очевидно, бил в глаз или ухо, Шеали точно не мог рассмотреть. Но после первого же удара у кабана подкосились ноги.

Рука полукровки взлетела и опустилась ещё пару раз. Грузное тело кабана застыло неподвижно, окровавленный нож торчал из его правого глаза.

Кайл разжал руку, медленно сползая на снег, вскинул тёмную голову и, не поднимаясь с колен, спешно подполз к Ратуру.

***

Багровые ручейки торопливо прокладывали свой путь, разбегались по белому савану снега, вырисовывали затейливый узор. На фоне этого алого пятна лицо отца казалось почти прозрачным, и кровавые росчерки горели на нём как рубины.

А дальше… жуткая кровавая мешанина. Не поймёшь где плоть, где одежда, где кости.

Кайл замер растерянно, не зная, чем помочь, что сделать. Он никогда прежде не видел столько крови сразу. Он никогда прежде не ощущал себя столь беспомощным и никчёмным.

Полукровка нерешительно дотронулся до руки своего милорда, посиневшие пальцы Ратура медленно сжались в кулак, дрогнули веки, тёмные глаза сверкнули на обескровленном лице.

– Сейчас, я сейчас… – зашептал торопливо юноша, наклоняясь над раненым.

Но что он мог сделать? Перевязать раны, остановить кровь… А если кровь всюду, и тело превратилось в одну огромную смертельную рану! Что делать тогда?

Кайл поспешно скинул свою куртку, бережно укрыл ею изувеченного хозяина Эруарда, заботливо и нежно, как мать укрывает младенца.

– Потерпите!

– Не трудись! – тихо-тихо прохрипел Ратур. – Такое не вылечить. Пришло моё время, сынок.

Кайл замотал головой.

Осознание произошедшего заполняло его постепенно, как талые воды, и он захлёбывался от понимания этой непоправимости.

Ничего не изменить! Ничего не исправить! Ничего не вернуть!

– Он жив? – тихий настороженный голос за спиной.

Кайл мгновенно вскочил на ноги.

Желание ударить Шеали оказалось почти непреодолимым. Садануть в лицо кулаком, сбить с ног, опрокинуть в снег, и бить, бить, бить эту мразь, пока его самодовольное лицо не превратится в кровавую кашу!

Сейчас лицо юного милорда скорее выглядело подавленным и перепуганным до смерти, чем самодовольным, но это ничего не меняло.

– Пошёл прочь! – прошипел полукровка. – Убирайся, Шеали! Ты! Это всё ты! Ты всему виной! Трусливый слизняк! Ты бросил его! Ты бросил его умирать!

– Я просто растерялся… Я не знал, что делать… – всхлипнул тот. – О, Небеса! Я же не хотел!

– Убирайся, Шеали! Или я тебя убью! Клянусь, я убью тебя! – заорал Кайл, сжимая кулаки.

– Тише! Усмири свой гнев! – одёрнул юношу раненый. – Я не хочу тебя видеть таким. Особенно теперь. В последний свой час… Не ссорьтесь! Прошу!

Кайл покорно склонил тёмную голову, снова опускаясь подле распростёртого на снегу тела.

– Вам теперь надо быть заодно. Вместе держаться. Вам двоим и моей Кее. Вы должны её оберегать, мою девочку. Вы оба, – шептал Ратур тихо и торопливо, словно опасался не успеть договорить. – Обещай мне, что не станешь его винить в моей смерти!

Кайл распахнул сверкающие от слёз глаза, не веря своим ушам.

– Обещай, Кайл, что никому не скажешь, что это Шеали виноват! Скажи… Я сам. Возомнил о себе, старый самоуверенный глупец! Полез на рожон, вот и получил по заслугам. Знаю, я учил тебя всегда говорить правду… Теперь прошу об ином. Не смей никому говорить, о том, что здесь случилось! Особенно ей, Келэйе. Кайл, ты меня слышишь? Обещаешь?

– Да, – выдохнул полукровка, с ненавистью посмотрев на притихшего Шеали. – Я сделаю всё, что попросите! Всё, как скажите, отец!

– Отец… – короткая улыбка осветила искажённое мукой лицо. – Как редко ты называл меня так… А мне так радостно слышать это слово из твоих уст, сынок! Вот, хоть теперь ты не боишься сказать это…

– Впредь я буду называть вас только так, отец! Только так! Каждый день! Каждый час! Только не оставляйте нас! Не оставляйте меня! – Кайл прижался щекой к ослабевшей ладони.

– Я всегда с тобой, – снова улыбнулся Ратур.

И сердце мучительно сжалось.

Когда-то именно это сказала его мать… А на рассвете она умерла.

А теперь проклятие отнимало у него самого родного и любимого человека! Ненавистное лэмаярское проклятие, от которого ему никогда не избавиться.

– Шеали, приведи Талвара и остальных! – тихо велел милорд. – Мне надо успеть сказать им… Пока я ещё могу говорить. Кайл, не позволяй мне уйти, пока я не оглашу свою последнюю волю!

– Я не позволю, – глотая слёзы, пообещал юноша. – Я стану держать вас за руку и никуда не отпущу!