И вот только Витя подуспокоился настолько, чтобы задуматься об ужине, как в дверь постучали. Витя замер. Есть мгновенно расхотелось. Вообще всего расхотелось. Так бывает. Полное, абсолютное оцепенение. Открывать совсем не хочется. В смысле – это просто физически невозможно сейчас.

Никакие угрозы и увещевания не заставят его распахнуть дверь. Даже спросить: «Кто там?»

«Это просто кто-то из соседей» – внушал себе Витя, уставившись на пламя свечи. Постучали снова. «Никто больше прийти не может. Просто соседям интересно, есть ли у нас свет». Снова стук. Потом ничего, ушли, видимо. Уф.

И тут Вите пришла в голову простая и изящная идея, как справиться со своими страхами. Он же может просто постучаться к соседям по этажу, к тёте Тане и дяде Коле. Он будто бы придет поинтересоваться, знают ли что-нибудь про то, когда дадут свет, а сам напросится на чай. Соседи добрые, они непременно уговорят его остаться у себя до прихода родителей. И он такой типа поломается, но согласится. Господи, как низко он пал. Но как хорошо, что об этом знает только Барсик, который никому не расскажет. Витя взял одну свечу и на цыпочках прошёл в прихожую. Тихо повернул защёлку и выглянул в темноту общего коридора. Когда он поворачивал ручку двери, наклоняя её вниз, с обратной её стороны что-то скользнуло и легко шмякнулось на пол. Что-то, надетое на ручку. Он присел, посветил. Перед дверью лежала красная перчатка. Витя не вскрикнул. Он просто захлопнул дверь и провернул все замки столько раз, сколько они проворачивались. Потом вернулся в комнату. Что он там думал? Что нельзя пасть ещё ниже? Можно, ещё как можно. Пробить, так сказать, дно: Витя позвонил Травинкиной. И рассказал ей о том, что произошло. Что ему звонил с незнакомого номера Мирон и сказал, что его задушила перчатка.

– Ох… – сказала Травинкина ну очень многозначительно.

– Это розыгрыш, конечно, – Витя сам себя успокаивал, – но как-то мне стрёмно. И он звонил с незнакомого номера, и голос у него был очень странный. А потом я выкинул перчатку в окно, но кто-то принёс её обратно и надел на ручку двери. И кот вёл себя с этой перчаткой странно.

– Коты – магические животные, – сказала Травинкина. – Он просто чует дурную энергетику. Ты же не занёс эту перчатку обратно?

– Шутишь? Нет, конечно. Она за дверью.

– Вот и хорошо. Не давай ей проникнуть в дом, чтобы она и тебя…

– Ничего она никому не сделает! Травинкина, блин! Ерунду не говори.

Тихий внутренний голосок ехидно спросил: «А зачем ты, Витя, тогда звонишь Травинкиной, если думаешь, что всё это розыгрыш?»

– Ты можешь позвать кого-нибудь из взрослых? – спросила Травинкина.

– Я ни за что и никому не открою дверь. У родителей есть ключи. Так это… можно что-то сделать? Порчу там снять или ещё как-нибудь?.. На всякий случай.

– У тебя есть дома свечи?

– Уже зажёг.

– Хорошо. Поставь их кругом, сядь в этот круг и сиди. Это будет твоё кольцо-оберег. Ещё обкурить квартиру хорошо бы. У тебя есть магические травы? Надо зажечь, например, бессмертник, чтобы везде им пахло.

– У меня, блин, полный дом бессмертника! Целый склад! – взорвался Витя, но сразу же об этом пожалел.

Травинкина, между прочим, над ним не смеётся, она хочет помочь.

– Тогда просто сиди со свечами. И звони мне постоянно. А я пока ещё в справочнике почитаю, что можно сделать.

– Телефон скоро сядет.

– Если что, помни: свечи – это уже немало, – важно сказала Травинкина, и Витя был ей благодарен за эти слова и тон, которым они были произнесены. Может, и неплохая она девчонка…

– Спасибо! – искренне поблагодарил он и отключился.

Надо продержаться всего каких-то полтора-два часа до прихода родителей. Что они за люди у него такие? Перезвонить не могут сыну???

