А они ведь так и не оценили толком опасность этого расследования… Что, если за ними следили с самого начала? Что, если он, Пилигрим, этого банально не заметил? Он мог обмануть кого угодно, но сам-то он знал, что с его способностями пока большие проблемы. Однако он не думал, что все настолько серьезно… или что пострадать может кто-то другой.

Он не собирался отступать. Да, в какой-то момент паника появилась, кольнула иглой. Но Пилигрим быстро подавил ее в себе, он оставался градстражем и готов был действовать.

Начал он с простого: опросил сотрудников банка, не видели ли они его спутницу. Они все это отрицали, но Пилигрим чувствовал, что некоторые отвечали честно, а некоторые откровенно врали. Получается, Раду забрали не неведомые враги, а охрана банка – явно по приказу кладника, иначе и быть не может. Но зачем ему это?

Тут уже мирные вопросы помочь не могли, однако и начинать драку Пилигрим не спешил, иначе его просто вышвырнули бы на улицу, как Валерия Боча. Он сделал вид, что уходит, а сам остановился в коридоре и глубоко вдохнул воздух, стараясь найти знакомый запах.

Полевые цветы – нужно думать только о них. Василек, ромашка, розовый клевер. Да, раньше все это ничего не значило для Пилигрима. Но он стал другим, и запахи превратились в точно такой же источник информации, как звуки или изображения.

Он нашел ее. Не сразу, но быстро – Пилигрим даже не ожидал, что так получится. Похоже, та новая часть его, которую он побаивался, не была врагом, не до конца так точно. Иногда она работала против него, а иногда приходила на помощь, как сейчас.

Рада все еще оставалась в здании, уже хорошо – могли ведь выволочь через черный ход и увезти куда-нибудь. Но если она рядом, он найдет, это без вариантов. Пилигрим двинулся в противоположную от общего зала сторону, туда, где располагались пронумерованные двери.

Естественно, соваться туда ему не полагалось. Сначала его пыталась остановить бурно возмущающаяся женщина средних лет. Она кричала, махала руками и этим поразительно напоминала курицу. Она грозила охраной. Пилигрим предпочел вообще не отвечать ей, он чувствовал: она его побаивается. Она потом куда-то убежала, ей сложно было смотреть в его измененные глаза.

Куда более серьезным препятствием стала дверь с кодовым замком, преграждавшая путь в самую важную часть служебных помещений. У Пилигрима не было ни одного законного способа открыть ее прямо сейчас, а действовать требовалось быстро, потому что запах полевых цветов исчезал за дверью. Значит, законом можно было пренебречь – на свой страх и риск.

Пилигрим постарался успокоиться, сосредотачивая все свое внимание на новой силе. На суде его не похвалят за такое… Но это все равно не так страшно, как потерять Раду. Поэтому силу он все-таки использовал, ударил один раз – и этого оказалось достаточно, чтобы кодовый замок вместе с куском двери улетел куда-то вглубь коридора. Интересно, были ли здесь камеры? Не важно. Кладник сам совершил преступление, он не рискнет публиковать запись.

Когда дверь открылась, аромат полевых цветов вернулся с новой силой. Следуя за ним, Пилигрим оказался у просторного кабинета.

Он сразу почувствовал, что внутри сейчас четверо, и убедился в этом, когда открыл дверь. За письменным столом развалился кладник. На стуле сжалась взлохмаченная, но скорее злая, чем испуганная Рада. Над ней стояли двое рослых охранников.

Охранники напали сразу, не дожидаясь приказа своего босса. Видно, так у них было заведено: кладник же умный, он всегда мог сказать, что это была их инициатива, он тут ни при чем. Они даже не поинтересовались, на кого напали, не дали Пилигриму объявить, что он из градстражи, это тоже помогло бы им на суде.

Ему было все равно… Нет, не так. Он был даже рад, что они напали. Пилигрим чувствовал: та часть его, которая помогла так быстро найти Раду, рвалась на свободу, требовала платы. Если бы она осталась глухой злостью в его груди, ни к чему хорошему это не привело бы. Охранники, сами того не желая, дали ему отличный способ выпустить гнев.

