Дед уже устал говорить, и видно было, что этот рассказ его вымотал, но самое основное он дорасказал.
– Но у нас так и не было подходов к тебе, ты ведь жила, не выходя из Чудной деревушки, а нам – то вход туда был закрыт, так только крохи информации о тебе, но мы были счастливы, что ты просто жива. – А, тут у тебя появились проблемы, выпал непонятно откуда этот бизнесмен Симоненко и мы поняли, где тебя прячут, и ясно же было, что тебе сменят облик. – В Алексеевке наши наблюдатели следили за всеми, кто там живет, но тебя определить сразу не смогли, а потом как нам сообщили, что тебя похитили, вернее нам сказали, что похитили одну из учениц Валерия и все сложилось.
Я вспомнила, что когда Алекс отвозил меня в Алексеевку, я увидела, как за нами наблюдает какая – то женщина, слишком любопытно ей было, и видимо она и проследила за мной и заметила, как меня похищают.
– Конечно, был шанс, что мы ошиблись, но мы рискнули и выиграли. – Мы первые успели узнать, где ты, и отбить тебя у похитителей и привезти сюда. – Допрос похитителей подтвердил наши догадки.
– Они живы,– поинтересовалась я,– ну похитители.
Хотя тут же поняла, что нет, никого не оставили в живых. Машину похитителей взяли в коробочку на пустынной дороге, ребята в масках и темной одежде на больших темных внедорожниках. Увидела, как быстро всех в машине повязали, одного стали допрашивать, остальные в том числе и Света были уже мертвы, а допрашивали того что был за рулем. Всего похитителей было трое мужчин и Света четвертая. Снова кадр картинка, высокий парень в камуфляже, осторожно вытаскивает меня из багажника, щупает пульс на шее, машет, кому-то рукой, что я жива, закидывает на плечо и переносит в другую машину. Только мы отъехали, как раздается хлопок и взрыв, машину тех, кто украл меня, сожгли вместе с людьми, вернее с телами внутри. Н – да, даже не знаю, что сказать, во взрослые игры играет мой дед, не думаю что такой поступок первый в его долгой жизни.
Дед отвел глаза,– они знали, на что шли, когда тебя похищали, среди них не было обычных людей, так что…
– Я ненавижу твоего опекуна Питирима, но даже где-то благодарен ему,– дед вздохнул, признание далось ему тяжело, ногтями он в секунду разодрал манжет шикарной сорочки, в тоненькую полоску.
– Он смог снять два проклятия с тебя, но одно еще висит на тебе, мы ведь боюсь, что не смогли бы и этого,– признался он нехотя.
– Что еще за проклятия, я никогда ничего не слышала об этом,– обратилась я к деду, несколько растеряно, слишком много всего всплывает, чего я еще не знаю.
Сердце мое сжимается, ведь я что-то такое слышала мельком, но тогда решила, что мне показалось.
– На твой род,– вздохнул дед, – было наложено проклятие, губившее всех твоих предшественниц до совершеннолетия. – Ваш род был многочисленным, а за короткий срок исчез.
Я сразу вспомнила свои видения от Хейнелен, как мои прародительницы умирают молодыми и в страшных мучениях. Ведь я никогда не интересовалась причинами их смертей, а надо было. И тогда помню, меня это смутило, и напугало, что уж врать то себе, но я, почему-то даже не пыталась ничего узнать,– ну да меня тогда сердечные волнения больше волновали.
– Я смог, там, в Тамбове найти манускрипт, с пророчеством и мало что понял, тем более мне помогал в поисках именно Питирим. – Да, да,– заметил дед мой недоверчивый взгляд. – Он помогал нам, долгое время, ведь без его помощи мы бы и на твою семью не вышли, и только не так давно я понял, что он подчистил этот манускрипт, предварительно сняв с него копию. – И он воспитывал тебя так, как, чтобы обойти проклятия, он смог догадаться, как это сделать.
– А, какие там были условия? – спросила я недоверчиво, как-то слишком много вокруг меня суеты, да и сюжет закручивался слишком круто.
– До принятия дара ты должна была вырасти без любви и привязанностей, что-то такое,– проговорил дед, – говорю же, манускрипт был в плохом состоянии. – И насколько я знаю, ты жила в деревне, со своей уже тогда очень старой бабушкой по матери, практически в нищете и по строгим правилам. – Второе условие, ты должна была выжить от смертельного яда, и ты к счастью выжила. – А третье условие звучало высокопарно и так же непонятно,– ты должна пойти испытание любовью. – А что это и как понять я просто не знаю.
