Она нежно улыбнулась нам, и мы переглянулись с отцом, явно не ожидая от нее такой перемены. Перемены, однако, проявлялись только внешне. В душе она оставалась все тем же капризным ребенком. С каждым годом она все больше превращалась в нежную, хрупкую девушку, силуэт ее становился более утонченным, и не было в округе создания красивее. А вот ссоры между нами год от года случались все чаще. Казалось, ей нравилось измываться надо мной, доводить чуть ли не до истерик. Ей нравилось отбирать все, что было мне дорого. Однажды она забрала мою любимую фарфоровую куклу и заявила, что пора бы мне повзрослеть. Позже я обнаружила ее разбитой. В другой раз она украла гребешок, который достался мне по наследству от матери. В этом, конечно, она не призналась, но я была уверена, что это ее рук дело. Гребешок найти так и не удалось. Отец подмечал между нами размолвки и поэтому всегда говорил мне: «Аннушка, ведь ты же старшая. Будь снисходительней».

Я была старше ее всего лишь на пять месяцев, но я понимала, что такими словами отец просто пытался помочь мне осознать, что в моих силах это прекратить. И все-таки была у нее одна слабость. Когда в доме устраивалось торжество и дом наполнялся гостями, сестра моя становилась самым застенчивым и скромным созданием. Поначалу она избегала большого скопления людей вовсе, отсиживаясь в своей комнате, но с годами она все же начала принимать участие и стала находиться в кругу гостей. Разговаривала она тогда очень мало, вела себя скромно, поэтому все начинали восторгаться ее светскими манерами. А я в конце концов радовалась, что могу от нее отдохнуть.

Когда мне минуло пятнадцать, в моем юном девичьем сердце поселилась первая любовь. Его звали Эрнест. Он приходил в наш дом с одним из деловых партнеров отца, который взял мальчишку себе на обучение. Появлялся в нашем доме он не слишком часто, но тех коротких встреч нам вполне хватало, чтобы пробудить друг в друге сие блаженное чувство. Эрнест был очень образован, и в свои шестнадцать знал пять языков, и объездил со своим наставником немало стран. Я боялась, что кто-то из домашних узнает о наших чувствах, в особенности моя сестра, потому как знала, что она непременно захочет все испортить. Но Евангелия, к счастью, в ту пору довольно часто томила себя в своей собственной комнате, спускаясь вниз только к обеду и ужину. С Эрнестом мы познакомились, когда на дворе стояла еще осень, но уже выпал снег. В наших краях зима всегда приходит рано. Мы с няней возвращались домой с прогулки одним морозным, но ясным днем. В холле мы буквально столкнулись с гостями, которых отец уже выпроваживал.

– Хочу представить вам мою дочь Анну.

Отец встал позади меня и положил руку мне на плечо. Я сделала реверанс. Мужчины одновременно поклонились мне в знак приветствия. Потом Эрнест взял мою руку и, поцеловав ее, сказал:

– Вы прекрасны.

Мои щеки порозовели от смущения, но, не подав и виду, я ответила:

– Вы, однако, не сказали, как зовут вас.

– Кхм. Простите за мое невежество. Эрнест Розенталь.

Он быстро исправился, но его наставник усмехнулся над ним, заметив его оплошность:

– Эх, Эрнест, всему тебя учить надо. Сначала знакомство, потом комплименты.

Конечно, все понимали, что это была лишь шутка. Мы немного посмеялись, после чего гости распрощались с нами и ушли восвояси. Спустя два месяца няня передала мне маленькую коробочку с запиской. Я открыла письмо и принялась жадно его читать. Оно было от Эрнеста:

Здравствуй, моя дорогая Анна. Не знаю, помните ли Вы меня, но пару месяцев назад я был приглашенным гостем вашего отца. С тех самых пор, как я увидел Вас, мне захотелось сделать нечто прекрасное, столь же прекрасное, как и Вы. Вы не раз являлись ко мне после нашего знакомства в виде музы, Вы разговаривали со мной, и голос Ваш все еще звучит в моей голове. Надеюсь, этот подарок Вам понравится, ведь я вложил в него всю свою душу. А коли он придется Вам не по нраву, прошу, отправьте мне его обратно, чтобы я не тешил себя больше мыслями о возможности увидеть Вас снова. С уважением, Ваш верный друг Эрнест.

