– Хм, – сказал старик. – Думаю время жить по закону еще не пришло. Поймите, вручать бизнесу, особенно небольшому, флаг борьбы с коррупцией сейчас слишком опасно для самого бизнеса. И дело даже не в том, что у каждой компании есть в шкафу скелеты. Наше государство всегда поддержит своих, а уж "свои" найдут как взять свое – вот в чем проблема.
Сейчас, вспоминая 2013 год, я полагаю он был прав. Я бы добавил еще, что и возможностей обходить закон в то время было больше, поэтому предпринимателям проще было страховать свои риски через фирмы однодневки, взятки и кэш. Но сейчас ситуация изменилась кардинально, борьба законодателя с обналичиванием и корпоративным мошенничеством дала свои результаты, ставки подняли в десятки раз, так что выбора-то почти нет: работай по закону или плати огромные взятки.
Я понял, что Владимир Фильченко давно смотрит на меня. Я в своих размышлениях слишком ушел в себя и попросил повторить вопрос. В тишине мы услышали, как звякнул клаксон на улице и сразу зарядил сильный дождь.
– Что ты думаешь? – повторил Владимир.
– Наш продукт "Комплаенс победит коррупцию" провалился, вот что я думаю.
Первый успех нашей ассоциации
В кабинете горел ярко свет, освещая наши лица. Кузнецов, скрестив руки на груди, невозмутимо смотрел в точку перед собой. На улице шел дождь. Люди за окном сутулились и запахивали плотнее плащи.
Разумом я понимал, что самое правильное сейчас закрыть ассоциацию. Госкомпаниям комплаенс не нужен, потому что они тоннами бюджетных денег зальют любую проблему. Частному бизнесу комплаенс просто не по карману.
"Но ведь успех – это не разум, а вера", – думал я. Я не хотел сдаваться, считая продолжение дела ассоциации не просто бизнес-проектом, а нашей миссией. Я все еще верил в проект, ведь проект был не только о коррупции, а вообще о комплаенсе, о новой философии бизнеса, о синхронизации российских компаний с успешными компаниями мирового бизнеса, о формировании Российской системе соответствия и общественном суверенитете нашей страны.
Мы долго молчали. Говорят, в старости больше жалеешь о том, чего не сделал, испугался сделать, чем о том, что сделал, даже пусть это не получилось. Говорят, что главное попытаться. Что ж, мы проиграли на этом забеге, но хотя бы попытались.
Пройди еще минута и нам бы уже стало все равно, но вдруг зазвонил мой телефон.
– Владимир, добрый день! – сказал смутно знакомый голос по телефону.
Я шестым чувством ощутил, как ветер перемен надувает паруса Национальной Ассоциации Комплаенс, и мы скоро помчимся на полном ходу в открытый океан. Я поднял указательный палец. Кузнецов и Фильченко смотрели на меня недоуменно.
Звонивший представился Генеральным директором авиатехнической компании. Ее название было мне известно. Я вспомнил Тульскую, московский арбитраж, зиму, невысокого человека в пальто. Я был адвокатом этой компании по одному делу.
– Один потенциальный партнер из США, – продолжал он, – просит подтвердить, что в моей компании соблюдаются комплаенс процедуры. Им нужен то ли сертификат, то ли заключение аудитора, но это жесткое условие, без которого договора не будет.
Я закрыл форточку, чтобы не дуло со спины.
– В Deloitte делают такие заключения, но слишком дорого, – продолжал он. – Да, откровенно говоря, я их боюсь, у меня обычная российская компания, а тут международный аудитор из большой четверки. Я помню вы мне писали письмо-предложение о комплаенсе. Сможете внедрить нам в фирму систему комплаенса, соответствующую мировым требованиям и дать об этом заключение?
Воистину, чудо всегда ждет нас где-то рядом с отчаянием. В тот самый момент, когда мы готовы были пасть духом, судьба вознаградила нас за усилия. Пусть в пропорции 1 к 1000 (сработало одно письмо из тысячи), но ведь мы все знаем, как порой одна улыбка может сделать самый тяжелый день светлым и счастливым. Для нас это был знак, что мы движемся в правильном пути, но должны работать еще больше.
