– Жданович! – крикнула Анжела Митрофановна, мгновенно переключая внимание с Лёли на Иришку. – Что ты себе позволяешь?! А тебе, Мирончик, тихо никак не сидится! Кушнер, ты куда?!

Но Лёля уже выбегала из класса.

Она не помнила даже, как сбегала по ступенькам на первый этаж, как брала курточку в гардеробе. Опомнилась лишь, когда от здания школы её отделяло не менее полутора километров.

И всё это расстояние она не прошла, а буквально пробежала. Сама не понимая: куда и с какой целью.

И лишь, приостановившись и внимательно осмотревшись по сторонам, поняла, что находится сейчас совсем неподалёку от старой обшарпанной пятиэтажки, в первом подъезде которой, на пятом этаже и проживает Марьяна со своей мамой и бабушкой.

Вернее, проживала там ещё столь недавно…

А что теперь? Кто там теперь обитает?

Лёля вдруг поняла, что ей очень не хочется этого выяснять. И что куда лучшим вариантом будет просто повернуться и уйти. Домой, или, может, вновь в школу возвратиться? Тем более что и рюкзачок там остался…

Некоторое время Лёля колебалась, а потом вдруг ощутила, как вместо страха в душе рождается злость. И какая-то отчаянная решимость всё окончательно выяснить. Всё то, что произошло с ней самой за это последнее время, и что же всё-таки случилось с Марьяной?..

И тогда она вошла в подъезд и принялась медленно подниматься по таким знакомым ступенькам на пятый этаж. Поднималась тяжело, через силу, ноги были словно ватные. Или какие-то чужие, что ли…

– Лёлька, постой! – послышался вдруг позади Лёли чей-то на удивление знакомый голос, и одновременно с этим гулко хлопнула входная дверь.

Обернувшись, Лёля с радостным удивлением увидела Иришку, только что вбежавшую в подъезд. Она смотрела на Лёлю, стоящую на ступеньках, и тяжело, с присвистом дышала.

– Фу, еле догнала тебя! – с трудом проговорила Иришка, обмахиваясь ладонью, как веером. – Чемпионка, блин!

– А ты чего за мной побежала? – вновь спустившись вниз, Лёля подошла к подруге вплотную. – За меня беспокоилась или просто нашла удобный повод с уроков слинять?

– А ты как думаешь?

Ничего на это не отвечая, Лёля крепко обняла Иришку, прижала её к себе (вернее, сама к ней крепко прижалась) и вдруг заплакала. Даже не заплакала, разрыдалась навзрыд.

– Ты чего? – встревожилась Иришка, отстраняя от себя подругу и внимательно вглядываясь в заплаканное её лицо. – Случилось что?

– Случилось! – всхлипнула Лёля. – Да ещё как случилось!

– Давай рассказывай!

– Нет!

Лёля отрицательно мотнула головой, старательно вытерла тыльной стороной ладони остатки слёз на щеке.

– Ты же всё равно мне не поверишь!

– А вдруг?!

Некоторое время Лёля лишь молча смотрела на Иришку.

– Ладно! – наконец-таки решилась она. – Слушай тогда!

Она замолчала, но Иришка тоже молчала, ожидая продолжения.

– Понимаешь, я не ходила с тобой в кино в эту субботу, – торопливо, чтобы Иришка не успела её перебить, проговорила Лёля. – Я с Марьяной ходила, она в нашем классе училась, и мы с ней обе дружили: и ты, и я!

– А я в это время где была? – думая о чём-то своём, спросила Иришка, когда Лёля наконец-таки замолчала. – Ну когда вы в кино ходили: ты и эта… Марьяна твоя…

– Не моя, а наша!

– Ну хорошо, пусть наша! Я где в это время находилась?

– В санатории ты находилась! – Лёля пыталась говорить как можно более убедительно, но всё же чувствовала, что Иришка ей ни капельки не верит. – Или в профилактории, точно не помню. Шумы какие-то у тебя в сердце обнаружили, вот и дали путёвку…

Она замолчала, пристально глядя на Иришку, но Иришка тоже молчала, глядя при этом куда-то поверх головы Лёли.

– Точно, нашли у меня эти самые шумы… – немного помолчав, проговорила Иришка, упрямо избегая при этом взгляда подруги. – И путёвку предлагали, но я отказалась… вернее, мама не захотела отпускать на такой длительный срок. Вот как оно было на самом деле…

– Значит, ты мне не веришь? – жалобно спросила Лёля.

