Министр обороны (в данный момент уже кандидат в вице-президенты от правящей консервативной партии) был необычно оживлен, с энтузиазмом переживая последствия героической победы над берсеркером. Но в бочке меда оказалась ложка дегтя - кое-кто считал, что уничтожение корабля-крепости только испортило великолепно задуманную шутку. До чего они докатились, эти шутники! Ведь он спас их планету! Словно шутки не были запрещены законом! Тем не менее, уверив общественность в реальной опасности, которую представлял уничтоженный берсеркер, Миноб обеспечил перевес консервативной партии на выборах.
Несмотря на предельную занятость, Миноб не отказался от удовольствия посетить штаб-квартиру либералов, чтобы позлорадствовать. Будучи человеком добрым, Миноб даже произнес перед лидерами оппозиции любимую стандартную речь.
- Ответив на наш вызов и устремившись на нас в атаку, берсеркер был встречен с помощью нашей обычной процедуры охвата. Наши маленькие, но отважные корабли вились вокруг металлического монстра, словно колибри вокруг злобного хищника. Думаете, берсеркер шутил с нами? Он смял и нейтрализовал наши защитные поля, словно их там и не было. И выстрелил в мой флагман какой-то дьявольской штукой, вроде громадного диска. Канониры слегка замешкались, должен признаться, и попасть в нее не смогли. Диск ударил корабль.
- Скажу откровенно, в тот момент я решил, что нам всем пришел конец. Мой флагман до сих пор на орбите, проводится дезактивация и очистка. Боюсь, с минуты на минуту придет сообщение... Металл начнет размягчаться, или что-нибудь еще... В общем, мы отважно пробились сквозь заслон врага и ударили по бандиту из всех стволов и установок. Одного я не понимаю: когда наши ракеты достигли цели, берсеркер просто испарился, словно не включал защитных полей. Да, это меня?
- Вас вызывают, министр, - сказал адъютант с радиофоном.
- Спасибо. - Министр выслушал сообщение, улыбка вдруг исчезла. Он подался вперед. - Что показал анализ снаряда берсеркера? Синтетические белки и вода?
Он вскочил, как ужаленный, свирепо глядя в потолок, как бы в надежде увидеть собственный корабль на орбите.
- Как прикажете понимать? Всего-навсего громадный торт с кремом?
"Шут способен вызвать смех у зрителей, но как бы он ни старался, самому ему повеселиться не придется.
Я вошел в контакт с сознаниями людей, мужчин и женщин, устремивших всю энергию и средства в организацию веселья, в маскарадные костюмы, музыку, смеющиеся маски. Они жаждали найти возможность для побега, возможность скрыться от ужасов окружающего мира... но веселья не нашли.
И побег не удался."
8
МАСКАРАД В КРАСНОМ СМЕЩЕНИИ
Обнаружив предостаточно свободного времени, Фелипе Ногара принял решение взглянуть получше на объект, ради которого забрался в такую даль, дальше самого края Галактики. Покинув роскошь личной каюты, он перешел в личную обсерваторию. Здесь, под куполом невидимого стекла, легко было вообразить, что находишься вне корпуса "Нирваны", флагманского корабля Фелипе.
"Внизу" - относительно направления искусственной гравитация на "Нирване" сверкал накренившийся диск родной Галактики, включая и тот единственный рукав скоплений, который успело исследовать и освоить человечество. Но куда не кинь взгляд, во тьме мерцали яркие пятнышки и световые точки. Это были другие галактики, в парадном великолепии шествовавшие за оптический горизонт со скоростями удаления десятки тысяч миль в секунду.
Ногара почти не обратил внимания на далекие туманности, он пришел в обсерваторию посмотреть на другой феномен, на нечто новое и впервые наблюдаемое человеком со столь небольшого расстояния.
Увидеть этот феномен стало возможным благодаря иллюзии сгущения галактик и потокам пылевой материи, каскадом устремлявшимся в него. Звезда в центре феномена была невидима из-за мощи собственного поля тяготения. Чудовищная масса этой звезды, в несколько миллиардов раз превосходившая массу Солнца, так искривляла пространство вокруг, что ни один атом не имел шансов убежать на воспринимаемой глазом длине волны.
Пылевой мусор глубокого космоса, падая в недра сверхмассы, раскалялся до люминесцентного свечения, накапливая статический заряд. Вспышки гигантских молний сместились в красный конец спектра, чтобы вскоре исчезнуть на дне гравитационной пропасти. Едва ли корабль мог приблизиться к "черной дыре" ближе, чем сейчас находилась "Нирвана".
Ногара желал лично осмотреть недавно обнаруженный феномен и оценить его опасность для обитаемых планет - ведь обычные солнца могут, как щепки, сгинуть в вихре гипермассы, если окажутся на ее пути. Но едва ли реальная угроза будет проблемой в ближайшую тысячу лет: с эвакуацией колоний пока не следует торопиться. А к тому времени гипермасса, возможно, подавится поглощенной материей, ее поверхность упадет в себя саму, и большая часть вещества гипермассы вернется во Вселенную уже в менее опасном состоянии.
Через тысячу лет эта проблема будет волновать кого-то другого. Сейчас она волновала Фелипе - ведь это о нем и только о нем могли сказать, что он управляет Галактикой.
Сигнал коммуникатора призвал Ногара обратно в роскошь его каюты, и Фелипе быстро спустился, довольный, что появился повод снова увидеть нормальный потолок над головой.
Он ткнул пальцем в пластинку коммуникатора.
- В чем дело?
- Мой господин, прибыл корабль-курьер. Из системы Фламланда. У них на борту...
- Ближе к делу. У них на борту тело брата.
- Да, мой господин. Шлюпка с гробом уже в пути, приближается к "Нирване".
- Я хочу видеть капитана курьера в Большом Зале. Без церемоний. Пусть роботы в шлюзе сделают анализы эскорта и оболочки гроба. Нам не нужна инфекция.
- Слушаюсь, мой господин.
Упоминание об инфекции было уловкой. Иохан Карлсен оказался в криогенном саркофаге не по причине фламландской эпидемии чумы. Это был лишь официальный вариант истории. Врачи, якобы, заморозили героя битвы у Каменного Края в качестве крайней меры, дабы предотвратить неминуемую смерть.
Официальная ложь была неизбежной необходимостью. Даже сам Фелипе Ногара не мог устранить с пути человека, спасшего людей от берсеркеров. После победы у Каменного Края жизнь в Галактике получила шанс на выживание, хотя война с берсеркерами еще шла, конца ей не было видно, и борьба оставалась крайне жестокой, уносящей новые и новые жизни.
