Каждый участник строительства думал о своей судьбе. Среди заключённых ходили слухи, что их направят в рудники Норильска. Вольнонаёмные теряли работу с хорошими заработками. Охрана привыкла к вольготной жизни и не знала, куда их направит начальство. Только Игнат Лунёв строил планы: он давно готовился к побегу и ждал удобного случая. В общей неразберихе будет легче сбежать. Ему было только двадцать шесть лет. В компании друзей рассказал анекдот и нецензурно высказался о Сталине и правительстве. Это было простое хулиганство, но стране нужны были рабочие на стройки НКВД, и суды давали максимальные сроки по «статье 58» за контрреволюционную деятельность. В статье был раздел: «пропаганда к ослаблению Советской власти». Осуждённому по этой статье скорая амнистия не светила. «Выйти стариком из заключения – хуже смерти», – думал он. Бывалый охотник и рыбак, отслуживший срочную службу в армии, рассчитывал, что сможет в тайге притаиться и переждать некоторое время, пока стройка ликвидируется и о нём забудут.

Игнат полз по кювету под прикрытием железнодорожной насыпи на восток, в сторону Енисея. До Оби было рукой подать, но именно там его будут искать в первую очередь. Одежду пропитала грязь. При возведении насыпи снимали моховой покров, балласт сыпали на мёрзлый грунт. В кювете грунт под воздействием жарких лучей солнца растаял и превратился в грязевую жижу. Мошка, комары и оводы роем садились на лицо. Он периодически проводил грязной рукой по лицу, давя и сгоняя гнус. У него за пазухой лежали две брезентовые рукавицы. В одной были женские чулки, пропитанные дёгтем, из которых собирался сделать накомарник. В другой – всё, что удалось взять с собой. Сейчас ему было не до накомарника – надо быстрее добраться до реки, которая скрыла бы его следы. Когда насыпь изогнулась дугой и лес скрыл лагерь из вида, он поднялся на ноги и побежал к реке. Не добежав несколько метров до воды, повернул в южную сторону, чтобы увести погоню с собаками вверх по течению.

Затем зашёл в воду и побрёл вниз по течению, на север, на ходу смывая грязь с лица. Холодная вода освежила и придала силы. Дно реки оказалось илистым. Под слоем ила лежал твёрдый, скользкий мёрзлый грунт.

Стоял полярный день. Игнат старался уйти как можно дальше, пока его не хватились. Берега реки заросли ивняком. Ему иногда приходилось хвататься за ветки, чтобы вытащить ноги из вязкого ила.

Когда подошло время побудки в лагере, он вышел из воды, разулся, натянул на ноги чулки и направился в заросли, оставляя на земле запах дёгтя. В густом кустарнике облюбовал место на мягкой подстилке и улёгся на отдых. Чулки положил около головы. Усталость и напряжение быстро сморили его, и он уснул. Сквозь сон слышал пролетающий вертолёт.

Проснулся Игнат отдохнувшим. Сколько времени проспал, не представлял: часов у него не было – солнце стояло почти в зените. Определить по нему, который час, не представлялось возможным. Впервые вспомнил о напарнике Фёдоре, с которым готовили побег, но в последний момент тот передумал. Машинально достал из-за пазухи рукавицу, в которой хранились нож, сухари, соль, спички, блёсны из алюминиевой ложки и рыболовные крючки, сделанные из шила. Взял небольшой сухарик, стал грызть и сразу ощутил жажду. Пришлось положить рукавицу за пазуху. Он поднялся на ноги, потёр лицо и руки чулками, сунул их в карман куртки и направился к реке. Вдоль реки тянулось болото, на его моховой поверхности отливала золотом рассыпанная морошка. Эта ягода по внешнему виду напоминала малину, только крупнее и оранжевого цвета. Игнат собирал ягоды и отправлял в рот. Кисловато-сладкий сок разливался во рту. Он ел и ел ягоды, пока не почувствовал к ним отвращение. Без сожаления прекратил сбор и продолжил путь.

Игнат шёл вдоль правого берега реки, заросшего высокими кустами ивы. Он старался далеко не отходить от неё, чтобы не потерять направление движения. Дальше от берега тянулась бугристая тундра с множеством озёр. На их плёсах плавали многочисленные выводки уток, которые совсем не боялись его. Игнат заметил, что утки в основном нырковой породы: чернеть и гоголь. «Видимо, здесь для них хорошая кормовая база, – подумал он. – Вот где родина непуганых уток, которые при перелёте табунами проносятся через просторы Сибири».

