- Да, генерал Симон! - отвечал индус.
Прошло несколько минут, пока Джальма старался сообразить, что значит это таинственное приключение.
- А кто вы? - подозрительно спросил он индуса, потому что мрачное молчание остальных двух фансегаров внушало некоторое опасение.
- Кто мы? - сказал индус. - Мы твои... если ты хочешь быть нашим.
- Я в вас не нуждаюсь... и вы не нуждаетесь во мне...
- Кто знает?
- Я знаю это...
- Ты ошибаешься... Англичане убили твоего отца... Он был раджа... Тебя бросили в темницу... затем изгнали... у тебя больше ничего нет...
При этом жестоком напоминании черты Джальмы омрачились, он вздрогнул, и горькая улыбка искривила губы.
Фансегар продолжал:
- Твой отец был храбрый воин, справедливый правитель... подданные любили его... его звали "Отец Великодушного", и это прозвище было вполне заслуженно... Неужели ты не отомстишь за его смерть? Неужели та ненависть, что гложет твое сердце, останется бесплодной?
- Мой отец умер с оружием в руках... я там же на поле битвы отомстил за него, убивая англичан... Тот, кто заменил мне отца и сражался за него, ясно доказал мне, что пытаться отвоевать мои владения теперь - дело безумное... Когда англичане выпустили меня из тюрьмы, я дал им клятву не возвращаться больше в Индию... и обычно я держу свои клятвы...
- Те, кто тебя обобрал, кто лишил свободы, кто убил твоего отца... это ведь все люди... Отомсти же за их преступление другим... мсти людям вообще... пусть твоя ненависть падет на все человечество!
- Да сам-то ты разве не человек, что решаешься говорить так?
- Я... и мне подобные - мы больше, чем люди... Хотя мы и принадлежим к человеческой расе, но отличаемся от прочих тем, что являемся смелыми преследователями людей... Мы смелые охотники, выслеживающие людей, как диких зверей в лесах... Хочешь ли и ты быть таким же?.. Хочешь ли безнаказанно утолять свою ненависть? После всего зла, которое тебе причинили, сердце твое должно быть полно ею...
- Твои слова для меня непонятны: у меня в сердце нет ненависти, сказал Джальма. - Если мой враг достоин меня, я вступаю с ним в бой... если недостоин, я его презираю... Так что ненавидеть мне некого... ни храбрых... ни трусов...
- Измена! - быстро указывая на дверь, крикнул негр.
При возгласе негра Феринджи, невидимый до той минуты, внезапно раздвинул циновки, которые его скрывали, выдернул кинжал и одним прыжком, как тигр, выскочил из хижины. Видя, что к ней с предосторожностями приближается отряд солдат, метис одним ударом поразил ближайшего к нему солдата, другой пал жертвой второго удара, и прежде чем остальные успели опомниться, Феринджи скрылся среди развалин.
Все это случилось так неожиданно и быстро, что Джальма не успел обернуться, как метис исчез. Несколько солдат, столпившихся у двери, навели винтовки на душителей и Джальму, а остальные солдаты бросились вслед за Феринджи.
Негр, малаец и индус, видя, что сопротивление бесполезно, быстро обменялись несколькими словами и сами протянули руки к веревкам, которыми хотели их связать солдаты.
В эту минуту в хижину вошел командовавший отрядом голландский капитан.
- А этого что же? - сказал он, указывая солдатам на Джальму.
Занятый связыванием трех фансегаров, сержант ответил:
- Всякому свой черед, господин капитан! Сейчас и за него примемся.
Ничего не понимая в том, что происходило вокруг него, Джальма окаменел от изумления. Но когда солдаты, покончив с фансегарами, направились с веревкой к нему, он гневно и презрительно оттолкнул их от себя и бросился к двери, где стоял капитан.
Солдаты никак не ожидали такого отпора. Они были уверены, что Джальма так же смиренно покорится, как и сообщники. Поэтому они отступили, пораженные исполненным величия и благородства видом сына Хаджи-Синга.
- Зачем хотите вы меня вязать... как их? - спросил Джальма на хинди офицера, понимавшего этот язык благодаря продолжительной службе в колониях.
- Зачем тебя вязать, негодяй? Да затем, что ты один из этой шайки убийц! А вы что, - обратился офицер по-голландски к солдатам, - струсили, что ли? Затягивайте ему на руках петлю хорошенько, пока ее еще на шее ему не затянули!..
- Вы ошибаетесь, - со спокойным достоинством и хладнокровием, удивившими офицера, возразил Джальма. - Я только что пришел сюда... я этих людей не знаю... я желал встретить здесь одного француза...
- Ты не фансегар? Кого ты хочешь надуть так нахально?
- Как! - воскликнул молодой принц с жестом такого искреннего ужаса и отвращения, что офицер невольно остановил знаком солдат, бросившихся вязать пленника. - Эти люди члены ужасной шайки убийц?.. и вы думаете, что я их сообщник?.. Это так нелепо, что я даже не могу протестовать! прибавил Джальма, с презрением пожимая плечами.
- Не слишком это убедительно! - продолжал офицер. - Да и обмануть нас мудрено: мы знаем, как отличить вашего брата... нам известны ваши знаки!
- Повторяю вам, что я не меньше вашего презираю этих убийц... Я пришел сюда только затем, чтобы...
Негр прервал речь Джальмы. С злобной радостью он обратился к офицеру:
- Тебе верно донесли: братьев _доброго дела_ узнают по знакам, нататуированным на их теле... Наш час настал... мы протягиваем свои шеи к петле... немало мы, в свою очередь, затянули петель на шеях врагов... Взгляни же на наши руки и на руки этого юноши...
Офицер, не понявший, к чему клонил злодей, обратился к Джальме:
- Если этих знаков у вас нет, как говорит негр, то мы вас не задержим... Конечно, после того, как вы достаточно убедительно докажете, отчего вы здесь. Через час, через два вы можете быть свободны.
- Ты меня не понял, - сказал негр. - Принц Джальма из наших... на левой руке у него имя Бохвани!
- Да, он так же, как и мы, брат _доброго дела_! - прибавил малаец.
- Он фансегар, как и мы! - сказал индус.
Все трое, разозленные тем презрением, с каким относился к их секте молодой принц, злорадно старались доказать, что сын Хаджи-Синга из числа их сообщников.
- Что вы на это скажете? - спросил офицер у Джальмы.
Последний с презрением пожал плечами и, откинув свой широкий рукав, показал левую руку.
- Какая дерзость! - воскликнул офицер.
Действительно, повыше локтевого сгиба на руке принца ясно выделялись ярко-красные буквы, составлявшие на индусском языке слово "Бохвани". Офицер осмотрел руку малайца. Те же знаки, то же имя. Не довольствуясь этим, он взглянул на руки индуса и негра и увидал то же самое.
