"Латотропизм" и проверка на месте.
"Латотропизм --(от греч.-- "lathos" -- "ошибка" и "trepein" -- "обращать") -- это термин, обозначающий особый инстинкт, позволяющий его обладателю немедленно обнаружить ошибку (даже единственную) в большой и безукоризненно выполненной работе. Это слово изобретено моими ассистентами в ходе хитроумной кампании по возложению на меня ответственности за их ошибки. Они утверждают, что я -- к радости или к несчастью -- наделен сверхъестественным "латотропизмом", ибо, хотя институт функционирует практически безупречно, куда бы я ни сунулся, я немедленно натыкаюсь на ту единственную ошибку. которая там имеется. Одно из проявлений "латотропизма"-- это, скажем, если вы, бегло пролистывая десятистраничную рукопись, обнаруживаете все три допущенные машинисткой ошибки, либо, глядя на стойку из сотен клеток с крысами, инстинктивно замечаете единственную бутылочку для воды, которая оказалась пустой.
Проверка на месте -- это контроль, ограниченный несколькими ключевыми или случайно выбранными пунктами. Лучший способ управления и контроля в сложной по структуре организации -- это проверка на месте, направляемая "латотропизмом". Проверка на месте означает логически обоснованную и сознательно спланированную систему контроля и, следовательно, она поддается объяснению. "Латотропизм" же -- инстинкт, основанный, по-видимому, на подсознательной оценке прошлого опыта; механизмы его действия проанализировать невозможно. В силу этого ограничим наш контроль проверкой на месте.
Руководитель большого научного учреждения отвечает практически за все: и за исследовательскую, и за педагогическую, и за административную деятельность Он может и должен перекладывать ответственность за отдельные направления работы на заведующих соответствующими подразделениями, но, если те ошибаются, то руководителя справедливо обвиняют в отсутствии должной проницательности при подборе сотрудников. Вышестоящие инстанции, финансирующие организации, просто читателей интересует лишь качество и достоверность выполненной вами работы, а вовсе не доводы, назначение которых -- перекладывать на кого-то ответственность в случае неудачи. Настоящему ученому всегда нужно, чтобы руководимое им подразделение функционировало безупречно, поскольку выполняемая работа представляет для него интерес независимо от того, будут его укорять за просчеты или нет. Ни один человек не в силах самостоятельно выполнять или хотя бы детально контролировать весь объем работы большого института, а раз делать это все-таки надо, то приходится прибегать к особым приемам.
И опять позвольте мне обратиться, насколько это возможно, к собственному опыту. Именно страх перед ошибками заставляет меня строить всю работу на применении таких методик, которые я могу контролировать сам. Ежедневно я наблюдаю за поведением подопытных животных, проверяю все патологоанатомические анализы и просматриваю все гистологические срезы. Хотя все это отнимает массу времени, я нахожу, что не зря трачу его, поскольку в результате имею все шансы выявлять вероятные ошибки, допущенные в ходе экспериментов. Кроме того, принимая непосредственное участие в наиболее значительных сторонах нашей деятельности, я получаю прекрасную возможность осуществлять индивидуальное обучение сотрудников.
Работа над статьями и книгами -- это еще один вид деятельности, в ходе которой проводится анализ и оценка полученных результатов, не искаженных чужими ошибками. И если результаты окажутся недостаточно убедительными, нам некого винить, кроме самих себя.
Руководить исследованиями, в которых применяются экспериментальные методики, значительно сложнее. Принципиально новую процедуру -- скажем, новую хирургическую операцию,-- я предпочитаю разрабатывать самостоятельно. Но когда результаты удовлетворяют меня, ее широкомасштабное внедрение я должен передать в руки своих сотрудников. Если успешное выполнение хирургической операции можно объективно проверить при вскрытии, то с контролем правильности применения других методик дело обстоит иначе. Здесь-то и надо прибегать к проверке на месте. Лучшее, что я в состоянии сделать, -- это обходить все отделы и следить за выполнением различных процедур в более или менее случайном порядке, обращая при этом особое внимание на те виды работ, в выполнении которых могут быть допущены ошибки. Подобные проверки помогают установить, как приготовляются растворы и проводятся инъекции в фармакологическом отделении, или выяснить, понятны ли студенту принципиальные моменты того, что он ранее делал, быть может, чисто механически. Невозможно проверить правильность составления тысяч библиотечных карточек, но несколько из них на выбор можно тщательно просмотреть. Конечно же, в такого рода деятельности "латотропизм" оказывает очень большую помощь.