Хотя они понятия не имели, что помогают ему. Они были намного выше и крупнее, определенно из нечисти, пусть даже непонятно, какой. По сравнению с ними Пилигрим казался обычным мальчишкой, вот они и надеялись его избить и швырнуть в какой-нибудь мусорный бак.

Их проблема заключалась в том, что наивным мальчишкой он как раз не был. В градстраже его учили драться – и он был одним из лучших даже тогда, когда оставался прежним. Теперь же он стал новым, и это тоже помогало. Он обошелся своими силами, не достал нож, для ножа пока не пришло время.

Первый охранник попытался сгрести его массивными ручищами, как медведь. Пилигрим без труда увернулся и оттолкнул гиганта с такой силой, что тот ударился о стену, оставил трещину на штукатурке и повалился на пол. Его напарника это должно было хоть чему-то научить, да не срослось, он рванулся вперед с такой же наглостью. Пилигрим перехватил его руку при попытке удара, вывернул, заставил охранника замереть – потому что следующее движение могло выбить плечевой сустав.

– Угомонились? – холодно поинтересовался Пилигрим. – Теперь могу порадовать: вы напали на сотрудника градстражи при исполнении. Наказывается это заключением на срок до пяти лет, или обращением в камень на тот же срок, или лишением магических способностей, или превращением в гусей. Сюрприз.

Охранники хмуро переглянулись, но оправдаться не попытались. Зато Марьян решил, что наблюдал он достаточно долго, пора бы проявить себя.

– Но мы же не знали! – всплеснул руками он. – Как можно винить за незнание?!

Кладник представлял собой довольно любопытное зрелище – настолько, что, разглядывая его, несложно было позабыть обо всем вокруг. Он оставался в человеческом обличье, но даже так он был огромен. Он занимал все широкое кресло и растекался за его пределы. Он был шаром – с широкой шеей, короткими пухлыми руками и ногами. Его щеки оказались настолько большими, что свисали почти до плеч. Где-то между тугими сферами этих щек и складками лба скрывались крохотные глазки. Курносый нос подозрительно напоминал пятачок, хотя вряд ли кто-то осмеливался сказать об этом уважаемому банкиру. Волосы светло-русого цвета оказались совсем реденькими, между ними проглядывала плешь. Кожа кладника сально блестела, сколько бы он ни протирал ее платком.

Его нечеловеческое происхождение не имело к такой примечательной внешности никакого отношения – не напрямую так точно. Просто Марьян все время ел. Мусорная корзина в его кабинете была с горкой завалена ведерками от куриных крылышек, упаковкой от гамбургеров, коробками из-под пирожных. Даже сейчас перед ним на тарелке лежал надкушенный бутерброд, от которого его, очевидно, отвлекло появление Рады.

Пилигрим разглядывал его с изумлением, а вот Рада насмотреться уже успела, она ответила:

– Вас можно винить в первую очередь за то, что меня похитили!

– Кто вас похитил, я вас похитил?! – возмутился Марьян с таким видом, будто ему только что плюнули в лицо и растерли блинчиком.

– Вот эти ваши, – Рада указала на охранников.

– Я их не просил!

– Я только что требовала меня отпустить, а мне даже со стула встать не дали!

– Так разве ж я что-то сказал? Кто вас удерживал, я или они?

– Вы не приказали им меня отпустить!

– Они бы не послушали. Вы видели, какие они огромные? Я их боюсь!

– Так, достаточно, – опомнился Пилигрим. – Цирка мне на сегодня хватило. Вы двое, выметайтесь!

Охранники и рады были подчиниться. Марьян проводил их тоскливым взглядом, теперь спихивать вину было не на кого. Однако возражать и вступать в прямой конфликт он не решился.

– Видите, они послушные, – язвительно заметила Рада. – Стоило попробовать!

– В следующий раз учту, – буркнул Марьян.

– Какой еще следующий раз?!

– Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? – вклинился Пилигрим. – Я только на миг отвернулся – а тебя уже нет!

– Сама такого не ожидала, – признала Рада. – Это вон те два лося, которым, конечно же, никто ничего не приказывал, ловко сработали. Схватили меня и сюда приволокли, я и пикнуть не успела.