– Погоди, погоди, – его вдруг осенило. – А это не тот тип с телевидения? Бочек?
– Бучек! Рысек Бучек! – заулыбался в ответ Ярек. – Прикинь? Интересно, куда это он так торопился…
Гральчик уже не слушал. Он встал, отряхнул руки, быстрым шагом направился в сторону припаркованной на обочине патрульной машины.
– Эй! Ты куда?
– Перекурить, – сказал рядовой Гральчик и достал из кармана телефон.
Юлита сидела и размышляла, что бы ей такого написать. Она уже усвоила, что лучше всего кликаются статьи одной из трех категорий: “пух и прах”, “шок и недоверие” и “догадки и домыслы”. Проще всего писать тексты первой категории. Берем чей-нибудь двусмысленный, занятный или даже обычный комментарий – скажем, Гертых проехался по Куртеку или Розенек-Майдан по Гретковской[5] – и снабжаем цитату шаблонной формулой: “Вы просто обязаны это прочитать! X разнес Y в пух и прах”. А поскольку знаменитостей было как грязи – актеры, певцы, политики плюс финалисты всевозможных реалити-шоу и фитнес-тренеры, – да к тому же у каждого был аккаунт в соцсетях и каждый мечтал прославиться, то подобные тексты можно было выдавать пачками, главное – почаще пользоваться командами “ctrl + c” и “ctrl + v”.
Писать статьи из разряда “шок и недоверие” тоже было не сложно, вот только материал требовался посолиднее. После фотографий сияющей мамы Мадзи, восседающей верхом на лошади в бикини, удивить читателей стало сложновато[6]. Но и желтой прессе периодически перепадал по-настоящему лакомый кусочек: то поезд врезался в автобус или автобус в поезд, то кто-то кого-то зарубил топором. Тогда нужно было быстро выложить материал на свою страницу, добавить красный капслок, восклицательные знаки, фотографию крупным планом. А потом сидеть и пожинать клики.
Ну и наконец, “догадки и домыслы”, то есть статьи, играющие на читательском честолюбии. Здесь было вообще все равно о чем писать, главное – добавить в конце фразу: “Вы ни за что не догадаетесь!”, “Никому не догадаться!” или, как вариант, “Интересно, а вы догадаетесь?” Вроде все просто, но нужно было чувствовать читателя, понимать, что его цепляет, а что нет. В категорию “догадки и домыслы” попадали еще и тесты: о мексиканской кухне, тропических фруктах или хомяках – неважно. Заполучить заветный клик можно было тремя способами: бросить читателю вызов (“Интересно, сумеете ли вы набрать максимум очков!”), пообещать ему помощь (“С нашими подсказками вы точно справитесь!”) или внушить ему уверенность, что он проведет время с пользой (“Разминка для мозга по понедельникам”). Тесты кликались стабильно – кому ж не хочется почувствовать себя умным? – но на их составление уходило много времени, минимум час-два, поэтому соотношение плюсов и минусов было не таким уж очевидным.
В любой категории шансы на успех повышали фотографии, поэтому в конце заголовка писали капслоком “ФОТО”, а еще лучше “МЕМЫ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ”. Разумеется, подбирать фотографии приходилось тщательно, с учетом интернет-версии пирамиды Маслоу: снизу сиськи, в середине кровь, а на самом верху котики.
После минутных раздумий Юлита решила состряпать тест на тип личности, из серии “Какой ты город/автомобиль/стручковый плод”? Здесь можно было дать волю фантазии, поиграть в психолога и даже попробовать себя в жанре абстрактного юмора в духе Монти Пайтона. Но не успела Юлита дописать самый первый вопрос, как услышала голос своей начальницы, Магды Мацкович.
– Вуйчицкая! В мой кабинет, прыжками!
Юлита встала и послушно направилась в сторону помещения со стеклянными стенами. Мацкович, как обычно, делала сто дел одновременно. Разговаривала по телефону, зажав его плечом, потому что руки у нее были заняты: в одной она держала ручку и что-то торопливо записывала, а второй сжимала резиновый мяч. При этом она не спускала глаз с телевизора, включенного на канале TVN24, а ногой в оранжевом кеде пыталась стереть с пола пятно от кофе.