Сидя в магическом круге под неусыпным и жутким взглядом Барсика, Витя вдруг понял: а бессмертник-то у него дома есть! В составе «Грудного сбора № 2» указано: «цветки бессмертника». Аллилуйя! Витя вернулся со свечкой на кухню, но там его ждало разочарование. Пакетики закончились. Коробка лежит в мусорном ведре. Есть только два размокших пакетика, которые заварила ему мама. Но и с этой проблемой он может справиться. Витя положил их в сковороду, под которой зажёг газ, отрегулировав мощность на минимум. Слава богу, плита у них не электрическая. Пакетики высохнут. А потом их можно будет прекрасно сжечь в пламени свечи!

До прихода предков он продержится. Какой-то там перчатке до него добраться!

Витя смотрел на пламя свечей. Ему перезвонила Травинкина.

– Мирон всё ещё не отвечает, – сказала она. – Я схожу к нему. Но сперва я прочитаю тебе оберегающую мантру, которую нашла в справочнике. – И Травинкина продекламировала какую-то абракадабру.

Свечи оплывали, плакали на пол, но Витю пол мало заботил. Две из десяти уже погасли.

– А теперь нужно произнести… – сказала Травинкина, но что именно нужно, Витя уже не узнал.

Телефон сдох. Всё. Хором потухли ещё две свечи. Потом ещё одна… Вскоре квартира погрузилась в полный мрак…

Электричество дали за минуту до того, как родители стали открывать дверь! За минуту, блин! Сначала был свет. Он обрушился на Витю отовсюду, яркий, слепящий. И только он встал, потирая глаза, как в замке зашевелился ключ. Явление родителей в прихожей было подобно празднику, они вошли, весело переговариваясь, и были такие родные, такие живые. Папа держал в руках красную перчатку.

Мама вскрикнула:

– Чем пахнет???

Она бросилась на кухню, распахнула дверь, из-за неё повалили кубы дыма.

– Это бессмертник…

Витя как-то про него позабыл. Пакетики успели не только высохнуть на сковороде, но и начали тлеть, источая магический оберегающий дым.

– Ты что тут устроил? – Мама металась по квартире.

Для человека непосвящённого помещение могло выглядеть странно. Расползающийся из кухни дым смешивался с дымом свечей и клубился над развалом из тюков, коробок, пакетов, баночек с морской солью и всяким таким. Одна баночка раскрылась при падении, соль в ней была розовая. Часть её Витя разнёс на подошвах по полу, и сейчас соль потрескивала под мамиными ногами. В центре комнаты красовались расставленные в круг подставочки от свечей, застывшие в пролитом на пол воске.

– Что? Тут? Происходит? – Мама поднимала с пола свои подарки.

Витя сперва поставил телефон на зарядку, а потом сказал:

– Я всё объясню, – и объяснил.

Его не только не пожалели, его обозвали идиотом, кретином, слабоумным. И дали скребок и щётку, велев отколупывать воск с пола до изнеможения. Потом он должен был сложить всё уроненное в шкаф и драить сковороду.

– Перчатка-душительница? – стонала мама. – Ты серьёзно? Нет, ты действительно серьёзно? Это мой сын…

Папа, в отличие от мамы, сконцентрировался на более важных аспектах этой истории, а не на беспорядке. Он был гораздо веселее, чем мама, потому и более добрый. Во-первых, он смеялся, а не ругался. Во-вторых, поняв, что весь сыр-бор из-за перчатки и что Мирона сегодня не было в школе, он нашёл в родительском чате телефон его мамы и сразу позвонил ей. Поговорив с ней пару минут, он предоставил отчёт о произошедшем. Вкратце такой.

Мирон сегодня заболел. Снег за воротник, игры в куртке нараспашку и лепка снежков без перчаток не прошли даром. Так что Мирон не только болеет, но и наказан, у него отобрали телефон. То, что Мирон пугал Витю с телефона своей мамы, папа вычислил, элементарно сравнив номер, с которого звонил Вите «задушенный» Мирон, и номер мамы Мирона. Номера совпали. Голос у Мирона хриплый, ну, потому что он болеет. Почему Мирон решил так жестоко над Витей подшутить? Этот вопрос остался открытым, но папа предположил, что это была месть.

– Да я просто вчера над ним подшутил, а он… – сказал Витя.

– Вот и он – «просто» над тобой подшутил, – отрезала мама.