Не знаю, как это получилось, но я однажды заметил, что пятилитровая бутыль спирта в комнате машинистки, которая еще вчера была полной, оказалась пустой. Меня не вполне удовлетворил ее ответ, что спирт ей понадобился для чистки пишущей машинки, ибо шрифт был грязным.
Трудно объяснить, почему у меня несколько лет назад внезапно вызвали недоверие величины стандартных ошибок в таблице, подготовленной одним из ассистентов. Когда я попросил его проверить таблицы, оказалось, что он не умеет вычислять стандартные ошибки.
Невесть по какому поводу один мой приятель как-то рассказал мне, что видел прекрасные портреты Эйнштейна и Швейцера в доме у одной из наших самых толковых и грамотных лаборанток. Дело осложнилось тем, что именно эти портреты за несколько недель до того исчезли из нашей картинной галереи.
Некоторые из прегрешений, обнаружением которых я обязан проверке на месте, или "латотропизму", либо тому и другому вместе,-- настолько незначительны, что не заслуживают серьезного внимания. Другие, напротив, могут сказаться на результатах. В заключение мне хочется привлечь внимание к одной из наиболее плодотворных возможностей использования проверки на месте -- выявлению апатии.
Работа, выполняемая по инерции.
Многое из того, что было некогда введено в качестве правила, выходит из-под контроля внимания, и работа, в которой уже давно отпала необходимость, продолжает выполняться.
Помню, как в 1945 г., оставив работу в Университете Мак-Гилл, чтобы основать наш институт, я договорился со своим другом профессором Дж. Брауном (возглавлявшим тогда медицинский факультет университета), что буду снабжать его копиями всех карточек предметного, именного и реферативного каталогов, готовящихся для нашей библиотеки. Он в свою очередь согласился нести часть необходимых для этого расходов. Некоторое время наше сотрудничество шло очень хорошо, но в 1948 г. прекратилось, и я сказал занимавшейся этим девушке, чтобы она в дальнейшем не делала копий. Я выбросил все это из головы вплоть до 1953 г., когда случайно заметил под столом в библиотеке два огромных деревянных ящика. На мой вопрос об их содержимом мне ответили: "Копии всех карточек за последние пять лет. Мы все гадаем, для чего они могут понадобиться". Выяснилось, что девушка, первоначально занимавшаяся этой работой, вышла замуж и уволилась как раз через несколько дней после того, как я велел ей прекратить изготовление копий. Находясь в состоянии возбуждения от столь значительного события своей жизни, она, вполне понятно, забыла передать распоряжение относительно каталогов для профессора Брауна. Должен признаться, что в данном случае мой "латотропизм" продемонстрировал досадно замедленную реакцию.
Я почти уверен, что такого рода работа, выполняемая по инерции, вряд ли может иметь место в нашем институте теперь, когда мы усовершенствовали методы управления и контроля. Но тем не менее это случается. Уделяя столько внимания контролю на месте, я убежден, что более или менее регулярная проверка всего, что делается, позволяет вносить изменения или даже прекращать те или иные виды работы, не соответствующие текущим требованиям.
Не доказывайте, а показывайте.
При осуществлении проверки на месте вы рано или поздно неминуемо столкнетесь с тем, что кто-либо из сотрудников заявит, что работу нельзя сделать так, как вам того хотелось бы. В этом случае не стоит заводить спор о том, может ли быть выполнена работа или не может; нужно просто самому продемонстрировать, как ее сделать. Если лаборантка говорит мне, что какую-то хирургическую операцию сделать невозможно, я просто беру и делаю ее. Никакие споры, никакие доказательства не могут сравниться по своей убеждающей силе с прямой демонстрацией, не говоря уже о том, что в ходе нее могут выявиться причины, которые мешают лаборантке выполнять работу предложенным мною способом. Чем чаще ученый самостоятельно работает в лаборатории, тем больше у него возможностей изучить технические приемы и при случае демонстрировать их.
