— Не знаю. Надеюсь, помиримся, — я отпил вино из бокала.

— Конечно, помиритесь, — она толкнула меня плечом. — Надо, чтоб помирились! А то ходишь все каникулы, как в воду опущенный. Вроде, улыбаешься, а сам чернее тучи!

— Понимаешь, я не уверен, правда. Вот ты мне веришь?

— Как самой себе. Никогда в тебе не сомневалась. Честный, порядочный, богатый, да ещё и лекарь-экстрасенс! Мечта, а не парень!

— Вооот! А она мне не верит! — я пропустил мимо ушей грубую лесть. — Как я могу быть рядом с человеком, который сомневается в моих словах?

— Сергей, ты же мальчик, должен уступать девочке.

— В смысле? — я не понял посыл.

— Ну, ты же жениться на Наталье хочешь? А супружество — это отношения между двумя людьми, один из которых всегда прав, а другой — муж. Мы, девочки, априори сомневаемся и боимся. Это в нас заложено природой. Инстинкты сохранения потомства никуда не выкинешь. Не верит, значит, это твоя недоработка.

— Блин, Ксюша, ты меня успокаивать пришла или наоборот?

— Поддержать. Хочешь, переспим? Дружеский секс, ничего больше. Помнишь, как мы в прошлом году познакомились? Я у тебя ночевала, всё ждала, когда ты на меня набросишься.

— А как же Алексей?

— Он ничего не узнает. Да и я тоже не уверена.

— Чего это вдруг?

— Пьёт много. Каждый день был под градусом, боюсь, чтоб не получилось, как с бывшим мужем-пьяницей. И если бы не ты, даже не знаю, где бы сейчас была.

— Ээээ, подруга, не делай таких резких выводов. Я точно видел, всё у вас будет хорошо. Ну, расслабился человек на отдыхе, ну, заснул на пляже, ну, поджарился, с кем не бывает. В запой не уходил, выглядел прилично, пока не сгорел на солнце. Так я его незаметно подлечил, чтоб не мучился, и он опять Ален Делон. А если бы тебя украли, то мы бы тебя обязательно нашли, — начал успокаивать. Похоже, это не мне, а Ксюше больше поддержка нужна.

— Правда? Спасибо, Сергей! — она прижалась ко мне плечом.

Как итог, мы напились, разорив мини-бар, и проснулись в моей неразобранной постели. Слава Богу, одетыми. За ночь организм сам себя излечил, и я встал свежим в несвежей рубашке и мятых штанах. Сходил в душ, привёл себя в порядок.

— Ооох, говорила мне мама, не мешай алкоголь, — простонала проснувшаяся Ксюша — она явно мучилась с похмелья.

Сел сзади, начал массировать плечи и шею, добрался до головы, подав на руки лечебную энергию.

— Оооо, как хорошооо! — протянула оживающая подруга. — Повезло Наташке, свой лекарь под боком.

Через пять минут она была в порядке и ускакала к себе. Вечером опять была у меня на пороге.

— Что, понравилось напиваться без последствий? — усмехнулся, увидев в её руках очередную бутылку.

— С меня массаж, как год назад. Не будем нарушать традицию. А то ты мне сделал массаж, а я тебе нет.

— Всё не теряешь надежды со мной переспать? Ксюш, вот ты, вроде, взрослая, руководитель коллектива, а ведешь себя… — я увидел, как у подруги начали наворачиваться слёзы. Хороший человек, боевая подруга, решил опять поддержать.

— Ладно, заходи, выпьем, поболтаем, только никаких массажей, нам завтра рано вставать — домой летим.

— Серёж, скажи, я идеальная? — она наклюкалась и расклеилась.

— Ты? Нет, конечно! Ноги ещё ничего, а грудь маловата, пацанка-пацанкой.

Она недовольно засопела: — А Наталья — идеал?

— Ну, с грудью у ней получше, а вот характер… да ещё матерится. Иногда. Нет, она тоже не идеал.

— А ты не материшься?

— Тоже иногда. Я это к чему? Нет идеальных людей. Есть те, с кем мы хотим быть рядом.

— Да, ты, наверное, прав, — она прикрыла глаза.

Укрыл пледом задремавшую на диване Ксюшу и лёг в кровать. Сегодня у меня опять ночь прорицаний, как в прошлом году. Захотел повторить удачный опыт и расшевелить своё ясновидение. Вдруг, получится? Пожелал себе увидеть, что за испытания в двухтысячном выпадут на долю россиян. Югославия осталась позади, наши войска выйдут победителями в борьбе с террористами, взрывы домов получилось предотвратить, так что я не сильно переживал.

