И в комнату влетела Пышная Роза. Агриколь шел следом за гризеткой. Он сделал Адриенне знак, указывая на окно, что не надо говорить девушке о печальном конце Королевы Вакханок. Но мадемуазель де Кардовилль не заметила этого. Сердце Адриенны затрепетало от горя, возмущения и гордости, когда она узнала молодую девушку, сопровождавшую Джальму в театр Порт-Сен-Мартен и бывшую причиной ужасного горя, которое терзало ее с того рокового вечера.

И какая оскорбительная насмешка судьбы! Эта женщина, ради которой ее отвергли, появилась как раз в ту минуту, когда Адриенна только что призналась в унизительном и жестоком чувстве любви без взаимности. Удивление мадемуазель де Кардовилль было велико, но Пышная Роза была поражена не меньше.

Она не только узнала в Адриенне красавицу с золотыми кудрями, которую видела в театре, когда произошел эпизод с черной пантерой, но оказалось, что у нее были очень серьезные причины жадно желать этой встречи, происшедшей так неожиданно и невероятно. Трудно описать, какой взор, полный лукавой и торжествующей радости, бросила она на мадемуазель де Кардовилль.

Первым движением Адриенны было сейчас же уйти из мансарды. Но ее удержало не только нежелание покинуть в такую минуту Горбунью, - причем пришлось бы объяснять неожиданный уход при Агриколе; ею овладело еще какое-то необъяснимое, роковое любопытство, как ни глубоко была возмущена ее гордость. Итак, она осталась. Она имела, наконец, возможность лично судить о своей сопернице, из-за которой чуть не умерла: ведь она столько раз, среди терзаний ревности, создавала то один, то другой ее образ, чтобы как-то объяснить любовь Джальмы к этому существу!

23. СОПЕРНИЦЫ

Пышная Роза, появление которой так взволновало Адриенну де Кардовилль, была одета очень кокетливо и смело, но со вкусом самого дурного тона. Розовая атласная шляпка-биби была ухарски надвинута почти на самый нос, оставляя открытым белокурый шелковистый шиньон. Платье из шотландки, с невероятными клетками, было так смело выхвачено спереди, что прозрачная шемизетка оказывалась отнюдь не герметически закрытой и не проявляла особенной ревности к очаровательным округлостям, которые подчеркивала с излишней добросовестностью. Гризетка, торопливо поднимаясь по лестнице, держала за оба конца голубую шаль с разводами, которая, упав с плеч, соскользнула на бедра девушки и остановилась там.

Если мы настаиваем на этих подробностях, то только потому, что такая дерзкая и не совсем приличная манера одеваться удвоила боль и стыд мадемуазель де Кардовилль, видевшей в гризетке счастливую соперницу. Но каково было удивление и замешательство Адриенны, когда Пышная Роза свободно и развязно обратилась к ней со словами:

- Я в восторге, что вижу вас здесь, мадам; нам необходимо побеседовать... Только я хочу сперва поцеловать бедняжку Горбунью, с вашего позволения... мадам.

Чтобы представить себе тон и выражение, с каким подчеркивалось слово мадам, надо было быть свидетелем более или менее бурных ссор двух подобных Пышных Роз, находившихся в положении соперниц. Тогда только можно было бы понять, сколько вызывающей враждебности содержалось в слове мадам, произносимом в подобных важных случаях.

Мадемуазель де Кардовилль, изумленная бесстыдством Пышной Розы, совершенно онемела, а Агриколь, занятый Горбуньей, не сводившей с него глаз, и находясь под влиянием грустной сцены, при которой он только что присутствовал, - не замечал дерзости гризетки и шепотом рассказывал Адриенне:

- Увы!.. Все кончено... Сефиза испустила последний вздох, не приходя в сознание...

- Несчастная девушка! - сказала с чувством Адриенна, забывая на минуту о Розе.

- Надо скрыть печальное известие от Горбуньи и сообщить ей потом осторожно, - продолжал Агриколь. - К счастью, малышка Пышная Роза ничего не знает!

И он глазами показал на гризетку, присевшую на корточках около Горбуньи.

Слыша, каким фамильярным тоном Агриколь говорил о гризетке, мадемуазель де Кардовилль изумилась еще более. Трудно описать, что она чувствовала... Но странное дело... ей казалось, что она меньше страдает, после того как услышала, как выражается молодая особа.

- Ах, милочка Горбунья, - болтала та с живостью, но и с чувством, потому что ее хорошенькие голубые глаза были полны слез. - Можно ли делать такие глупости!.. Разве бедняки не должны помогать друг другу?.. Разве вы не могли обратиться ко мне?.. Вы же знаете: все, что у меня есть, принадлежит другим... да я бы устроила последнюю облаву в _кавардаке_ Филемона! - прибавила девушка с искренним умилением, одновременна смешным и трогательным. - Я продала бы его три сапога, его трубки, гребной костюм, кровать, да, наконец, даже его праздничный бокал, и вы все-таки Не дошли бы до... такой крайности!.. Филемон бы не рассердился, он ведь добрый малый, а если бы и рассердился, так наплевать... мы, слава Богу, не повенчаны!.. Право, надо было вспомнить о маленькой Розе!

- Я знаю, как вы добры и предупредительны! - отвечала Горбунья, слышавшая от сестры, что у Пышной Розы, как у многих ей подобных, сердце доброе и великодушное.

- Впрочем, - сказала Роза, смахивая рукой слезу, скатившуюся на ее маленький розовый носик, - вы можете сказать, что не знали, где я завела себе в последнее время насест?.. Вот, знаете, потешная история... то есть, я говорю так - потешная, а она вовсе не потешная! - прибавила она с глубоким вздохом. - Ну да все равно, я не могу вам этого рассказать Важно то, что вам теперь лучше... Теперь вам не удастся, да и Сефизе также, устроить этакую штуку... Говорят, она очень слаба... ее еще нельзя повидать, господин Агриколь?

- Да... надо подождать!.. - отвечал кузнец со смущением, чувствуя, что Горбунья не сводит с него глаз.

- Но мне можно будет ее сегодня увидать, Агриколь, не правда ли? спросила Горбунья.

- Мы поговорим об этом после... а теперь старайся успокоиться, прошу тебя...

- Агриколь говорит правду: будьте благоразумны, милочка Горбунья, продолжала Пышная Роза. - Мы подождем... я тоже подожду... А тем временем потолкую с мадам, - и Роза бросила искоса взгляд на Адриенну, точно рассерженная кошка, - да... да... и подожду... Мне хочется сказать бедняжке Сефизе, что она может, так же как и вы, вполне на меня рассчитывать... - и Пышная Роза напыжилась с милой гордостью. - Будьте спокойны. Само собой разумеется, что если кому привалило счастье, так друзья, которым не везет, должны этим попользоваться... Хорошее дело оставлять все добро себе одной! Нечего сказать!.. Сделайте-ка чучело из вашего счастья, да и поставьте его поскорее под стекло, чтобы никто до него не дотрагивался!.. Впрочем, когда я говорю о счастье... это тоже, так сказать... для красоты слога... Хотя... с одной стороны... но зато с другой!.. Ну, знаете, в этом-то и вся штука... милушка Горбунья... Но, ба!.. Ведь мне всего семнадцать лет все-таки... Однако довольно... я молчу... потому что, если бы я стала говорить до завтра, вы все равно ничего бы не поняли! Дайте-ка лучше себя поцеловать от всего сердца, и не огорчайтесь ни вы, ни Сефиза... слышите?.. Теперь я здесь...