Нет никакой необходимости начинать заглавие всевозможными "К вопросу о некоторых..." или "Об исследовании проблем, относящихся к...". Если работа посвящена "Анафилаксии у крыс", то это и есть самое подходящее заглавие.
В оригинальных статьях среднего объема обычно не нужны подзаголовки, кроме таких традиционных, как "Материалы и методы", "Результаты", "Обсуждение результатов", "Выводы" и т. п. Впрочем, если надо описать несколько существенно различных экспериментов, то их можно выделить отдельными подзаголовками, по крайней мере в разделе "Результаты". В длинных же статьях довольно трудно пробираться сквозь все новые и новые страницы текста и иллюстраций, если они не разделены подзаголовками, которые бы подчеркивали общую структуру материала. В ряде случаев полезно выделять ключевые слова жирным шрифтом или курсивом. Это помогает читателю воспринимать в каждый моент один смысловой отрывок. Кроме того, вновь просматривая уже прочитанную статью, читатель с помощью подзаголовка найдет нужный раздел, не читая заново всего текста. Разумеется, правильно расставленные подзаголовки в работах значительного объема, таких, как диссертация, обзор или книга, играют еще большую роль.
Используемый словарь. Здесь девизом должны быть "простота" и "точность". Не надо бояться использования необычного слова, если оно лучше любого другого может выразить вашу мысль. Слово "сребролюбивый" не часто услышишь в обыденной речи, но если бы мне пришлось писать об ученом, который перешел на работу в фирму по торговле лекарствами только потому, что там хорошо платят,-- лучшего слова мне не выдумать, и я бы использовал его без колебаний.
Приемлемы даже разговорные выражения, если они выразительны, но жаргона (в том числе принятого в клиниках и лабораториях) следует избегать, хотя, разумеется, не ценой излишнего многословия и туманности изложения. Выражение "острый живот" -- это лингвистический кошмар, но при неоднократном упоминании этого симптома в письменном тексте я не могу придумать ему более подходящей замены, чтобы она не звучала надуманно.
Следует избегать различных вошедших в привычное употребление форм преувеличения, скажем описания каждого значимого изменения как "заметного" или "явно выраженного". Точно так же не стоит говорить о "тщательном обследовании" или "высокоточном взвешивании", если это обследование и взвешивание выполнялось обычным образом.
Руководствуясь похвальной скромностью, некоторые авторы доходят до крайностей в отчаянных попытках избежать употребления местоимения "я". На мой взгляд, все зависит от того, как часто говорят "я" и в какой связи. "Автор данного сообщения был не прав" звучит, конечно, весьма изысканно, но вряд ли более скромно, чем: "Я был не прав".
Неологизмы. Слишком многие ученые, говоря словами Р. У. Эмерсона[СК1]41, "и не любят, и не знают тех цветов, которые собирают, и все их ботанические познания -- одни лишь мудреные латинские названия".
Неологизмы являются обычной и неотъемлемой принадлежностью научного языка и потому заслуживают особого внимания. Каждое новое материальное или общественное явление должно получить имя, так как неудобно при каждом его упоминании заново давать исчерпывающее описание всех его характеристик. Невозможно всякий раз, упоминая сонную артерию или явление кальцифилаксии, заново их определять. И хотя это самоочевидно, существует устойчивое неприятие неологизмов. Особенно затруднительно привыкать к новым терминам тем людям, у которых не было возможности изучить иностранные языки. В их глазах такие термины выглядят либо нелепыми (благодаря их непривычности), либо вычурными, так как в медицине большинство терминов имеют греко-латинские корни. Разумеется, изобретение новых названий может вызвать путаницу. Неся ответственность за создание некоторого их количества (как названий, так и случаев путаницы), я очень хорошо это осознаю. В разделе, посвященном заблуждениям, мы имели случай убедиться, что названия классов явлений могут стать источником серьезных недоразумений.
