При звуках ужасного концерта, столь знакомого Джальме в девственных лесах его родины, кровь индуса закипела в жилах, глаза загорелись диким огнем. Наклонив из ложи голову, вцепившись руками в барьер, Джальма конвульсивно дрожал всем телом. Для него не существовало больше ни толпы, ни театра, ни Адриенны: он был в лесах Индии... он чуял тигра...

К красоте молодого человека примешивалось теперь выражение такой грозной, дикой отваги, что Пышная Роза с некоторым испугом и страстным восторгом не сводила с него взгляда. В первый раз в жизни ее веселые, лукавые глаза выражали серьезное волнение. Она не могла дать себе отчета в том, что с ней происходило, сердце ее билось и замирало, точно предчувствуя страшное несчастье. Уступив невольно испугу, она схватила Джальму за руку и проговорила:

- Не смотрите так на эту пещеру... я боюсь...

Принц не слыхал ее.

- Вот он, вот! - заговорили в публике.

В глубине сцены показался Морок. В руках у него были лук и колчан со стрелами. Медленно спускался укротитель по бутафорской скале, время от времени останавливаясь, словно желая прислушаться и осторожно подкрасться. Оглядываясь по сторонам, Морок невольно встретился со взглядом зеленоглазого англичанина, ложа которого была как раз рядом с пещерой. В эту минуту лицо укротителя так страшно исказилось, что маркиза де Моренваль, смотревшая на него в превосходный лорнет, невольно с живостью проговорила:

- Адриенна... этот человек боится... с ним произойдет несчастье...

- Разве здесь может случиться несчастье? - с насмешливой улыбкой отвечала девушка. - Среди блестящей, нарядной, оживленной толпы... несчастье... сегодня? Полноте, дорогая Жюли... вы говорите, не подумав... несчастья случаются во мраке... в тиши... а не при таком свете... Не среди такой веселой толпы!

- Боже!.. Адриенна! Берегитесь! - воскликнула маркиза с ужасом, хватая за руку молодую девушку. - Видите... вон она?

И маркиза дрожащей рукою указала на вход в пещеру.

Адриенна с живостью наклонилась, чтобы посмотреть.

- Берегитесь!.. Не высовывайтесь так! - воскликнула маркиза.

- Вы становитесь безумной... со своими страхами! - сказал маркиз жене. - Пантера на цепи, да если бы она и сорвалась с цепи, что невозможно, то здесь мы в полной безопасности.

Трепет любопытства пробежал по залу. Все взгляды устремлены были на пещеру. Наконец, раздвинув искусственные кусты своей широкой грудью, черная пантера показалась из логовища. Вытянув раза два плоскую голову с горящими желтыми глазами и полуоткрыв красную пасть, - она снова страшно заревела, показывая два ряда чудовищных зубов. Двойная железная цепь и железный ошейник были выкрашены в черный цвет, сливавшийся с эбеновой шерстью и темнотой пещеры, так что иллюзия была полная: казалось, что ужасное животное на свободе в своем логове.

- Взгляните на индусов! - сказала вдруг маркиза. - Как они хороши в своем волнении!

Действительно, при виде пантеры дикий пыл Джальмы достиг апогея. Его глаза блестели, как два черных бриллианта, верхняя губа подергивалась с животной яростью, казалось, он весь трепетал от волнения, точно в неистовом пароксизме гнева.

Феринджи, опиравшийся на барьер, чувствовал себя тоже сильно взволнованным благодаря странной случайности:

- Эта черная пантера очень редкой породы, - думал он. - Должно быть, это та самая, которую малаец (душитель-туг, татуировавший Джальму на Яве во время его сна) принес детенышем из логовища и продал европейскому капитану. Могущество Бохвани проявляется всюду! - прибавил туг в своем кровожадном суеверии.

- Не правда ли, индусы поразительно интересны в эту минуту? - сказал маркиз Адриенне.

- Быть может, они испытали нечто подобное у себя на охоте в Индии, отвечала молодая девушка, как будто нарочно вызывая самые жестокие из своих воспоминаний и бравируя ими.

- Адриенна! - взволнованным голосом сказала маркиза. - Теперь этот укротитель близко около нас... Смотрите, какое у него ужасное лицо! Говорю вам, что он трусит.

- В самом деле, - серьезно на этот раз заметил ее муж. - Он страшно бледен и бледнеет все больше и больше с каждым шагом... Говорят, что если он хоть на секунду потеряет хладнокровие, то подвергнется страшной опасности.

- Ах! - воскликнула маркиза. - Это было бы ужасно, если бы он был ранен сейчас... на наших глазах!

- Разве от ран умирают! - с таким холодным равнодушием проговорила Адриенна, что маркиза взглянула на нее с изумлением и сказала:

- Однако, дорогая... то, что вы говорите, жестоко!

- Что же делать: на меня, вероятно, так действует здешняя атмосфера! с ледяной улыбкой отвечала молодая девушка.

- Смотрите... смотрите... укротитель целится стрелой... вероятно, после этого он будет изображать бой с пантерой без оружия! - заметил маркиз.

Морок находился теперь на переднем плане, но от пещеры его отделяло еще пространство во всю ширину сцены. Опустившись на одно колено и притаясь за обломком скалы, он долго целился; наконец стрела со свистом пролетела и скрылась в глубине пещеры, куда пантера вернулась, после того как показала свою грозную голову.

Едва лишь мелькнула стрела, раздался страшный рев, как будто пантера, которую в это время дразнил Голиаф, была ранена; пантомима Морока была так выразительна, он так естественно выразил радость от удачного выстрела, что бешеное "браво" раздалось со всех концов зала. Откинув в сторону лук, укротитель вытащил из-за пояса кинжал, взял его в зубы и ползком пополз через сцену, как бы желая захватить раненую пантеру в ее логовище. Для полноты иллюзии Голиаф бил зверя железной полосой за кулисами, и из глубины пещеры неслось остервенелое рычание Смерти.

Мрачный лес, слабо освещенный красными отблесками, казался таким угрюмым, рев пантеры был так свиреп, повадка, жесты и физиономия Морока выражали такой ужас, что зал замер в трепетном ожидании и глубоком молчании. Казалось, никто не дышал, и дрожь ужаса охватила всех зрителей, словно они готовились к какому-то страшному происшествию.

Пантомиме Морока придавало поразительную правдивость то, что, подползая к пещере, он приближался и к ложе англичанина; под влиянием непреодолимого страха укротитель невольно не мог отвести взора от круглых зеленых глаз этого человека. Каждое движение Морока по полу, казалось, было вызвано магнетическим призывом пристального взгляда участника ужасного пари... Чем ближе Морок к нему приближался, тем больше искажалась его физиономия, и бледность становилась все мертвеннее. При виде этой бесподобной игры, как то казалось публике, не знавшей, что это был подлинный ужас, зрители разразились снова громкими аплодисментами, смешавшимися с ревом пантеры и далеким рычанием льва и тигра.