На горизонте справа чёрной полосой виднелся лес. Игнат продолжал идти вдоль реки по толстому слою мохового покрова, в который проваливались ноги. Идти было мягко, но нелегко. Ноги постоянно приходилось вытаскивать из продавленного мохового покрова. Его внимание привлекло множество цветов на возвышенных участках – лютики, полярные маки, незабудки, дриады, цветы которой напоминали соцветия клубники, и другие неизвестные ему цветы.

Он в любой момент был готов спрятаться в прибрежных кустах при шуме вертолёта. Когда проголодался, нашёл свободный, без кустов, подход к реке и свернул к воде.

Игнат срезал ножом длинную ветку ивы, привязал к ней шнур с блесной и начал блеснить. Поклёвок не было. Он расстроился: его надежда питаться рыбой угасала. Присев отдохнуть на моховую кочку, увидел на соседней несколько прошлогодних ягод клюквы. Положил их в рот, высосал сок, а шкурки нацепил на крючок. К его необычайной радости, с первого заброса удилище изогнулось в дугу. Вскоре на берегу оказался приличный хариус. «Такой рыбины мне хватит на обед», – подумал он. Прошло всего несколько минут, как он поймал второго хариуса.

Игнат сидел у костра и готовил рыбу на углях. На кустах сохла выстиранная одежда. Одного хариуса он съел, второго оставил впрок. Только сейчас он смог расслабиться и внимательно посмотреть на окружающий мир. Поверхность спокойной реки блестела в лучах яркого солнца, тихое течение раскачивало ветки кустарников, росших в воде у берега. В голубом небе парил орлан-белохвост, высматривая добычу. Игнат любовался природой, его поэтическая душа наслаждалась. На несколько минут он забыл, почему здесь оказался. Затем спохватился, оделся, положил за пазуху хариуса, завёрнутого в мох, и поспешил в путь.

После четвёртой ночёвки он увидел на мху свежие следы нарт и небольшого табуна оленей. Следы вели на восток. Игнат направился по ним, рассуждая, что следы приведут к людям, а они могут помочь ему выбраться в цивилизованный мир.

Его окружали бескрайние просторы лесотундры. Здесь легко заблудиться, и никто никогда тебя не найдёт. След нарт шёл по мягкому моховому покрову, из которого торчали карликовые берёзки и ивы, обходя высокие торфяные бугры. Ноги Игната проваливались в мох и цеплялись за ветки. Он поднялся на очередной бугор, чтобы осмотреть местность. Под ногами оказалась твёрдая торфяная почва, покрытая черничником. Ягоды уже созрели, и он наелся ими до оскомины. Теперь он стал идти по буграм, держа в поле зрения след от нарт. С одного из бугров Игнат увидел впереди медведя, поедающего ягоды. От неожиданности он присел и стал размышлять: «Медведь меня не заметил. Ветра нет. Может не учуять. Надо сделать большую дугу, чтобы обойти зверя и выйти вновь на след нарт». Он спустился с бугра и достал нож, хотя понимал, что нож вряд ли ему поможет, если зверь вздумает напасть. Под прикрытием бугров, иногда ползком, он удалялся всё дальше и дальше от следа. На обход медведя ушло много времени. Когда вновь увидел отметины полозьев, с облегчением вздохнул и решил сделать привал.

Игнат уже несколько дней шёл по следу нарт. Когда его начинала мучить жажда, он делал углубление во мху. Там появлялась мутная жидкость, настоянная на торфе, мхе и корнях растений. Он пил её через тряпку, которая служила ему носовым платком. Наконец след привёл его к озеру среди леса. Стройные сосны бросали тень на водную гладь, создавая впечатление неимоверной глубины. В воздухе стоял запах озона. Игнат с наслаждением дышал лесным воздухом. Он не сразу заметил, что здесь не было гнуса.

Из озера вытекал ручей. Игнат встал на колени и стал жадно пить чистую холодную воду, пока не заломило зубы. Затем направился рыбачить в истоке ручья. Окуни, как голодные волки, набрасывались на блесну. Вскоре в траве у его ног подпрыгивали красавцы окуни с тёмными полосами поперёк тела и красными плавниками. Здесь ему пришлось сделать привал и заготовить рыбу впрок.