Несомненно, новые термины следует изобретать, только если без них в самом деле нельзя обойтись. Оправданное в целом неприятие неологизмов объясняется в первую очередь творчеством тех авторов, которые ввели их просто для того, чтобы "расписаться" на чем-либо, что вовсе не заслуживало специального имени. Хорошей иллюстрацией этому явлению служат многочисленные клинические синдромы, представляющие собой незначительные видоизменения известных заболеваний. Синдром, доселе характеризовавшийся тремя основными симптомами и вновь наблюдающийся в сочетании с четвертым, очень редко заслуживает переименования.
Если же новые имена все же даются, их необходимо строить в соответствии с определенными и хорошо испытанными лингвистическими принципами. Произвольным буквенным сочетаниям или имени открывателя следует предпочесть термин, заключающий в себе свое собственное объяснение, да еще желательно, чтобы он был понятен ученым других стран и чтобы его было несложно перевести на другие языки. Вот почему лучше всего начать с поиска знакомых греческих и латинских корней, широко используемых в биологии. Некоторые поборники чистоты языка яростно протестуют против составных терминов, в которых участвуют и латинские, и греческие корни. Если только это оправдано, таких гибридов действительно следует избегать, но не ценой надуманности; я, например, предпочитаю говорить "аппендицит", а не "перитифлит" и "адренотропный", а не "эпинефротропный".
Мне пришлось столкнуться со значительной оппозицией моему использованию слов "стресс" и "стрессор" для обозначения соответственно "суммы всех неспецифических изменений, вызванных функцией или повреждением", и агента, обусловливающего такие изменения. В качестве аргумента приводился тот факт, что термин "стресс" уже используется в физике в несколько ином смысле; кроме того, он постоянно используется в разговорном английском для обозначения круга явлений, связанных с усталостью. Впрочем, этот термин был весьма быстро и повсеместно принят в его новом, строго определенном биологическом смысле, а этот факт позволяет усомниться в том, что какое-то иное обозначение оказалось бы более удовлетворительным. И все же не исключено, что даже в этом случае было бы лучше избрать термин греко-латинского происхождения.
Несколько лет назад я предложил термин "кортикоид" (от латинского "кортекс", т. е. "кора", и греческого суффикса "оид", означающего подобие чему-либо) в качестве обобщающего названия для "тех гормонов, которые имитируют физиологическую функцию коры надпочечников". За это меня отчитали, ибо вообще "...попытки изобретения новых терминов людьми, для которых язык не является родным, очень опасны...". В свое оправдание я сделал невинное замечание, что прогресс науки сильно застопорился бы, если бы право на придумывание греко-латинских научных терминов признавалось только за теми, кто может считать греческий и латинский своими родными языками [Селье, 19].
Таблицы. Расположение данных в форме таблиц является одним из наиболее эффективных средств их подготовки для сравнения и оценки. При разработке таблиц следует всячески экономить место -- не только потому, что стоимость набора таблицы гораздо выше, чем страницы текста, но также и потому, что их главной целью является сжатое представление данных. Принципы конструирования таблиц содержатся в соответствующих руководствах.
Рисунки и фотографии. Таблицы, графики и диаграммы призваны давать точную информацию для подтверждения количественных взаимосвязей между явлениями. В отличие от них большинство рисунков и фотографий предназначены для иллюстрации качественных, а не точных количественных аспектов, и они способны выполнять эти функции достаточно хорошо за счет некоторых преувеличений, подчеркивающих наиболее важные моменты. К примеру, схематический рисунок, иллюстрирующий влияние некоторого гормона на различные органы, не обязательно -- да и не нужно -- делать в реальном масштабе. Атрофированный орган должен изображаться гораздо меньшим, а гипертрофированный -- гораздо большим, нежели это имеет место на самом деле, с тем чтобы сделать различия более очевидными. Рисунок только помогает наглядно изобразить или интерпретировать факты, уже доказанные в тексте и представленные количественно в виде таблиц, графиков или диаграмм. Поэтому редко возникает необходимость давать один и тот же материал и в форме таблиц, и в графическом изображении. Представленные таким образом количественные данные могут быть с успехом обобщены на рисунке, который, как и карикатура, подчеркивает наиболее характерные черты.
