- О! какой ужас! и не иметь возможности оказать какую-нибудь помощь! Стоять и смотреть на гибель людей не будучи в состоянии помочь! воскликнул управляющий, схватив шляпу и направляясь к выходу.
- Разве нельзя им никак помочь? - спросил Роден.
- Если буря гонит их на скалы, то человеческая помощь совершенно бессильна... никто не может их спасти... Вот уже два корабля погибли здесь после осеннего равноденствия!
- Погибли люди и имущество? Это ужасно! - заметил Роден.
- Мало шансов на спасение и этих несчастных в такую бурю... Но все-таки я побегу на берег: быть может, мы с работниками кого и спасем; а ты, сказал Дюпон, обращаясь к жене, - иди скорее затопи камин в двух-трех комнатах, приготовь белье, платье... чего-нибудь согревающего... Я не надеюсь на успех, но попробовать все-таки необходимо... Вы пойдете со мной, господин Роден?
- Если бы я мог быть вам полезен, то, конечно, пошел бы, - отвечал Роден, не имевший ни малейшего желания подвергать себя опасности, - но старость и слабость делают меня непригодным ни к чему. Я попрошу вашу жену указать мне, где зеленая комната, возьму то, что мне нужно, и затем поеду обратно... Я ведь должен торопиться.
- Хорошо, месье. Катрин вас проводит, а ты, - обратился Дюпон к служанке, - иди позвони в большой колокол; пусть рабочие захватят веревки и крюки и идут ко мне на берег...
- Хорошо, хорошо. Только уж очень не рискуй!
- Ладно, жена; поцелуй меня на дорогу: авось это принесет мне счастье... Но надо бежать... а то от этих несчастных кораблей и следа не останется!..
- Не угодно ли вам будет, мадам, проводить меня в зеленую комнату? сказал с полным равнодушием Роден.
- Пожалуйста! - отвечала Катрин, утирая слезы.
Бедная женщина боялась за мужа: она знала, как он отважен и смел.
2. БУРЯ
Страшен вид бушующего моря... Громадные волны темно-зеленого цвета с белыми гребнями пены, то вздымаясь, то падая, вырисовываются на огненно-красной полосе горизонта. Тяжелые черные тучи мчатся, подгоняемые яростным ветром, по мрачному небу; под ними пробегают обрывки облаков красновато-серого цвета. Бледное зимнее солнце, готовое спрятаться за облаками, из-за которых оно медленно поднимается, бросая косые лучи на бушующее море, золотит прозрачные гребни высоко взлетающих волн.
Вокруг утесов, которыми усеян скалистый и опасный берег, волнуется и кипит пояс белоснежной пены.
Вдали, на косогоре мыса, выдающегося в море, возвышается замок Кардовилль, окна которого горят огнем, отражая лучи солнца. Его кирпичные стены и шиферная кровля резко вырисовываются среди прозрачного тумана.
Огромный корабль с лоскутьями парусов и перебитым рангоутом несется к берегу.
Он то всплывает на хребты бунтующих волн, то стремительно погружается в глубину страшных разверзающихся пропастей.
Сверкнула молния... Среди громового раската раздался глухой шум, едва слышный среди рева бури. Это пушечный выстрел - сигнал бедствия несчастного корабля, несущегося к верной гибели.
В эту минуту к востоку шел пароход, окруженный облаком черного дыма, всеми силами стараясь уклониться от страшного берега, скалы которого оставались у него с левой стороны.
Корабль с поломанными мачтами должен был пройти с минуты на минуту под носом парохода, несясь, по воле ветра и прилива, на береговые утесы.
Вдруг пароход страшным порывом бури положило набок, огромная разъяренная волна обрушилась на палубу; в одну минуту труба опрокинулась, барабан разбился и одно из колес сделалось негодным для работы... Второй напор волны, следуя за первым, ударил пароход в борт и настолько увеличил повреждения, что пароход, потерявший управление, понесло к скалам вслед за кораблем.
Парусник, хотя и был далеко от утесов, предоставлял ударам ветра и моря свой борт и опережал пароход в приближении к опасности; вскоре он настолько сблизился с пароходом, что возможность столкновения стала практически неизбежной... Новая беда вдобавок к кораблекрушению становилась несомненной.
Трехмачтовый английский корабль "Белый орел" шел из Александрии, где он принял пассажиров с парохода "Рейтер", прибывших из Индии и с Явы и переправившихся через Суэцкий перешеек. По выходе из Гибралтарского пролива "Белый орел" должен был сделать остановку на Азорских островах, а затем идти на Портсмут, но северо-восточный ветер задержал его в проливе Ламанш.
Пароход под названием "Вильгельм Телль", шел из Германии по Эльбе; пройдя Гамбург, он направлялся к Гавру.
Оба судна, сделавшись игрушкой ветра, волн и прилива, неслись к утесам с ужасающей быстротой. Потрясающее зрелище представляла палуба того и другого судна. Неизбежная смерть угрожала пассажирам, об этом можно было судить по той неистовости, с какой суровые волны разбивались об утесы у подножия скалы.
Капитан "Белого орла" мужественно и хладнокровно отдавал последние приказания, стоя на корме и держась за обрывки снастей. Шлюпки сорвала буря. Впрочем, если бы они и сохранились, то спустить их не было никакой возможности. Оставалось одно средство спасения: связаться с берегом с помощью каната. Средство опасное и возможное лишь в том случае, если бы корабль не разбился о гряду скал.
Пассажиры, покрывавшие палубу, испускали отчаянные крики, еще больше усиливая всеобщее смятение. Некоторые, впрочем, не кричали. Одни из них, оцепенев от ужаса, держались за канаты, обломки мачт и ждали смерти в каком-то бесчувственном состоянии; другие ломали руки и бились в отчаянии на палубе, испуская страшные проклятия.
Женщины в ужасе закрывали лицо руками, чтобы не видеть приближения смерти, или, стоя на коленях, молились. Одна молодая мать с отчаянием бегала от матроса к матросу, умоляя спасти жизнь ее ребенку и предлагая драгоценности и кошелек, полный золота.
Все это смятение, крики и слезы разительно отличались от молчаливой и суровой покорности моряков. Признавая очевидность гибели, ужасной и неизбежной, одни из них снимали одежду, чтобы сделать последнее усилие для спасения жизни, другие, отказавшись от всякой надежды, стоически ожидали конца.
На мрачном фоне отчаяния и ужаса происходили сцены, трогательные и страшные.