Иришка ничего не ответила.

– Тогда всё остальное рассказывать просто смысла не имеет?

– Что, остальное? – насторожилась Иришка. – О чём ты?

– Да так, ни о чём!

Лёля повернулась и повторно стала подниматься по лестнице.

– Куда ты? – послышался позади её удивлённый и одновременно встревоженный голос Иришки, но Лёля так ничего ей не ответила. И не обернулась даже.

Иришка нагнала её на третьем этаже, точнее, между третьим и четвёртым. Ничего не спрашивая, просто пошла рядом, и Лёля была ей за это весьма благодарна. Ибо вновь возвратился страх, ужас даже – тёмный и тягучий какой-то ужас…

«Не ходи туда! – шептал ей изнутри еле различимый внутренний голос. – Не смей ворошить прошлого! Не пытайся вернуть то, чего вернуть невозможно! Ведь этот клоун, он тоже может возвратиться к тебе вместе с исчезнувшим прошлым! Так что лучше повернись и иди обратно! Даже не иди, беги со всех ног!»

Если бы Лёля была сейчас одна, она, наверное, так бы и поступила: повернулась и бросилась вниз. Но рядом шла Иришка, и это придавало Лёле определённую решимость.

Подойдя к двери квартиры Марьяны (или, скорее, уже не её квартиры), Лёля остановилась в нерешительности. Звонить или не звонить?

И тут ей внезапно пришла в голову одна мысль. Просто замечательная мысль… И как только Лёля раньше об этом не подумала?!

А что, если с Марьяной и в этой изменившейся реальности ничего страшного не произошло? И живёт она по-прежнему в своей квартире, вместе с мамой и бабушкой, но вот только учится в совершенно другой школе и потому, естественно, даже не подозревает о самом существовании Лёли. Ну и Иришки, разумеется…

– Тут что, знакомая твоя живёт? – спросила Иришка. – Или родственница?

– Знакомая, – сказала Лёля, всё никак не решаясь нажать на кнопку звонка.

«Пускай так и будет! – мысленно взмолилась она непонятно кому, одновременно с этим изо всей силы нажимая на кнопку. – Пускай они по-прежнему тут проживают! Конечно, Марьянки сейчас дома быть не должно, уроки ещё не закончились, но пускай тогда мне откроет дверь её мама. Или бабушка!»

И с мамой, и с бабушкой Марьяны Лёля была хорошо знакома.

Дверь открылась, когда Лёля всё ещё продолжала настойчиво жать на кнопку, и Лёля, резко отдёрнув руку, едва не вскрикнула от неожиданности.

В дверном проёме стояла… Настя. Та самая худенькая девочка, с которой Лёля познакомилась в больнице.

Правда, произошло это в той, иной реальности…

– Вы к кому? – тоненьким и таким знакомым голоском произнесла Настя, обращаясь почему-то не к Лёле, а к Иришке. – К папе?

Ничего на это не отвечая, Иришка лишь вопросительно взглянула на Лёлю.

– Нет, мы к тебе, – сказала Лёля.

Просто так сказала, лишь бы не молчать, и даже не представляя себе, что же ей говорить дальше. Сказала первое, что пришло в голову:

– Тебе ведь Настей зовут, так?

– Настей, – подтвердила Настя, внимательно и как-то настороженно разглядывая Лёлю. – А что?

– Да так, ничего, – сказала Лёля, ощущая всё большую и большую неловкость. – А скажи, Настя, как давно вы в этой квартире живёте?

– Всегда!

Настороженность в глазах Насти не пропала. Наоборот, её ещё больше стало.

– Я и родилась тут…

– Кто там, Настенька? – вдруг послышался из глубины квартиры мужской голос, тоже весьма знакомый Лёле, и, вздрогнув вторично, она с нескрываемым удивлением разглядела за спиной Насти доктора. Того самого толстого доктора со смешными усами и бакенбардами, который…

…который подходил к её кровати в больнице и беседовал с матерью Лёли, а потом…

…потом привёл в палату эту саму Настю…

Что это, совпадение?

– Это твои подруги? – поинтересовался доктор, подходя чуть ближе.

– Нет, – после некоторого колебания проговорила Настя, всё ещё не спуская с Лёли внимательного и настороженного взгляда. – Просто знакомые девочки. Из нашей школы. По делу зашли…

– Ну а ежели по делу, так что же ты их столько времени на пороге томишь?