Начало февраля 2000 года. Неприветливые горы Северного Кавказа на фоне зимнего свинцового неба. Десять тысяч боевиков выбиты федеральными силами из разрушенного Грозного и окружены в Аргунском ущелье под Шатоем. Стоит жуткий грохот — по террористам работает артиллерия. Девятого февраля впервые за войну по боевикам отбомбятся фронтовые штурмовики СУ-24 объёмно-детонирующими бомбами весом в полторы тонны.

От ОДАБов-полторашек среди бандитов огромный урон, и вот они уже вопят в эфире, с перепугу мешая чеченский с русским, что «русня применила запрещенное оружие, после которого даже пепла не остается». Просят о помощи друзей в Москве и умоляют не жалеть денег на их вызволение. Главные просьбы — прекратить сбрасывать бомбы на Ичкерию и купить коридор для выхода к Дагестану.

Осназовцы перехватывают разговор полевых командиров, где они обсуждают возможность договориться, и передают его в штаб ГРУ:

— Если впереди собаки (бойцы внутренних войск), можно договориться, — говорит Басаев.

— Нет, гоблины (десантники), — отвечает Хаттаб.

— Слушай, может, давай обойдем? Они нас не пустят, только себя обнаружим.

— Нет. Я заплатил за проход 500 тысяч долларов. А этих шакалов-гоблинов начальники подставили, чтобы замести следы.

Майор Сергей Молодов, командир шестой роты 104-го гвардейского парашютно-десантного полка псковских десантников, 28 февраля 2000 года получает приказ занять высоту Исты-Корд неподалеку от Улус-Керта. Но Молодов еще не успел узнать весь личный состав, так как совсем недавно прибыл в часть, и командир батальона Марк Евтюхин решает лично принять участие в операции…

Тяжелый марш-бросок в четырнадцать километров завершился 29 февраля. Рота достигла высоты 776, но ей тут же пришлось сразиться с бандитами Хаттаба под командованием полевого командира Идриса. Басаев настоял сначала поговорить по радиосвязи с Евтюхиным, командиром шестой роты, чтобы тот пропустил колонну «по-хорошему». Но майор ответил им отборным матом, и переговоры моментально прекратились. Девяносто десантников стали сражаться с более чем двумя тысячами боевиков.

Атакуя волнами, боевики подбирались вплотную, затем рукопашные схватки с ножами, лопатками и прикладами. Молодов погиб почти сразу от пули снайпера, командовать стал сам Евтюхин. Он просил помочь подкреплением и авиацией, но командование его «не услышало». Евтюхин был ранен неоднократно, и до последнего участвовал в бою. Старший лейтенант Алексей Воробьев, командир разведчиков, лично ликвидировал Идриса — банда была обезглавлена. Капитан Виктор Романов, лишившись ног от взрыва мины, до последней своей минуты поддерживал огонь.

В это же время в окрестностях Аргуна находилось много армейских частей, блокировавших находящихся в окружении боевиков. И подразделения федеральных сил собирались пойти помочь погибающим десантникам, беспрерывно запрашивающим помощь по рации, но им это делать запретили. На соседней высоте находились пятнадцать десантников четвёртой роты во главе с майором Александром Доставаловым — только они и пришли на помощь товарищам, вопреки приказам сверху. Доставалов и Евтюхин были друзьями, жили рядом в Пскове, поэтому оставить друга в беде майор не смог. Он и сам когда-то был командиром шестой роты, знал многих ребят.

Доставалов понимал, что комбат Евтюхин погибает, и помощи нет никакой. Он с бойцами ночью пробрался по тылам боевиков, два раза чуть было не попался, возвращался, но с третьей попытки добрался к высоте. На все ушло сорок минут — без потерь. Там он и принял последний бой.

Были и другие, желавшие помочь. Сергей Баран, начальник разведки 104 полка вместе со ста двадцатью десантниками нарвались на засаду и вынуждены были укрепиться на берегу реки, а когда подошли к месту, шестой роты уже не было…

В 6 утра первого марта Евтюхин перестал выходить на связь. Последнее, что он сказал по радио: «Вы нас предали». Боевики заняли высоту, добили раненых и стали глумиться над телом Евтюхина, не спеша снимая все на видео. И почему-то никто не стал их обстреливать, сбрасывать бомбы, хотя этому уже ничего не мешало.