– Чем тебе не туристический костёр? – усмехнулся Роман. – Набрал себе болтов за место дров, сиди, подкидывай, и тепло, и светло… вот ведь хреновина какая…
Развить мысль он не успел… Где-то рядом, на соседней улице, раздалась короткая автоматная очередь. За ней последовал хлопок гранаты, утонувший в грохоте автоматно ружейной стрельбы.
– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, – пробормотал Роман, присев за ржавым кузовом легендарных жигулей «Копейка», и, забивая пулевые патроны в свой многозарядный дробовик, закончил. – Искал Роман Александрович общества! Вот и получите в полном объёме со стрельбой и взрывами.
Бой то затихал, то приближался, это было слышно по выстрелам сдобренными отборным русским матом. Несколько шальных пуль, угодив в проходную арку соседнего дома, сухими щелчками ударили по асфальту рядом с машиной, за которой прятался Роман. Понимая, что-тонкий прогнивший кузов жигулей не может быть хорошей защитой, Роман, пригнувшись бросился к той самой арке, через которую в его сторону пролетели пули. Пробежав её насквозь, он присел и выглянул во двор, где слышалась стрельба. Трёх из пяти стрелявших он заметил сразу. Наивно уверенные, что с тыла им ничего не угрожает, бандиты, а в этом Роман ничуть не сомневался, так как одежду, снаряжение и манеру общаться он уже имел возможность слышать и лицезреть в лице его уже покойных знакомцев – Лимузина и Михая. Громко матерясь, и, не прицельно поливая из автоматов предполагаемое место своих врагов, медленно, но верно, пользуясь своим многократным численным преимуществом, продвигались в перёд. Обороняющихся, судя по ответным коротким очередям, было только двое, но действовали они, в отличии от бандитов, очень грамотно, часто меняя позиции и экономя боезапасы. Быть сторонним наблюдателем Роман не собирался, и о том, чью сторону принять, сомнений у него тоже не возникало. Вскоре, отвечать на стрельбу бандитов стал только один автомат, но и в их рядах стрелков заметно поубавилось. За исключением тех троих, местоположение которых Роман мог наблюдать. Стреляли ещё двое, скрытых от него густым кустарником, разросшимся возле крайнего подъезда дома. Развязка боя была уже близка, и о том, в чью пользу, сомнений тоже не было, поэтому Роман решил действовать оперативно мысленно пошутив.
– Пусть там хоть чёрт из табакерки, всё одно лучше, чем эта мразь.
И одну за другой бросил две гранаты в кусты, из-за которых слышалась стрельба. Не дожидаясь пока прогремят взрывы, он одним рывком добежал до троицы, никак не ожидающих нападения с тыла, гопников. Дробовик, в ближнем бою, это очень серьёзное оружие, наносящее максимальный урон и не требующее ювелирной точности. Выстрелы Романа почти слились с взрывами брошенных гранат. Два бандита упали, словно подкошенная трава, так и не поняв откуда пришла смерть, и лишь один успел обернуться, но получив порцию картечи тоже присоединился к своим товарищам. Оттуда куда упали гранаты, ни выстрелов, ни криков тоже не было слышно, но Роман, опираясь на свой опыт, торопиться к месту взрывов не стал. Надо было освободится от переполнявшего тело адреналина. Достав непослушными пальцами сигарету, он прикурил, при этом стараясь как можно лучше рассмотреть все детали и предметы на месте боя. Пальцами затушив докуренную сигарету, осторожно, стараясь не выходить на открытое пространство приблизился к кустам, выглянув из-за которых, увидел результат взрывов гранат. Как он и предположил, бандитов было двое, их изувеченные осколками и взрывной волной тела, в неестественных позах лежали возле основания дома. Выждав ещё пару минут, Роман также осторожно, используя в качестве прикрытия обломки плит и кирпича, подобрался к месту откуда велась ответная стрельба по бандитам. Укрытием для оборонявшихся служил обложенный силикатным кирпичом вход в подвал соседнего жилого дома. Быстро заглянув в нишу подвального входа, Роман понял, что с помощью он опоздал. Оборонявшиеся, а их как выяснилось было четверо, остались лежать, и сидеть, там, где их застала смерть. В отличии от разношёрстно ряженной братвы, эти ребята выглядели скорее военизированным подразделением, причём очень хорошо экипированным во всех отношениях. Романа удивило не столько вооружение, хотя было чему удивится… Новенькие, ещё не потерявшие заводского воронения штурмовые винтовки М-16, добротные разгрузочные жилеты, и форма, тоже явно не отечественного производства, контрастно серого и жёлтого цветов, скорее больше демаскировали, чем скрывали носивших их хозяев. Роман, раздосадованный тем, что не успел вовремя помочь погибшим парням, присел на бетонную ступеньку лестницы, и, сняв у себя с пояса найденную в доме «Люси» флягу со спиртом, нервным движением отвернул пробку.
