Взобравшись по ступенькам, он, щурясь от яркого, хотя и ненастоящего солнца, оказался под искусственным голубым земным небом. Он находился за самым верхним рядом кресел. Всего около двухсот кресел рядами опоясывали арену, отделенную наклонными кристаллическими стенами. Арена в центре стеклянистой чаши имела около тридцати ярдов в диаметре, была покрыта чем-то, похожим на песок, но было ясно, что если откажет искусственная гравитация, покрытие не взлетит пыльным облаком.
В этом цирке, современном, как и лазерный пистолет, предполагалось предаваться пороку древнего Рима. Каждая капля крови будет отлично видна с любого места. Правда, одна деталь вносила дисгармонию: на равных промежутках друг от друга за верхним рядом мест располагались домики непонятного назначения. Архитектурный стиль явно не соответствовал стилю арены.
Митч достал карманную камеру и сделал несколько снимков. Потом направился к ближайшему домику. Дверь была открыта, и он вошел.
Сначала он подумал, что наткнулся на личный гарем Ногары, но некоторое время спустя понял, что персонажи на фресках далеко не всегда изображались в сплетении любовных объятий. Здесь были мужчины, женщины, богоподобные существа, в одеждах Древней Земли или вообще без одежд. Митч, сделав пару снимков, пришел к выводу, что все изображенные на стенах сюжеты посвящались тем или иным аспектам любви, но менее всего он ожидал столкнуться с подобным здесь, как, впрочем и в любом другом месте, созданном лично для Фелипе Ногары.
Выходя из храма через вторую дверь, он миновал статую улыбающейся богини. Обнаженное бронзовое тело наполовину поднималось над зеленой сверкающей морской волной. Он сфотографировал статую и пошел дальше.
Во втором здании фрески изображали сцены охоты и рождения. Богиня в этом храме была одета довольно скромно, в ярко-зеленое, и вооружена луком и колчаном. У ног ее замерли, готовые помчаться в погоню, бронзовые гончие.
Направляясь к третьему храму, Митч обнаружил, что ноги несут его быстрее, что-то притягивало его, как магнит железную пылинку.
Но как только он ступил в храм, накатившая волна отвращения заставила забыть обо всем остальном. Если первый храм посвящался любви, этот, несомненно, служит прославлению ненависти.
На стене сразу напротив входа какое-то пилообразное чудовище, опустив безобразную морду в колыбель, пожирало плачущего младенца. Рядом рубили друг друга в капусту одетые в тоги люди. Мужчины и женщины, дети - все они терпели на этих фресках бессмысленные мучения и погибали ужасной смертью, без проблеска надежды. Дух разрушения казался физически ощутимым, пропитывая сам воздух храма. Это было похоже на...
Митч отступил на шаг, закрыл глаза. Да, ошибки не было, он чувствовал его совершенно ясно: воздействие здесь не ограничивалось фресками и освещением.
Много лет назад, в космическом бою, он испытал воздействие ментального луча берсеркера. Люди научились экранировать корабли, защищаться от ментальных атак... Неужели теперь вражеское оружие было намеренно установлено здесь?
Митч открыл глаза. Излучение было слабым, но оно не просто лишало способности ясно мыслить: оно стимулировало центры ненависти в мозгу человека.
Он покинул храм. Снаружи, за толстыми - толще, чем у остальных храмов, стенами эффект почти не ощущался. Интересно, если он чувствует остаточное воздействие луча внутри храма, то каково в момент работы проектора на полную мощность?
Самое важное - почему излучатель установлен здесь? Стимулировать ярость гладиаторов? Возможно. Митч посмотрел на бога войны и его бронзовую массивную колесницу, поежился. Туг что-то большее, чем простая жестокость древних римских игр.
Сделав несколько новых снимков, он вспомнил, что видел терминал интеркома возле первого храма. Он вернулся к храму богини любви, простучал код доступа к корабельному Протоколу.
Ответил голос компьютера. Митч приказал:
- Мне нужна информация о конструкции арены, а именно: о трех постройках по ее верхнему краю. Голос поинтересовался, не нужны ли чертежи.
- Нет, пока. Расскажи мне о замысле автора. Пауза в несколько секунд. Потом компьютер сказал:
- Базовый замысел принадлежит человеку по имени Оливер Микаль, ныне покойному. В программе проекта часто делались ссылки на фрагменты литературного произведения некоего Джеффери Чосера с Древней Земли. Цитируемое произведение называется "Рассказ рыцаря".
Имя Чосера мало что говорило Митчу, но затем он вспомнил, что покойный Оливер Микаль был не только лучшим экспертом Ногары по мозгостиру, но и филологом-кяассицистом.
- Какие психоэлектронные устройства вмонтированы в эти три конструкции?
- В Протоколе корабля нет информации о названных устройствах.
Митч был уверен в существовании излучателя ментальных волн ненависти, он безошибочно распознал вторичный эффект излучения. Вероятно, если верны его подозрения, установки были смонтированы тайно.
Он приказал:
- Прочти фрагменты названного произведения, относящиеся к этим постройкам.
- Три храма соответственно посвящены Венере, Диане и Марсу, - сообщил интерком. - Отрывок, касающийся описания храма Марса, на языке оригинала выглядит следующим образом: "Там на одной стене была дубрава, Где все деревья стары и корявы, Где остры пни, ужасные на вид..." Митч достаточно разбирался в древнем языке Земли. чтобы улавливать содержание, но мысли его сейчас были не здесь. Его привлекла фраза "храм Марса". Он вспомнил о недавно возникших слухах - якобы, существует тайный культ, чьи последователи поклоняются Марсу и обожествляют берсеркеров.
"А под холмом, прижат к стене откосной. Был храм, где чтился Марс Оруженосный. Из вороненой стали весь отлит: А длинный вход являл ужасный вид..." Митч услышал тихий шорох за спиной, обернулся и обнаружил Катсулоса. Катсулос улыбался, но выражение его глаз заставило вспомнить взгляд статуи Бога Войны.
- Вы знаете древний язык, Спейн? Могу предложить перевод. - И он подхватил строку, напевно и грозноритмично:
"Там мне предстал Измены лик ужасный, Все происки и Гнев багряно-красный, Как угли, раскаленные в кострах. Карманная Татьба и бледный Страх. С ножом под епанчою Льстец проворный, И хлев горящий, весь от дыма черный.
