Видимость на функциональном дисплее стала ухудшаться, Гринлиф перестал давать наставления истребителям, когда понял, что контакт прерывается. Неестественные голоса берсеркеров продолжали доходить до кораблей под номерами один - девять только во время кратковременных затиший. Погоня за "Надеждой" продолжалась.

В течение некоторого времени в кабине управления воцарилась тишина, изредка прерываемая шумами, доносившимися с дисплея. Через стекло были хорошо видны опустевшие ангары.

- Ну, вот,- сказал Гринлиф, немного помолчав.- Теперь осталось только ждать. И переживать.

Он улыбнулся, его лицо странным образом изменилось, казалось, он доволен.

Малори с любопытством посмотрел на Гринлифа:

- Как вы... Как вам удалось так хорошо со всем справляться?

- А почему нет? - Гринлиф оторвался от бесполезного теперь пульта,знаете, когда человек отказывается от своей жизни, признает, что он уже мертв в "той" жизни, то он вполне может признать, что "эта" жизнь имеет свои преимущества. Иногда мы даже встречаемся с женщинами, когда хозяева захватывают новых пленных.

- Хорошая жизнь,- сказал Малори. Это определение было весьма многозначным. Но теперь он уже ничего не боялся.

- Хорошая жизнь, как она есть, маленькая прелесть,- Гринлиф продолжал улыбаться.- Я знаю, что ты продолжаешь смотреть на меня сверху вниз. Но ты уже столь же далеко зашел, сколь и я. Ты это осознаешь?

- Мне просто жалко тебя.

Гринлиф беззлобно рассмеялся и с сожалением покачал головой:

- Знаешь ли, возможно, моя жизнь будет более долгой и более безболезненной, чем жизнь любого другого человека. Вот, например, ты сказал, что одна из твоих персоналий умерла в возрасте двадцати трех лет. В ту эпоху это был обычный возраст, когда люди умирали?

Малори, все еще опираясь на пульт, едва заметно улыбнулся:

- В то время на европейском континенте многие умирали даже раньше. Ведь шла первая мировая война.

- Но ты сказал, что он умер, кажется, от какой-то болезни?

- Нет. Я сказал, что он был болен. Туберкулезом. Без сомнения, он бы от него умер, но немного позже. Но он умер в 1917 году, в месте, которое называли Бельгия. Во время боя. Его тело так и не было найдено, насколько я помню; возможно, артиллерийские снаряды разорвали его аэроплан.

- Аэроплан? О чем вы говорите?

Малори выпрямился, перестал опираться на пульт. Тело его продолжало болеть, но он превозмог боль, и глядя Гринлифу прямо в глаза, твердо произнес:

- Я хочу сказать вам, что Георг Тейнемор - а так его звали - сбил пятьдесят вражеских самолетов до того, как его самого сбили. Подождите! голос Малори еще более громким и решительным, когда он увидел, что Гринлиф страшно удивлен и явно собирается его вновь ударить.- Прежде чем причинить мне боль, лучше подумайте, кто победит в скорой схватке - ваши машины или "Надежда".

- Схватке...

- Девять истребителей против пятнадцати или чуть более кораблей берсеркеров. Но я не отчаиваюсь. Персоналии, которых мы с вами вмонтировали, не дадут себя уничтожить за недорого возьмешь.

Гринлиф уставился на Малори, затем отвернулся, чтобы посмотреть на приборы. Дисплей был по-прежнему пуст. Доносились только какие-то невнятные шумы. Гринлиф медленно опустился на стул.

- Что вы сделали со мной? - пробормотал он.- Это сборище музыкантов-инвалидов... Но не могли же вы лгать?

- Нет - нет, все, что я говорил, правда. Не все военные пилоты первой мировой войны были инвалидами, конечно. У некоторых было совершенное здоровье - ну прямо-таки фанатики физического совершенства. Я не говорил, что они все музыканты, хотя хотел, чтобы у вас создалось такое впечатление. Волль был самым музыкальным среди пилотов, но все же он только любитель. Он любил говорить, что терпеть не может свою основную профессию.

- Гринлиф поежился на стуле. Казалось, что он на глазах стареет.

- Но один был полуслеп... Разве это возможно?

- Так же думали врачи, когда выпускали Эдварда Маннока из лагеря для интернированных. Ему удалось обмануть комиссию. Конечно, трагедия всех этих необычайно одаренных людей в том, что им приходилось убивать. В те годы не было берсеркеров, или по крайней мере, они были недостижимы для аэропланов и зениток. Я считаю, что людям всегда приходилось воевать с кем-то вроде берсеркеров, но это были не берсеркеры в нашем с вами смысле этого слова.

- Я хочу понять все до конца,- голос Гринлифа стал почти умоляющим.Значит, мы послали персоналии девяти военных летчиков.

- Девяти прекрасных военных летчиков. Я знаю, что общее число сбитых ими вражеских самолетов более пятисот. Конечно, это число, возможно, немного преувеличено...

Вновь установилась тишина. Гринлиф медленно повернулся к дисплею. После шторма помехи уменьшились.

Малори, который сидел, вновь встал. Голограмма явственно показывала один сверкающий символ, который, невзирая на помехи, приближался к "Юдифи"

Символ был ярко-красного цвета. Берсеркер...

- Ну, вот,- сказал Гринлиф, тоже вставая. Он вытащил из кармана маленький револьвер и направил его на Малори. Тот болезненно вздрогнул. Гринлиф покачал головой:

- Нет. Пусть лучше хозяева займутся тобой сами.

Когда раздался щелчок открывающейся воздушной камеры, Гринлиф поднял револьвер к собственному виску. Малори хотел, но не мог отвести глаза. Когда дверь начала отворяться, Гринлиф выстрелил.

Малори бросился вперед и выхватил револьвер из мертвой руки Гринлифа еще до того, как тело упало на пол.

Он нацелил его на дверь. На пороге стоял берсеркер. Тот же самый, которого они уже видели или, по крайней мере, такой же модели. Но все же очень многое изменилось. Одна металлическая рука беспомощно свисала, с трудом удерживаясь на проводах. Все тело было в мелких пробоинах, а голова изучала своего рода сияние - видимо, шла быстрая утечка энергии.

Малори выстрелил, но это не причинило машине никакого вреда. Берсеркер даже не обратил внимания на его выстрел. Карманный револьвер, который берсеркеры позволили иметь Гринлифу, вряд ли мог быть теперь полезен Малори. Не обращая на него пока внимания, робот склонился над телом Гринлифа.