Утром воскресенья я сидел на раскладном стульчике, потягивая горьковатый напиток с молоком и наблюдал как мои ученики, неся бревно пытаются силой мысли нарисовать руну усиления. Не у всех получается ее даже с первого раза правильно воспроизвести, не то что активировать. Но как говорится вода камень точит. Правда ученики почему-то с каждым разом все хуже и хуже воспроизводят руну.

Ага, они думали, что эту руну они будут воспроизводить перед физическими нагрузками. Наивные. Это я их еще даже бегать не заставляю, а надо бы, за то, что все кусты облевали. В какой-то момент я замечаю, что учеников стало больше. Точнее несущих бревно стало больше. Как оказалось, Алиса так и не оставила попыток стать моей ученицей, и вот решила зайти с другого направления.

— Ученики стой! Раз, два! Познакомьтесь, это Алиса. Алиса хочет быть моей ученицей. — представляю я девушку ученикам. Ученики, смотря на нее с жалостью.

— Что? Я хочу быть его ученицей. — вспыхивает от этих взглядов девушка.

— Учитель, а может ее Машка осмотрит, вдруг вылечит? — это наш Алексей шутить изволит.

— Я таких методик не знаю. Вдруг хуже сделаю? — огрызается Маша.

— Господа, уверю вас, это не лечится. — прерываю я спор.

— Что? Вы обо мне? Да как вы? Да я! — Алиса разворачивается и уходит.

— Че стоим? Кого ждем? Руна сама себя не активирует.

Ребята со стоном начинают прерванное занятие.

— И скажите спасибо, что я вас бегать при этом не заставляю. — в ответ тишина. — Я не слышу!

— Спасибо! — хором отвечают ученики.

Я вернулся к своему прерванному занятию, при этом обдумывая все произошедшее ночью. То, что тут нет систематизированных знаний по магии. А хотя бы взять то, что тут нет разделения магии на стихии и виды уже говорит о том, что этот мир слаб перед внешней угрозой. Такие вот недоучки как тот, что был в клубе несут большую угрозу.

Но возникает вопрос, ведь при отсутствии тут знаний и понятий по направлениям магии откуда-то же этот недоучка формулы призыва взял. И вот тут только два варианта, один из них ему кто-то их дал или показал, а второй — нашел. Если нашел, то значит ранее магия тут была, и мир этот полон скрытых сюрпризов. А вот если кто-то дал, то тут попахивает хорошо спланированной операцией. Понять бы еще для чего.

Приход в мир разумных из иного плана бытия или как тут говорят демонов всегда сопровождается локальными катастрофами. Это уже не говоря о жертвах при сражении и отражении вторжения. И вот тут опять же вопрос, знает ли об этом тот, кто распространяет эти пентаграммы или он самоучка? Если второе, то он очень талантлив. А если знает, то это очень плохо. Такие вот дела.

От мыслей меня опять отвлекли. Взглянув на поле, по которому бегали ученики, я удивленно поднял брови. Это настырное и прилипчивое создание притащило бревно метром длинной и положив его на плечо, пытается идти за моими учениками. Те же пока ее не замечают. Я еще понаблюдал за мучениями девушки и уже было собрался вернуться к своим размышления, как появился Лютиков.

— Инсендио, вот скажи мне, за что ты появился в моей жизни?

— Не могу знать, товарищ капитан, мне родители не докладывали о таком коварном плане! — честно ответил я.

Капитан на пару секунд задумался, а потом продолжил.

— Вот скажи мне, я тебя просил написать рапорт?

— Так точно!

— А ты что написал?

— Как вы и просили рапорт!

— Рапорт? Рапорт? Ты издеваешься?

— Ни как нет, товарищ капитан!

— Ты что написал? Я тебя просил кратко и по существу!

— Так я и написал кратко и, по существу. Не понимаю в чем проблема?

— Ты написал они самоубились! Одно слово в рапорте? Одно!

— Ну, так кратко же.

— А-а-а! Так, садись и пиши обстоятельно и чтоб было красиво.

— Есть, красиво и обстоятельно!

Лютиков ушел, а я, достав из стоящей рядом сумки чисты листок, приступил к написанию красивого рапорта о произошедших событиях.

