Дж.Д.Селинджер
Затянувшийся дебют Лоис Тэггетт
М. Макарова, 1996 (перевод на русский язык)
Лоис Тэггетг окончила школу мисс Хэском и была двадцать шестой по успеваемости среди сорока восьми одноклассниц, а осенью на семейном совете было решено, что пора предъявить товар, пора, пора ввести девочку в общество. Папуля и мамуля раскошелились и выложили тысяч сорок на потрясный отель, и, если не считать двух-трех простуд и парочки увязавшихся за ней не-тех-кого-стоило-бы-иметь-в-виду парней, кампания прошла успешно. И виду нее был вполне товарный: белое, с орхидеей, прилаженной чуть ниже юных ключиц, платьице и очаровательная, хоть и несколько вымученная улыбка. Джентльмены со стажем нервно сглатывали и требовали у официанта ликера.
В ту же зиму Лоис энергично внедрялась в манхэтгенский бомонд, в сопровождении жутко фотогеничного молодого человека, завсегдатая "Сторк-Клуба", в тамошнем баре он заказывал себе исключительно виски с содовой. Лоис сумела-таки произвести впечатление. Ну еще бы, с ее-то фигуркой, и одета шикарно, и, главное, со вкусом, и, похоже, очень, оч-ч-чень неглупа. В тот сезон как раз пошла мода на умненьких.
А весной дядя Роджер, вот душка, согласился взять ее регистратором в одну из своих контор.
Это был здорово ответственный год, свежевыпущенным дебютанточкам предстояло найти себе Занятие. Салли Уокер уже пела в клубе у Альберти; Фил Мерсер чего-то там моделировала, платья, кажется; Алли Тамблстон пробовалась на какую-то роль. Ну а Лоис заполучила должность регистратора в одной из контор дяди Роджера, в самой главной, между прочим. "Прослужила" она ровно одиннадцать дней (вернее, восемь плюс три неполных) и совершенно случайно узнала, что Элли Поддз, Вера Гэллишоу и Куки Бенсон собираются в круиз, и не куда-нибудь, а в сам Рио. Эта новость свалилась на нее в четверг вечером. Веселый город [32] Рио, про него иначе и не говорят. На следующий день Лоис на работу не пошла. Вместо этого она уселась на полу и принялась красным лаком красить ногти на ногах, окончательно убедив себя, что в этой дурацкой дядькиной главной конторе сплошь жуткие зануды, а не мужчины.
В общем Лоис тоже отправилась в круиз и в Нью-Йорк вернулась в начале осени - без кавалеров, зато прибавив три кило в весе и вдрызг разругавшись с Элли Поддз. Остаток года она проторчала на лекциях в Колумбийском университете. Три курса по искусству - "Голландская и фламандская школы живописи", потом еще "Композиционные особенности современного романа" и "Разговорный испанский".
Потом, наконец, пришла весна, и под урчанье кондиционеров "Сторк-Клуба" Лоис влюбилась. Он был высоким, он говорил звучным, завораживающе наглым голосом, его звали Биллом Тэддертоном, и был он рекламным агентом. То есть совершенно не тем, что стоило тащить к себе домой и предъявлять мистеру и миссис Тэггетт, однако Лоис полагала, что это как раз то, что очень даже стоило предъявлять. Влюбилась она по уши, и Билл, успевший узнать что и почем-с тех пор как смылся из своего Канзас-Сити - умело дозировал выразительные взгляды, с ходу поняв по ее глазам, что к семейному очагу его наверняка допустят.
Лоис превратилась в миссис Тэддертон, и Тэггетты восприняли это довольно спокойно. Теперь не принято выходить из себя по поводу того, что ваша дочь предпочла Асторбильту (чудный, чудный мальчик) какого-то мороженщика. Рекламный агент, мороженщик. Один черт. Это же очевидно всякому приличному человеку.
Лоис и Билл сияли квартиру на Сатгон-плейс. Трехкомнатную, с маленькой кухонькой и просторными шкафами, там замечательно разместились платья Лоис и пиджаки Билла с их широченными плечами.
Когда подружки спрашивали, счастлива ли она, Лоис тут же выпаливала: "Безумно". Но вообще-то она совсем не была в этом уверена - в том что "безумно". У Билла, конечно, имелась целая куча замечательных галстуков и сногсшибательных - с такусенькими блесточками - сорочек; а каким уверенным тоном он разговаривал по телефону, в эти минуты он бывал просто неотразим; и как аккуратненько все складывал. Ну и... всякое остальное у них с ним... тоже было здорово. Правда, правда. Но...
Впрочем, в один прекрасный день Лоис вдруг обнаружила, что она действительно Безумно Счастлива, поскольку очень скоро после их свадьбы Билл в нее влюбился. Собираясь [33] однажды утрой на работу, он мельком взглянул на спящую Лоис - и вроде как впервые ее увидел. Щека ее сплющилась на подушке, все лицо было отекшим со сна, губы потрескались. На его памяти она еще ни разу не выглядела так отвратительно - вот в эту самую минуту Билл в нее и влюбился, жутко влюбился. Его холостяцкие подружки не давали ему возможности хорошенько разглядеть их при утреннем свете. Он смотрел на Лоис - и не мог насмотреться. Эта ее припухшая, рожица преследовала его, пока он спускался в лифте; а в метро он вдруг вспомнил один из ее замечательно идиотских вопросов, который она задала ему этой ночью. Билл не выдержал, он расхохотался на весь вагон.
Когда он вернулся вечером домой, Лоис сидела в моррисовском кресле [кресло со съемными подушками и регулируемой откидной спинкой, названо по имени автора модели - Уильяма Морриса. (Прим. переводчика)], поджав под себя ноги в красных шлепках. Сидит, лапонька, точит пилкой коготки и слушает .по радио румбу Санчо. Билл просто чуть не умер от счастья. Ему хотелось скакать козлом. Ему хотелось стиснуть зубы, чтобы потом все же позволить ему прорваться - бешеному, безумному воплю радости. Но он не решился. Ну что он после ей скажет? Ведь не может он подойти и брякнуть "Лоис, сегодня я полюбил тебя. По-настоящему полюбил. А раньше я считал тебя обыкновенной дурочкой, хотя и очень славной дурочкой. И женился я не на тебе, а на твоих деньгах. Но теперь плевать я хотел на деньги. Ты моя девочка, ты моя любовь. Женушка моя, детка моя ненаглядная". И "О господи, до чего же мне с тобой хорошо". Ну разве он мог все это ей выдать? Поэтому он просто подошел, молча ее по- целовал и вытянул за руки из кресла, а в ответ на ошарашенное "ты чего?" подхватил ее и заставил отплясывать с ним румбу.
Спустя пятнадцать дней после Биллова открытия Лоис все еще не могла не насвистывать каждую минуту "Станцуй со мной "бигин" [популярный в США в сороковые годы ритмичный танец, родина которого - западная часть Антильский островов. (Прим. переводчика)]. Вскочив на Пятой авеню в автобус, она теперь всегда улыбалась кондуктору и ах-как-огорчадась, если ему, бедняжке, приходилось искать ей сдачу. Она подолгу разгуливала в зоопарке. Она не забывала больше каждый день звонить мамуле, которая вдруг стала не просто мамуля, а "мамуля - это наш человек". "Бедный папулька, - вздыхала она в телефонную трубку, - совсем заработался". Нет, им с папулей [34] совершенно необходимо отдохнуть. Ну хота бы поужинать с ними в пятницу. Договорились. И никаких "но"...
