Историю денег нужно знать. Тот, кто знаком с фактами, не поддается влиянию чужих историй и никогда не станет игрушкой в чужих руках или заложником мифов. Нередко наши страхи используют, чтобы делать громкие заголовки или продавать продукты. Нужно четко понять, как деньги формировали нашу жизнь до сих пор, откуда взялись наши страхи и предубеждения и кто внушил нам мысль, что мы должны срочно пересмотреть свои установки. Потому что последние определяют наше поведение. И тот, кто ошибся в расчетах, никогда не осмелится выйти на биржу.

В августе 2020-го я захожу в метро в мюнхенском Штахусе, сияя от счастья. Внутри я ликую – это то чувство, когда хочешь обнять весь мир. Но сейчас, когда я пишу эти строки, я искренне недоумеваю, как я тогда мог чувствовать себя так хорошо. Дело в том, что я повредил правую лодыжку: в течение недели у меня порвалась внешняя связка, надорвалась вторая, и у меня был так называемый костный синяк (то есть ушиб кости, при котором поражается костный мозг). Но почему, несмотря на все это, я находился в таком радужном настроении? Ответ прост: я получил очень приятное известие!

Что же произошло? Позвольте рассказать предысторию.

27 июля 2020 года я нахожусь на съемочной площадке в Scalable Capital в центре Мюнхена, снимая для YouTube-канала Mission Money. Мы собираемся брать интервью у основателя финтехкомпании Эрика Подзувейта, и перед съемкой он проводит нас по новым офисным помещениям: мы подыскиваем подходящее место, чтобы сразу записать интервью. Нам нужны хороший свет и презентабельный фон. Я спускаюсь на обратном пути по лестнице на первый этаж, на мне маска, в руке стакан с водой, а на носу нет очков, поэтому вижу я не так хорошо, как обычно. А еще мой коллега кричит мне снизу: «Посмотри, неплохое место для съемок, если отодвинуть стул».

Собираясь ему ответить, я спотыкаюсь на последней ступеньке, и у меня подгибается правая нога. В следующую секунду я понимаю, что что-то сломал. В течение нескольких секунд у меня опухает лодыжка, боль нестерпимая. Мне предлагают пакет льда, чтобы приложить к ушибу: так боль хотя бы не усиливается. Мы даже снимаем интервью, я надеюсь, что это всего лишь синяк. Но уже через несколько часов надежда моя улетучивается. Я начинаю подозревать у себя перелом лодыжки и еду в отделение неотложной помощи.

На рентгене выясняется, что ничего не сломано. Но с моей правой ногой все равно что-то не так. Поэтому в ближайшие дни я занят поиском ортопеда, и уже спустя несколько часов мне делают МРТ. Доктор уверен, что у меня порваны обе наружные связки голеностопа, и теперь вопрос стоит ребром: не поврежден ли синдесмоз? Это было бы настоящей катастрофой, потому что мне бы пришлось делать операцию! Поскольку МРТ мне делали в пятницу днем, у меня впереди все выходные. Я стараюсь не падать духом, но, поскольку боль усиливается, я все же склонен думать, что синдесмоз поврежден. В понедельник у меня наконец появляется ясность: синдесмоз не пострадал! А так как я уже настроился на худшее, эта новость вызывает у меня настоящую эйфорию.

Что же происходило в моем организме, когда я почувствовал это ликование? Секрет моей эйфории называется дофамин. Дофамин – это нейротрансмиттер, который обладает возбуждающим действием и выделяется, когда мы, например, получаем приятные известия. Знакомо ли вам ощущение, когда вы ошиблись в расчетах, заполняя налоговую декларацию, и получили на счет лишнюю 1000 евро? Это самая красивая ошибка на свете, именно она и обеспечивает вам этот душевный подъем, и именно в этот момент в игру и вступает дофамин. Потому что дофамин вырабатывается как реакция на что-то неожиданное. Ученые назвали этот подъем ошибкой прогнозирования вознаграждения[21]. Проще говоря: если реальность окажется лучше, чем наш прогноз, наше тело начнет выделять дофамин.

Если нас приводит в эйфорию тот факт, что не поврежден синдесмоз, только представьте, как выстреливает дофамин, когда акции непрерывно растут.

