- Хорошо, матушка.
- Если вы будете как следует вести себя и верно станете выполнять наставления, то я скоро возьму вас от княгини и помещу домоправительницей к одной молодой новобрачной. Это будет прекрасное и прочное положение... конечно, на тех же условиях... Итак, вы поступаете к княгине по личному желанию. Слышите?
- Да, матушка, я не забуду...
- Что за горбатую девушку вы привели с собою?
- Несчастное существо, лишенное всяких средств к существованию. Она неглупа, воспитание выше ее положения, хорошая белошвейка и нуждается в работе. Я сегодня собрала о ней сведения, - они превосходны.
- Она горбата и безобразна?
- Нет, лицо у нее довольно интересное, но она, действительно, плохо сложена.
Казалось, настоятельница осталась довольна сведениями о рекомендуемой работнице, особенно тем, что она кротка и страдает физическим недостатком.
После минуты размышления она прибавила:
- А она неглупа?
- Очень неглупа.
- И без средств к существованию?
- Без малейших.
- А религиозна?
- Обрядов не исполняет.
- Это неважно, - мысленно решила настоятельница, - особенно, если она неглупа, этого достаточно.
Затем она прибавила уже громко:
- А вы не знаете, искусная ли она работница?
- Кажется, да, матушка.
Настоятельница встала, подошла к бюро, вынула какой-то список, очень внимательно поискала в нем что-то и, положив список на место, прибавила:
- Позовите ее сюда, а сами ждите меня в кладовой для белья.
- Горбатая, умная и хорошая работница, - размышляла настоятельница. Она не может возбудить подозрений... Ну, посмотрим...
Флорина ввела в комнату Горбунью и тотчас скромно удалилась. Бедная швея была сильно взволнована: она вся дрожала. В отсутствие Флорины она сделала открытие, которому сама боялась поверить.
Не без смутного чувства страха Горбунья осталась наедине с настоятельницей монастыря св.Марии.
3. ИСКУШЕНИЕ
Вот в чем заключалась причина глубокого волнения Горбуньи: Флорина, отправляясь к настоятельнице, оставила ее в коридоре, уставленном скамейками и служившем чем-то вроде передней второго этажа. Оставшись одна, Горбунья совершенно машинально подошла к окну, выходившему прямо в сад монастыря. С этой стороны сада высокая стена была сломана и заменена деревянным решетчатым забором. В том месте, где сломанная стена отделяла монастырский сад от соседнего, была начата постройка часовни.
У одного из окон первого этажа соседнего дома Горбунья увидала девушку, стоявшую у окна, заделанного железной решеткой и с полотняным навесом. Она делала рукой дружеские ободряющие знаки кому-то, вероятно, находившемуся в стенах монастыря. Горбунья не могла видеть, кому предназначались эти знаки, но она невольно засмотрелась на поразительную красоту черноглазой девушки, с ослепительным цветом лица. На губах незнакомки играла приветливая, ласковая улыбка. Вероятно, на ее дружелюбную пантомиму ответили, потому что она необыкновенно грациозно и выразительно прижала к груди левую руку, а правой сделала знак, как бы желая сказать, что ее сердце стремится к той особе, на которую смотрят ее глаза.
В эту минуту сквозь тучи прорвался бледный луч солнца и заиграл на волосах девушки, белое лицо которой, вплотную прижавшееся к решетке, разом осветилось ослепительным отблеском ее роскошных кудрей цвета старого золота. При виде этого прелестного лица, а особенно этих дивных золотисто-рыжих волос, Горбунья невольно вздрогнула: ей сразу пришла мысль о мадемуазель де Кардовилль, и она убедилась (надо сказать, она не ошибалась), что видит перед собой покровительницу Агриколя.
Увидав прелестную девушку в мрачном доме для сумасшедших, вспомнив, с какой необыкновенной добротой она приняла Агриколя в своем роскошном маленьком дворце, Горбунья почувствовала, что ее сердце готово разорваться от горя. Она считала Адриенну помешанной... Между тем, чем больше она к ней приглядывалась, тем больше ей казалось, что ум и изящество не покидали ее прелестное лицо. Вдруг мадемуазель де Кардовилль сделала выразительный жест, приложив к губам палец, послала два воздушных поцелуя и исчезла.
Вспомнив о важном сообщении, какое Агриколь хотел передать девушке, Горбунья горько пожалела, что не может пробраться к ней. Она была уверена, что если Адриенна и сошла с ума, то в данную минуту у нее наступил момент полной ясности сознания.
Молодая швея была погружена в тревожное раздумье, когда к ней подошла Флорина в сопровождении одной из монахинь. Горбунье, следовательно, пришлось умолчать о своем открытии, а вскоре она очутилась перед настоятельницей.
Проницательно и быстро взглянув на застенчивое, честное и кроткое лицо Горбуньи, настоятельница сочла возможным вполне согласиться с сообщением Флорины.
- Милая дочь, - ласково начала настоятельница, - Флорина передала мне, в каком ужасном положении вы находитесь... Это правда... вы нуждаетесь в работе?
- Увы, да, мадам.
- Зовите меня матушкой... дочь моя: это более ласковое имя и, кроме того, таково правило нашего дома... Мне не надо спрашивать о ваших нравственных правилах, конечно?
- Я всегда честно жила трудами своих рук, матушка, - со скромным достоинством отвечала Горбунья.
- Я верю вам, не могу не верить... Надо благодарить Бога, что Он оградил вас от многих искушений... Но скажите, хорошо ли вы работаете?
- Стараюсь, матушка: моей работой оставались довольны... Если вам угодно будет дать мне работу, вы сами увидите...
- Мне достаточно вашего слова... Вы предпочтете идти работать поденно, конечно?
- Мадемуазель Флорина сказала мне, матушка, что я не могу получить работы на дом.
- Сейчас нет, дочь моя. Потом, может быть, если случай представится, я вспомню о вас... Теперь я могу предложить вам вот что: одна почтенная старая дама спрашивала меня о поденной швее. Если вы явитесь от моего имени, вас, несомненно, примут. Наша _община_ снабдит вас необходимым платьем и получит за него впоследствии постепенно деньги из вашего заработка... последний доходит до двух франков в день... Вам достаточно этого?
- Помилуйте, матушка! Это превышает все мои ожидания.
