Questo libro è stato tradotto grazie a un contributo del Ministero degli Affari Esteri e della Cooperazione Internazionale italiano / Эта книга переведена благодаря финансовой поддержке Министерства иностранных дел и международного сотрудничества Италии.

© Gius. Laterza & Figli, all rights reserved, 2016

© ООО «Ад Маргинем Пресс», 2023

«Странно» – очень странно – «…что, несмотря на бесчисленные разрешения и лакуны, кто скажет, из каких разнородных обломков составлено наше так называемое знание греческого и насколько совпадает наше представление о нем с исконным его смыслом? ‹…› несмотря на все эти препятствия, мы рвемся к знанию древнегреческого, стремимся постичь его тонкости, он неизменно притягивает нас», – пишет Вирджиния Вулф. Потому что мы «невежды и двоечники по этому предмету, раз нам не известно ни точное произношение древнегреческих слов, ни природа комического у греков – мы даже не представляем, где надо смеяться по ходу драмы…»[1]

Я тоже странная – более чем…

И благодарна этой странности, ненамеренно, как всё прекрасное, что случается в жизни, приведшей меня к написанию книги о древнегреческом языке. В силу своей странности я загорелась желанием не только изучить его, но и рассказать о нем.

Вам. Опять-таки, разумеется, от лица худшей ученицы в классе, но хотя бы способной теперь сказать, где именно следует смеяться.

Мертвый язык и живой язык.

Лицейская пытка и мытарства Одиссея.

Перевод или иероглифика.

Трагедия или комедия.

Понимание или недоразумение.

В основном, любовь или неприязнь.

А значит, бунт.

Для понимания греческого – точно так же, как и для понимания жизни – нужен не талант, а решимость действовать.

Я написала книгу лишь потому, что влюбилась в древнегреческий язык в детстве; по большому счету, это самая длинная в моей жизни любовь.

Теперь же, став взрослой женщиной, я хотела бы попробовать подарить (или возвратить) немного любви разлюбившим этот язык – почти всем взрослым, которые окунулись в него, будучи лицеистами. И даже, может быть, влюбить в греческий тех, кто его совсем не знает.

Да, моя книга прежде всего о любви – к языку, но главным образом к человеческим существам, которые говорят на нем, а коль скоро никто на нем больше не говорит, – к тем, кто его изучает, по нужде или повинуясь неотвратимому влечению.

Поэтому неважно, знаете вы древнегреческий или нет. Вам не придется сдавать экзамен на аттестат зрелости и писать неожиданные контрольные. Но неожиданностей будет хоть отбавляй.

И неважно, учились вы в классическом лицее или нет. Будет даже лучше, если не учились. Я постараюсь силой собственной фантазии провести вас по лабиринту греческого языка, чтобы вы смогли достигнуть конца этого пути, вооружившись новым способом осмысления мира и своей жизни, на каком бы языке вы ни говорили.

Вы учились в лицее? Еще лучше! Если мне удастся ответить на вопросы, которыми вы никогда не задавались или которые остались без ответа, быть может, дочитав эту книгу до конца, вы вернете частичку самих себя, утраченную в юности, посвященной – непонятно зачем – штудированию греческого, и возможно, та частичка окажется для нынешних вас полезной. Очень полезной.

В обоих случаях на страницах данной книги мы с вами сможем поиграть в мышление на древнегреческом языке.

Каждый человек на протяжении своей жизни наверняка сталкивался с греческим и древними греками. Кто-то – вытянув ноги под партой лицея, кто-то – в театре на постановке греческой трагедии или комедии, кто-то – в белоснежных коридорах многочисленных археологических музеев; так или иначе, ощущать себя греком, похоже, бывает немногим живее и ярче мраморной статуи.

Всем без исключения говорили, а может, даже не говорили, поскольку данная мысль более двух тысячелетий остается неизменной и уже вползла под кожу и въелась в мозг каждого европейца: «Всё, что ни есть прекрасного и непревзойденного из сказанного и сделанного в мире, впервые сказали и сделали древние греки». Ясное дело, на древнегреческом языке.

Почти никто не знаком с ним напрямую; единственное, в чем мы уверены, так это в том, что древнего грека, говорящего на древнегреческом, больше не существует. О нем лишь «слышали», а может, и не слышали, как уже было сказано; это так – и точка. Уже много веков.

Предполагаемое греческое культурное наследие безвозмездно перешло нам от древнего народа, с которым мы не знакомы, на языке, которого не понимаем.

Бесподобно!

Ужасно, когда тебе велят полюбить то, чего ты не понимаешь; такой приказ уже вызывает ненависть!

Мы гордимся греками и древнегреческим языком, стоя перед мрамором Парфенона или посещая театр Сиракуз, словно их сотворили наши предки, наши далекие прапрадеды. Нам приятно представлять их под солнцем какого-нибудь островка, погруженными в измышление философии или историографии; сидящими в театре, что раскинулся на склоне холма, и созерцающими трагедии и комедии; или же ночью, когда они глядят на небо, полное звезд, раскрывают тайны мироздания и астрономии.

Но в глубине души мы всё же ощущаем неуверенность в себе, как на экзамене по истории чужой страны: вдруг да и забудем что-нибудь о Древней Греции? А греческий язык – как раз и есть это непонятное нам «что-нибудь».

«Греция – абсурдный и трагический миг человечества», – писал Никос Диму в своем известном «Несчастье»[2].

Мы тем самым не просто приближаемся (как отлученные или отвлеченные) к древнегреческому культурному наследию. Стоит нам ухватить хотя бы кроху того, что древние греки оставили нам в дар, и мы становимся жертвами самых ретроградных и ортодоксальных схоластических систем на свете (конечно, это мое мнение – мнение всё той же худшей ученицы в классе, а после выхода книги, вероятно, провалившей экзамен и исключенной из школы).

Классический лицей, в силу своей структуры, нацелен, по-видимому, лишь на удержание древних греков и их языка на недосягаемой высоте, в немоте и славе Олимпа, в пеленах робкого благоговения, нередко превращающегося в священный ужас и поистине земное отчаяние.

Принятые методы обучения (если исключить немногих просвещенных преподавателей) гарантированно внушают скорее ненависть, нежели любовь тем, кто осмелится подступиться к изучению древнегреческого языка. В результате мы капитулируем перед наследием, которое оказывается уже совсем ненужным, поскольку, стоит только коснуться его, как мы в страхе бежим прочь, стыдясь своего непонимания. Большинство людей сжигает внутри себя греческие корабли, как только оканчивает школу.

Среди читателей данной книги окажется немало тех, кто вспомнит свой липкий страх перед древнегреческим, изнурение, ярость, отчаяние и обнаружит в моей истории описание всех этих чувств. И все-таки я пишу данные строки, убежденная в том, что нет смысла изучать что-либо и потом благополучно это забывать, особенно если вы трудились над чем-то в поте лица пять или более лет.