Благодаря дофамину мы ощущаем себя на седьмом небе от счастья.

Умноженный на денежный фактор, дофамин превращается в монстра. Именно поэтому многие постоянно заглядывают в свое приложение: может, акция выросла на 20 %? Почему никто раньше не говорил мне о том, что мы играем в азартные игры, чтобы почувствовать вот такой прилив энергии?

Тот, кто хочет обращаться с деньгами рационально, должен осознавать силу дофамина. Мне удалось бы избежать многих неприятностей, если бы я знал об этом раньше. Потому что этот всплеск способен вызывать привыкание! Очередной выброс дофамина может произойти в любую секунду! Самое паршивое в этом то, что он может случиться в любое время, – например, когда вы принимаете решения по акциям. Совсем не обязательно добиваться успеха, достаточно просто осознавать, что есть шанс, – уже от этого мы можем впасть в эйфорию. Нейробиолог Роберт Сапольски из Стэнфордского университета называет это «чудо возможного». У одного начинается эйфория, когда он делает спортивную ставку, у другого – когда сдает свой лотерейный билет, а у кого-то – когда он покупает опцион на акцию с пятикратным рычагом. Главное – есть надежда на выигрыш.

Силу возможного можно обнаружить повсюду: например, мы проверяем электронную почту или открываем Tinder – иногда нас ждет ответ, а иногда его нет. По словам Сапольски, когда, в очередной раз заходя в почту, мы видим, что кто-то нам написал, наш уровень дофамина повышается на 400 %![22] Именно поэтому нас так и манит наш iPhone, нам хочется проверить, что новенького: сколько лайков собрали наш пост в соцсетях или видео на YouTube?

Игровая индустрия тоже набирает обороты благодаря силе дофамина. Когда мы играем в видеоигры, его уровень повышается так же, как во время секса, и почти так же, как при употреблении кокаина[23]. Все знают, как приятно выигрывать, поэтому очень просто доставить себе это удовольствие, включив PlayStation и забив гол в Fifa. Дешевая порция дофамина доступна на каждом углу.

Но почему мы подвергаем себя опьянению дофамином? Здесь нужно понимать, как устроен наш мозг. Мы постоянно смотрим в будущее и пытаемся его спрогнозировать. С одной стороны, это происходит автоматически: нас интересует, что с нами произойдет в ближайшие несколько секунд. Однако это не так уж и удивительно, ведь даже мозг шимпанзе или белки способен задаваться вопросом, что судьба уготовила им здесь и сейчас. Тут все примерно как с моим котом: он чувствует, когда я достаю из холодильника лосося. Он знает, что ему нравится этот запах, и помнит, что в последний раз ему перепал кусочек, когда он запрыгнул на стол. Таким образом, он выстраивает свое будущее, исходя из прошлого и текущего момента[24]. Но кот не может мысленно перенести свое «я» в будущее и поэтому съедает все, что я кладу ему в миску. Он не думает о том, что завтра корма может и не быть.

Мы, люди, уже на шаг опережаем кота, потому что можем заглядывать в будущее и даже представлять его. Мы не опустошаем холодильник за раз, а распределяем еду на несколько дней. Мы думаем о том, что будет с фондовым рынком в конце года, как сыграет футбольный клуб Bayern в предстоящую субботу и чего мы могли бы достичь в профессиональном плане за пять лет. Читая эти строки, вы, наверное, тоже думаете о том, что же будет дальше в этой главе. Ваш мозг пытается что-то сделать со словами, которые вы уже прочитали и которые читаете[25]. И это тот же навык, который вам нужен, чтобы читать плавно. Если вы прочтете фразу «Приблизительно 1,5 литра жидкости – это норма, которую человек должен…», то, вероятно, ваш мозг сам подставит «…выпивать в день». Мы делаем это автоматически. Наш мозг постоянно занят поисками ответов: а кем работает мужчина, идущий в толпе рядом со мной? Как отскакивает теннисный мяч и как мне лучше по нему ударить? Что скажет босс, если я потребую повышения зарплаты на 30 %? Как бы отреагировала моя жена, если бы я завалился домой мертвецки пьяным посреди ночи? Наш мозг постоянно просчитывает следующий шаг, и нам, конечно, нравится, когда нас приятно удивляют в процессе.