Я взял свой адвокатский портфель, надел пальто и мы поехали в район Беговой. Директор фирмы был невысокий человек, похожий на преподавателя вуза – внимательный взгляд, свитер под пиджаком, ясная громкая речь. Выходец из семьи ученых, он закончил Московский авиационный, работал в НИИ, а в 90-е начал свое дело. Он представлял собой тот тип предпринимателей – ученых, которые четко знают чего хотят и как этого добьются. Наверное, в строительстве авиатехнического оборудования иначе нельзя.
Мы получили заказ на полное внедрение процедур комплаенса, начиная от утверждения кодекса этики компании и заканчивая антикоррупционными оговорками в договорах. Видимо бог комплаенса, если он существует, намекал, нет – кричал нам в уши, что ставка на антикоррупционный комплаенс пока не сыграла, а нам пора обратить внимание на другие перспективные направления комплаенса.
Через месяц все локальные нормативные документы для клиента были нами разработаны, была организована горячая линия, проведен вводный тренинг и дано заключение на английском языке о проделанной работе. Американская сторона, ознакомившись с документами, посчитала, что компании можно доверять и заключила с ней договор.
Мы выдохнули. Все было не зря. Комплаенс помог российской компании выйти на международный рынок.
Мы ищем площадку для общения с государством
Но если честно этот успех был каплей в море. Скорее это был небольшой поощрительный приз от судьбы за усилия, ровно такой, чтобы мы не закрылись, но и были далеки от гордыни.
Мы понимали, что Национальной Ассоциации Комплаенс нужны были члены и партнеры, ведь мы хотели стать центром притяжения и развития темы комплаенса в России. Но откуда было взять этих людей, если служб комплаенса в России в то время было как наших скупых мужских слез после подсчета расходов.
Еще мы понимали, что без поддержки государства бизнес вряд ли захочет бороться со взятками, нам нужна была платформа, где бизнес и власть могут сесть за один стол и найти конкретные решения.
– Нам надо сходить в Торгово-промышленную палату России, – предложил Владимир Фильченко.
Мы вначале отнеслись к идее скептически, но это был шанс, а шансами бросаться нельзя. Поэтому в один из мрачных зимних дней декабря 2013 года, в завывающую пургу, безуспешно запахивая ворот пальто от мчащегося снега, я влез в такси, где уже сидел Валерий Кузнецов и отправился в ТПП РФ. Вскоре мы вошли в знаменитое здание Биржи на Ильинке, где нам предстояло выступить на заседании Комитета по безопасности предпринимательской деятельности и убедить его членов принять нас в этот комитет.
Я немного изучил историю этого места. В конце 19 века к зданию Биржи в колясках, запряженных лошадьми, приезжали купцы. На булыжной мостовой слышался говор множества людей самых разных слоев. Купцы здоровались друг с другом и вместе скрывались за колоннами.
Московская биржа тех лет говорит о высоком уровне российского бизнеса. На Биржу летят телеграммы о вексельных курсах со всех российских городов, трижды в день поступают сводки с фондовых рынков мира.
Россия того времени – полновесный игрок мирового рынка. Наши компании торгуют за рубежом, например, "Фаберже" (предметы искусства), "Смирнов" (водка), "Эйнем" (шоколад). Автомобили "Руссо-Балт" побеждают в Монако и покоряют Везувий, фортепиано от "Братьев Дидерихс" удостаивается гран-при в Париже, обувь от "Скорохода" летит в Чикаго и Амстердам.
Мы сдали одежду в гардероб и огляделись. Казалось, из соседних комнат еще доносились крики биржевых спекулянтов, но это была игра воображения – в ТПП было тихо.
Палата в этом здании с 1990 года, но историю имеет давнюю. Еще в 1794 году Екатерина указала тогдашним промышленникам и купцам "хотя бы на один месяц зимою в Москву для совета съезжаться". До революции успешно действовали: Российская экспортная палата, Русская торговая палата при посольстве в Париже, Русско-Американская торговая палата, Российская импортная палата, Русско-Британская торговая палата. Они активно защищали интересы российских предпринимателей и содействовали экономическому сближению России с другими государствами.