Я дочитала письмо и принялась открывать коробочку. В ней оказалась маленькая деревянная шкатулка. На крышке ее был вырезан цветок, инкрустированный маленькими изумрудами. Я открыла ее. Внутри она была обшита бархатом, а с тыльной стороны крышки находилось зеркальце. Подарок очень мне понравился, поэтому я незамедлительно кинулась писать Эрнесту ответ о том, что возвращать его ему нет необходимости. Ответа приходилось ждать очень долго, потому как Эрнест постоянно был в разъездах, но первым делом, приезжая домой, он сразу спрашивал, была ли почта. Так я могла ждать месяцами, но именно благодаря столь долгому ожиданию каждое его письмо возносило меня высоко в небеса. Иногда вместе с письмами он присылал какую-нибудь безделушку, привезенную им из-за границы, но каждая история, связанная с этой вещицей, была пропитана необычайным духом авантюризма и необыкновенного приключения. Так, в одном письме он рассказал о своей поездке в Индию, откуда привез для меня маленький глиняный сосуд с сандаловым маслом. Сосуд был расписан черной краской и содержал на себе изображение богини, которая сидела с закрытыми глазами, подняв руки кверху. Вещица была очень необычная, и подобного мне раньше видеть не приходилось. Я открыла сосуд и вдохнула волшебный сладковато-пряный аромат, в котором прослеживались молочно-ореховые нотки. В письме было сказано, что на сосуде изображена дочь вождя древнего рода Сикхи, правление которой продлилось ровно один день. Однажды ее отец повел войско на войну, но войско было разгромлено и никто из них не вернулся. Тогда она взошла на престол и стала царицей. Но царица была слишком молода, и советник, прежде служивший ее отцу, захотел свергнуть дитя и захватить власть. Настроив людей против нее, он собрал смуту и повел в ее покои, чтобы убить правительницу, но царица прознала об этом и успела подготовиться к их приходу. В своих покоях она расставила огромные чаши с сандаловым маслом и прочла заговор. Когда люди вторглись к ней, они не смогли сделать и двух шагов. Мятежники падали наземь, в мгновение погружаясь в сон. Так юной царице удалось бежать. А сандаловое масло и сейчас используют как средство от бессонницы. «Ради этой маленькой амфоры – писал он, – мне пришлось идти высоко в гору, чтобы найти то племя, которое живет на этих землях до сих пор. А юную царицу здесь теперь почитают как богиню сновидений».

– Ах, Эрнест! Мой герой! Какие же невероятные места приходилось ему посещать! Как же это все безумно интересно! – восторгалась я, снова и снова перечитывая его записи.

Я же отвечала ему, что его истории обладают способностью переносить меня в те далекие дали, где я никогда не бывала, и, каждый раз, когда я закрываю глаза, передо мной, как наяву, встают прекрасные ландшафты гор, степей или чужеземных тропических лесов. Так мы и писали друг другу письма, которые я бережно складывала в свою новую шкатулку, пока однажды он снова не посетил наш дом в компании своего наставника. Нам тогда не удалось толком поговорить, и мы обмолвились лишь парой фраз. Но Эрнест дал мне понять, что он намеревается просить у моего отца разрешения сопроводить меня на прогулку, конечно же, если я сама того захочу. Отцу пришлось по нраву такое обстоятельство дел, потому как он знал, что семья Эрнеста вполне образована и богата, и, по его расчетам, он мог составить мне неплохую партию. Поэтому он благословил нашу поездку, и наутро, в условленный час, я в сопровождении своей нянюшки отправилась на встречу с судьбой. Пока няня помогала мне собраться наверху, юноша беседовал с моим отцом в его кабинете. Когда же мы спустились, они уже стояли в дверях. Эрнест вежливо распрощался с отцом и, подмигнув мне, взял меня за руку и сопроводил до кареты. Следом шла няня. Он помог нам сесть в экипаж и, вскочив на подножку кареты, поднял руку вверх и игриво пропел извозчику: «Поооехали!». На ходу он запрыгнул внутрь и сел рядом. Я застенчиво поинтересовалась, куда мы едем, а Эрнест загадочно ответил: «В город, милая Анна» – и улыбнулся так, что меня пробила мелкая дрожь волнения, потому как доселе мне не приходилось бывать с юношами наедине. Про себя я подумала: «Как же кстати, что меня сопровождает няня» – а его лишь одарила ответной улыбкой. Внешне он был абсолютно спокоен и уверен в себе. Конечно, для человека его профессии любая встреча – обычное дело. Эрнест, как всегда, выглядел очень элегантно в своей длиннополой шубе темно-бурого цвета, которую он носил нараспашку, чтобы было видно новомодный сюртук, ушитый блестящими пуговицами. Я обратила внимание, что он был без головного убора.