- А мадемуазель Адриенна?
- Увы! - подавленно и горестно вздохнул Роден.
- Неужели с доброй мадемуазель Адриенной случилось какое-нибудь несчастье?
- Что вы под этим подразумеваете?
- Ну, болезнь, что ли.
- К несчастью, она здорова... красива и здорова!..
- К несчастью! - повторил с изумлением управитель.
- Увы, да! Когда красота, здоровье и молодость соединены с таким непокорным и развращенным умом и характером, то лучше, если бы их не было!.. а то это лишний повод к погибели!.. Но, прошу вас... оставим этот разговор... поговорим о другом... мне слишком неприятна эта тема...
И Роден, взволнованным голосом произнеся эти слова, смахнул с глаз левой рукой несуществующую слезу.
Управитель слезы не видал, но движение заметил, а также слышал горестное волнение в голосе Родена... Он растрогался и продолжал:
- Простите меня за нескромное любопытство... я не знал...
- Нет, вы меня простите за неуместную, невольную чувствительность... Знаете, старики редко плачут... Но если бы вы видели отчаяние добрейшей княгини... а между тем она ведь ни в чем не виновата, кроме как в излишней доброте... и слабости к племяннице... в том, что недостаточно ее сдерживала... Но оставим этот разговор, милейший господин Дюпон...
После нескольких минут молчания, справившись со своим волнением, Роден сказал:
- Ну-с, я исполнил, значит, часть своего поручения, что касается "зеленой комнаты"; остается другая часть... Прежде чем я туда пойду, я должен вам напомнить об одной вещи, которую вы, быть может, давно забыли... Не помните ли вы, как здесь гостил лет пятнадцать или шестнадцать тому назад маркиз д'Эгриньи... гусарский полковник... стоявший с полком в Аббевиле?
- Как же! Такой красивый офицер! Я даже недавно говорил о нем с женой! Такой веселый... он всех здесь забавлял своими затеями... И как прекрасно он играл на сцене... особенно разных волокит и шалопаев... знаете в "Двух Эдмондах". Он просто всех уморил со смеху в роли пьяного солдата... И какой у него был чудный голос!.. Он пел здесь в "Джоконде" так, как, пожалуй, и в Париже не споют...
Роден, слушавший с любезной улыбкой Дюпона, сказал ему наконец:
- Вы, значит, знаете и то, что после-ужасной дуэли с бешеным бонапартистом, генералом Симоном, маркиз д'Эгриньи (у которого в данную минуту я имею честь быть личным секретарем) променял саблю на рясу и сделался духовным лицом?
- Как? Неужели?.. такой красивый полковник?
- Да, этот красавец-полковник, храбрый, благородный, богатый, пользовавшийся в свете громадным успехом, все бросил, чтобы надеть черную рясу. И, несмотря на свое знатное имя, свои связи, положение, славу красноречивого проповедника, он и через четырнадцать лет остался тем же, чем и был: бедным, простым священником... вместо того, чтобы сделаться архиепископом или кардиналом, как многие другие, не имеющие ни его заслуг, ни его добродетелей, - Роден рассказывал все это так благодушно и уверенно, факты говорили сами за себя, что Дюпон невольно воскликнул:
- Но ведь это совершенно бесподобно!..
- Что же тут особенного? Господи! - продолжал Роден с наивным видом. Это абсолютно просто и понятно, когда знаешь, что за человек маркиз д'Эгриньи... Главное, впрочем, его качество - это никогда не забывать хороших людей, честных, верных и добросовестных... вот почему он вспомнил и о вас, господин Дюпон!
- Как? Господин маркиз удостоил...
- Три дня тому назад я получил от него письмо, где он говорит о вас.
- Значит, он теперь в Париже?
- Его там ждут со дня на день. Вот уже скоро три месяца, как он в Италии... за это время его поразило страшное несчастье: он потерял мать, умершую в одном из поместий княгини де Сен-Дизье.
- Боже мой!.. я и не знал!..
- Да, это для него тяжелое испытание, но надо уметь покоряться воле Провидения!
- По какому поводу господин маркиз оказал мне честь, упомянув обо мне?
- Сейчас я вам скажу... Во-первых, должен вас предупредить, что замок продан... Накануне моего отъезда из Парижа была подписана купчая...
- Ах, месье... вы вновь пробудили во мне тревогу!
- Как так?
- Да я боюсь, что новый владелец не захочет меня оставить управляющим.
- Видите, как славно, я ведь только что собирался с вами потолковать об этом месте...
- Неужели, месье? Разве так можно устроить?
- Конечно... Зная, как вами интересуется господин маркиз, я, конечно, употреблю все силы, чтобы оставить вас здесь... я сделаю все возможное...
- Ах, месье! как я вам благодарен... вот уж поистине сам Бог вас сюда привел!
- Вы мне льстите!.. Однако, должен вам сказать, обязан поставить одно условие... без которого я не смогу вам быть полезен...
- Помилуйте, я готов исполнить... прошу вас, говорите скорей...
- Особа, которой принадлежит теперь замок, некто госпожа де ла Сент-Коломб. Имя этой почтенной...
- Как, месье, так это она купила замок?.. госпожа де ла Сент-Коломб?
- Разве вы ее знаете?
- Да... она приезжала сюда с неделю тому назад осмотреть поместье... Моя жена утверждает, что эта дама принадлежит к высшему обществу... но, между нами сказать... судя по некоторым ее словечкам... я...
- Вы очень проницательны, господин Дюпон... Госпожа де ла Сент-Коломб знатной дамой сроду не бывала... Мне кажется, она просто была модисткой в Пале-Рояле. Видите, я говорю вам вполне откровенно.
- Но она похвалялась, что ее постоянно посещали знатные и важные особы.
- Вероятно, чтобы заказать жене шляпку!.. Во всяком случае, она скопила большие деньги... и, будучи до сего времени, к несчастью, очень безразличной... или даже хуже того... к спасению своей души... в последнее время она, благодаря Богу, ступила на путь истинный... Это, конечно, не может не внушить к ней самого глубокого почтения, потому что ничего не может быть выше искреннего раскаяния... особо, если оно прочно... Но вот для укрепления ее на пути истинном нам и нужна ваша помощь, господин Дюпон!
- Моя помощь?.. Что же я могу сделать?..
- Многое. И вот каким образом. Как вам известно, в замке нет церкви... На совершенно равном от него расстоянии находятся два прихода... Госпожа де ла Сент-Коломб, желая сделать между ними выбор, конечно, обратится за советом к вам и к вашей жене как к местным старожилам...