Спустя три часа я сидел в столовой и мирно наслаждался обедом, когда в нее влетел разозленный Лютиков, я даже не успел накинуть на себя полог невидимости, как его взгляд нашел меня.

— Вот ты где! — на этих словах я за озирался, вдруг это было сказано не мне. Но увы, я сидел в этом углу один, а лютиков не сводил с меня глаз.

— Ты что опять написал? — плюхнув на стол папку листов, капитан уселся, напротив.

— Рапорт. — отвечаю я, стараясь жевать быстрей. Ведь опять, чую на губу отправит.

— Ра-а-апорт. Ах, вон оно че. А я вот на час зачитался. Прям начало романа, а не рапорт.

— Это же хорошо, да? — к нашему разговору уже стали прислушиваться.

— Я тебя что просил сделать?

— Написать рапорт красиво и обстоятельно.

— Вот именно, обстоятельно! А я час читал мемуары усталого поэта. Вот где же оно… — Лютиков стал перебирать листки. — а вот, нашел. В лучах неживого света, при отсутствии противодействия со стороны всех присутствующих и под оглушающую тишину человек занес нож над своим животом. В глазах его читался страх и обреченность, но сделать он уже ничего не мог, понимая, что обречен. Нож опустился резко и быстро, разрезав плоть с небольшим сопротивлением он вошел в область солнечного сплетения, а раздавшийся безмолвный крик, казалось бы, оглушил всех, но при этом никто не пошевелился. — прочитал разом Капитан.

— Ну, ведь красиво же.

— Инсендио, рапорты нужно писать кратко!

— Да я написал кратко, вам не понравилось. Я же сразу сказал, что они самоубились.

— Инсендио, а по этому рассказу выходит, что он себя в жертву принесли.

— Ну, так сами же? Сами. Значит самоубились.

— Блин. Да, самоубились, но надо же указать как, сделать свои выводы и описать обстановку.

— Типа самоубились от переоценки своих сил по достижению могущества путем скармливания своей боли потустороннему существу? — спросил я

— Ну, почти. только более понятным языком. И не пиши самоубились.

— А как писать? Казнили себя?

— Нет, так тоже не пиши.

— Возлегли на алтарь жертвоприношений?

— Нет.

— Вымерли отдав сущее?

— Нет. Нет и нет. просто, принесли себя в жертву.

— Ну, они ж не животные. Тем более это не жертвенная пентаграмма, а для сбора душ.

— Так. Это тоже напиши.

— Так я и написал.

— Как ты написал, как? На чистом, мраморном полу, кровавой полосой расположились магические знаки, призывающие в мир пленителя душ.

— Ну, а тут-то чего не так?

— Откуда тут можно понять, что это пентаграмма для сбора душ?

— Так я ж написал вызывает пленителя душ.

— Все. Ясно. Писать рапорт будешь под присмотром. А присмотрит за тобой… — Лютиков обернулся и увидел входящую в столовую девушку. — вот. С ней и будешь писать.

— Только не она… — вздрогнул я, что не укрылось от взгляда Капитана. — И в ученики ее возьмешь! — добил меня Капитан.

— Есть взять в ученики! Учить по высшему разряду или так чтоб выжила?

— По высшему! Есть по высшему!

На этом Лютиков встал и направился к двери, а Алиса провожала его благодарным взглядом и когда уже он почти вышел из столовой девушка спросила:

— А по высшему разряду это как?

— Шанс, что ты выживешь двадцать процентов! — честно сказал я, и услышал, как упал капитан и очень громко выматерился вспоминая мое имя.

В итоге пришлось рапорт все же переписывать под стой ким надзором девушки. А еще пообещать Лютикову, что она выживет во время обучения. Хорошо, что я про практику умолчал.

Но Капитан все равно, что-то такое почувствовал и сказал, что сейчас вернется. Отсутствовал он примерно час, но потом вернувшись, обрадовал, что теперь мы будем жить в отдельном доме.

— Я на ней не женюсь. — честно признался я.

— Че-о? — удивилась Алиса.

— Не понял. — вторил ей Лютиков.

— Я не собираюсь женится на девушке, которую знаю не так давно и не испытываю к ней никаких чувств, только ради какой-то там поблажке ей или династического брака.