Дед беспомощно развел руками, бабушка снова заплакала, а я просто сидела в растерянности, не зная, что же я могу сказать. Все так обрушилось на меня, мне сложно было принять моих родных, я мечтала в детстве о том, чтобы была у меня семья, и вот вроде бы свершилось, но. Перед глазами встало лицо той бабушки, которая меня растила, и та нищета в которой мы жили, невероятный контраст, пропасть между моими родными, – и все это для того что бы с меня снять проклятия. Бабушка Татьяна Ивановна, мечтала, что бы родовое проклятье исчезло, ведь и ее жизнь была изломана. Какие они все разные, мои родные и что мне делать со всей этой информацией. Отец, меня разыскивал, чтобы получить наследство и никак больше, теперь я была уверенна, что он догадывался, кто я такая. Подсунул мне эту глупышку Вику, кажется, чтобы подобраться ко мне, а ведь я чуть ему на шею не бросилась, так мне хотелось иметь семью, такие слова он мне говорил о том, как он переживает за пропавшую дочь, каялся. А зачем я теперь нужна своим родным, что они хотят от меня? Как бы я не уговаривала себя, что так было нужно, но как забыть то, что пока я была без дара и в нищете – мной никто не интересовался.
Видимо я не смогла скрыть своих эмоций, и теперь бабушка стала быстро говорить, взяв меня за руку.
– Прости, что мы так тебя оглушили, но я до сих пор, считаю, что мы должны были сразу же рассказать тебе все. – Мы любим тебя и всегда любили как свою дочь и кровь, даже я уверенна в этом, что когда с тебя сойдет твоя личина, ты будешь похожа на нас, мы просто хотим, чтобы ты заняла свое место по праву рождения. – Я прошу тебя, поживи с нами, мы не будем устраивать претензий Питириму, но ты наша дочь, и должна знать это. – К тому же ты, даже если не останешься с нами, то все равно так и останешься нашей наследницей.
– Да я вроде так то и не бедна,– растерянно пробормотала я,– мне наследство и неинтересно.
Дед с бабушкой засмеялись, затем он сказал.
– Не спеши отказываться от того что ты не видела, я уже затребовал все твое наследство сюда. – В свое время мне пришлось хорошо побегать, чтобы собрать и выкупить ваши семейные ценности, по крови твоей матери. – Пообещай мне пожить с нами какое- то время, пока все не успокоится, ты досталась нам, слишком, дорогой ценой. – Не торопись делать выводы или подозревать нас в чем-то, просто поживи с нами.
– Хорошо, – пообещала я, да и бежать, куда – то не было смысла пока. – Только мне бы хотелось предупредить мою мать, что я жива, ко всем интригам Питирима она точно не имеет отношения, она растила меня как родную дочь и одна верила, что я выживу в своих передрягах и только благодаря ей мне удалось выбраться с русалочьего озера,– попросила я Деда.
Дед поскрипел, но согласился, исподлобья взглянув на бабушку.
Но не удержался, сказав,– хотелось бы мне также отомстить Питириму и держать его в неведенье, но ладно, я обещаю тебе сейчас позвонить и рассказать, но трубку тебе не дам уж прости, я слишком еще зол на всех твоих воспитателей.
Я вспомнила и остановила деда жестом,– может, вы не знаете, но ваш новый внук тоже с магическими способностями, – сказала я,– ведь лечила Веронику от бесплодия, и знаю, о чем говорю.
Дед странно посмотрел на меня,– возможно, но он мальчик и сам заработает себе на жизнь, а мы только поможем ему с обучением.
Я поняла, что дед уже все знает про новую жену сына и их ребенка.
– Ты бледная, Мари тебя еще покормит, и отдыхай,– и дед, развернувшись, вышел, а бабушка засуетилась вокруг меня.
– Как мне называть вас,– спросила я ее,– бабушкой мне неловко, вы слишком молоды для такой внучки.
– Мне плевать,– ответила она тихо,– зови хоть бабушкой, хоть Марьей Александровной, я не боюсь своего возраста, сердце мое рвется глядя на тебя. – Я ведь почти рассудка лишилась, потеряв тебя и винила во всем Ивана Анатольевича, твоего деда. – Такая боль ежедневно, ежечасно, а сейчас ты рядом, я чувствую тебя и не могу на тебя налюбоваться, боюсь отпустить тебя, мне кажется ты тут же исчезнешь. – А больше всего я боюсь, что ты решишь, что мы для тебя чужие, я вижу, как ты пытаешься проверить все наши чувства, насколько мы с тобой искренны, понимаю, что тебе досталось от жизни, но хочу, чтобы ты нас полюбила.