Юлита присела напротив стола Мацкович и ждала, пока та закончит говорить по телефону. За неимением лучшего занятия взглянула на телевизор. Полоска внизу экрана белая, значит, ничего заслуживающего внимания не происходит. В студии сидели штатные эксперты, разбирающиеся примерно во всем, пророки, от которых у будущего не было тайн. Сейчас они спорили о Верховном суде, но что конкретно они говорили и какие диагнозы ставили, сказать было невозможно, ведь звук был выключен.
– Пятнадцать минут, да? – Мацкович почесала карандашом в затылке. – Ладно… Ладно… Понятно.
Юлита взглянула на Мацкович. Та, как всегда, была модно одета: рваные джинсы, блузка с красивым принтом и очки в грубой фиолетовой оправе. И, как всегда, у нее был слегка помятый вид: красные глаза, немытые стянутые в хвост светлые волосы, облезший лак на ногтях.
– Ага… Ага… – Юлита знала этот тон: Мацкович уже теряла терпение и хотела побыстрее закончить разговор. – Ну давайте так. Да, да… До свидания.
Главредша положила телефон рядом с двумя другими. Мобильники беззвучно вибрировали и подскакивали на столешнице; при их виде вспоминались выброшенные на берег рыбы, отчаянно пытавшиеся вернуться в воду. Мацкович одним глазом проверила, кто звонит, и решив, что звонок неважный, повернулась к Юлите.
– Слушай… Ты не против, если я сцежусь? Дело срочное, а я больше не могу…
– Конечно, – натянуто улыбнулась Юлита.
– Уф-ф, спасибо… – Мацкович достала из ящика письменного стола молокоотсос и задрала блузку. – Еще минута, и я бы лопнула.
Молокоотсос зашипел и засвистел, словно респиратор Дарта Вейдера, а Мацкович выдохнула с явным облегчением. Недавно она родила второго ребенка, мальчика. Все, включая замдиректора Адама, были уверены, что ее не будет по меньшей мере полгода, а может, даже год, но Мацкович вернулась спустя три месяца.
– Ну ладно, – начальница откинулась на стуле. – Ты слышала об аварии на Ягеллонской?
– Конечно. Пётрек написал о ней в раздел “Варшава”.
– Ага, вот только оказывается, это тема для главной, – победно улыбнулась редактор. – Нам поступила информация от анонимного свидетеля. Знаешь, кто сидел за рулем? Рышард Бучек.
– Ого…
– Мы наняли фотографа, он уже на месте. Говорит, мы получим фотографии через пятнадцать минут.
Мацкович приставила молокоотсос ко второй груди, скривилась от боли.
– И больше об этом никто не знает?
– Нет.
– Даже “Факт” и “Суперак”?
– Пока нет…Но это вопрос времени. Готова поспорить, что тот тип из агентства продаст им снимки, как только получит деньги от нас. Поэтому нужно поторапливаться… И поэтому статью об этом напишешь ты.
– Да я бы с удовольствием… – Юлита засомневалась. – Но ведь Пётрек уже в теме, он в курсе всех подробностей, так что, может, лучше поручить это ему…
Мацкович извлекла молокоотсос из-под блузки и водрузила его на письменный стол. Юлита отвела взгляд. По непонятной причине вид человеческого молока вызывал у нее отвращение. Было в нем что-то животное, не вписывающееся в мир компьютерных экранов и стеклянных небоскребов.
– Пётрек полдня будет думать над причастными оборотами. У нас на это времени нет. Сейчас десять минут двенадцатого… Фотографии ты получишь примерно в одиннадцать двадцать. Готовый текст должен висеть на главной в одиннадцать тридцать. Слов двести, максимум триста. Ясно?
– Но…
– Никаких но. За работу.
Юлита кивнула и встала. Уже на пороге услышала голос начальницы.
– Юлита?
– Да?
– Больше не пытайся строить из себя хорошую подругу, – произнесла редактор, не отрываясь от телефона. – Тебе тут никто за это спасибо не скажет.
Рядовой Радослав Гральчик разгладил бланк, прикрепленный зажимом к темно-синему планшету из кожзама, и уставился в заголовок: ПРОТОКОЛ ОСМОТРА МЕСТА ДОРОЖНО-ТРАНСПОРТНОГО ПРОИСШЕСТВИЯ. Заполнив его в сотый раз, он отправился с сослуживцами на пиво. Заполнив в тысячный – всерьез задумался об увольнении.