– Ладно парни… извините, что так вышло. Видит Бог, я помочь хотел. Земля вам пухом… – и сделал большой глоток. Второй, комом встал в горле, вызвав приступ кашля.
Привалившийся к стене напротив Романа покойник, с залитым кровью лицом, с ненавистью в упор смотрел прямо ему в глаза. Ресницы смотревшего дрогнули, и взгляд его медленно перекочевал с Романа на лежащую у его колен винтовку, но сил у раненного хватило лишь на то, чтобы передвинуть к ней руку, и он снова потерял сознание. Заметив раненного, но всё же живого человека, настроение у Романа значительно поднялось, и он, не задумываясь о том, кем этот раненный может оказаться, и сколько добавит ему, Роману, проблем, тут же взялся за оказание медицинской помощи. Тщательно, насколько это вообще возможно, он осмотрел бойца. Кроме рассечения на коже головы, полученного видимо от пули, прошедшей по касательной, но сильно контузившей парня, других ран Роман не нашёл. Повидавший на своём армейском веку не мало подобных ранений, он достал из мед пакета два бинт пластыря, один из которых обильно смочил спиртом, и, подбодрив то-ли себя, то-ли раненого сказал:
– Как говорил наш медик отец Тихон, спирт лечит всё… и понос, и душу, а так как у нас поноса нет, и с душой тоже всё в порядке, будем лечить голову. Извини брат, пока только с наружи.
Обтерев кровь с лица смоченным бинтом, Роман прямо из фляги полил на рану и приложил сухой бинт. От боли, причинённой спиртовой примочкой, парень пришёл в себя и прохрипел.
– Ты что, гад, делаешь! – И попытался отпихнуть Романа, но слабость от потери крови не дали должного эффекта. Роман, открыто улыбнувшись парню, продолжил перевязку.
– Ну вот, прав был отец Тихон, видишь, ожил, а что я делаю? Скальп с тебя снимаю для своей коллекции. У меня в ней ещё рыжего нет… Так что сиди и не дёргайся, а то трофей мой испортишь.
Услышав подобное заявление, раненный напрягся, но затем осмыслив чёрный юмор Романа, даже попытался улыбнуться. Правда улыбка получилась больше похожей на оскал. Закончив перевязку, Роман критично осмотрел свою работу.
– Так, ну, вроде всё… Рожу отмыли, голову забинтовали. Не шедевр конечно… но вполне прилично, и, главное, очень вовремя. Теперь ещё примешь жидкую таблетку отца Тихона, и будешь как новый, и поднёс флягу к губам бойца. Сделав глоток, парень благодарно кивнул.
– Спасибо тебе мужик, конечно, только зря это всё… хана нам обоим всё равно придёт, ну всё равно спасибо.
– Что за фатализм? С ханой, мы, пожалуй, чуток повременим, а вот если бы я вовремя не успел, то тебе точно скоро бы пришла хана… Я сейчас… ты уж извини… у твоих ребят проведу ревизию, и мы с тобой найдём более приличное место для разговоров по душам, а пока вот, на, глотни ещё, тебе это сейчас только на пользу будет. – Роман передал флягу с остатками спирта в руку бойца. Взяв её, тот сделал ещё глоток, и, с заметным усилием завернув пробку, отложил в сторону, наблюдая за манипуляциями Романа.
– Мужик, я тебе серьёзно говорю… зря ты суетишься… Скоро выброс будет, потому и говорю, что нам хана.
Роман, вспомнив все неприятные ощущения, которые он испытал при выбросе, находясь даже в хорошем укрытии, понял, что насчёт опасности раненный парень не шутит. Роман, забросив в уже почти полный всякой-всячиной рюкзак ещё два снаряжённых магазина для М-16, присел на корточки возле парня.
