Слово «Сиджи» в тетрадном листе в моей голове задёргалось, разрываясь между «хорошо» и «плохо». Пазл начал складываться. Красный сигнал светофора превратился в плавящееся огненное пятно, которое стекало по столбу и медленно подплывало ко мне. Все цвета, которые были в поле моего зрения, зарябили, люди превращались в цветные силуэты.

Ну вот опять. Нет. Только не это.

Я почувствовал, как меня взяли под руку и увели от любопытных глаз.

– Пойдём, парень, – сказал уже знакомый голос, – у нас много неразрешенных вопросов.

Через минуту мы оказались в глухом переулке. Между зданиями был небольшой проход, с одной стороны которого был тупик, а другая сторона выходила на шумную дорогу. Сиджи прижал меня к стенке возле мусорного бака, схватив за воротник.

– Вот мы и встретились, – ехидно улыбнувшись, сказал он.

Его волосы свисали грязными патлами, под глазами виднелись синяки, а во рту дымилась сигарета. Одет он был всё в ту же расстегнутую рубашку, футболку под ней и порванные джинсы.

– Сиджи?! – выпученными глазами смотрел на него я. – Отпусти меня! Какого хрена ты делаешь?

– Это ты какого хрена делаешь?! Как скоро ты собирался мне сказать, что сбежал из клиники?!

– Д-да я искал тебя, но тебя нигде не было, – заикающимся голосом оправдывался я.

– Правильно, блядь! – выкрикнул он мне в лицо. – Потому что сначала ты глушил сознание таблетками в психушке, а потом построил счастливую семью с этими бабами. Я видел вас троих возле своего дома, – Сиджи выплюнул сигарету. – А теперь посмотри мне в глаза и скажи, где же я пропадал всё это время?!

Я не понимал, о чём он. Таблетки, семья. К чему он клонит? Он просто ненормален. Не-нор-ма-лен. Сомнений в том, кто убил бродягу у меня не оставалось. Ответ на главный вопрос, из-за которого, собственно, я и покинул психбольницу, нашёлся сам по себе. Теперь оставалось только избавиться от слетевшего с катушек Сиджи.

– Сид, – тихим и испуганным голосом сказал я, – отпусти, и мы спокойно поговорим.

Он выдохнул и отпустил меня. Я, еле дыша, смотрел на своего бывшего друга, который ходил туда-сюда, словно раздумывая, что со мной сделать. Со стороны улицы не прекращался шум машин. А ещё здесь ужасно воняло. Стены постепенно становились оранжевыми, но я изо всех сил сдерживал приступ, стараясь не окунуться в разноцветное ничто снова. Сейчас я мог получить ответы на все волнующие меня вопросы. Сейчас решалась моя дальнейшая судьба.

– Это же ты убил тогда бомжа в переулке, – выпалил я, – верно?

– Что? – Сиджи рассмеялся. – Конечно я, а ты сомневался? Разве у такой тряпки, как ты, хватит на это смелости?! А ещё я виноват в крушении небоскрёбов одиннадцатого сентября, в терактах в Париже и во всех мировых проблемах. Если бы каждый раз такие как ты сваливали бы всю вину на таких как я, совесть бы половины населения земли осталась чиста.

– О чём ты говоришь? Слова Сиджи доносились до меня гулким эхом, я как мог концентрировался, чтобы разобрать, что он говорит.

Сиджи пнул мусорный бак, раздался резкий металлический звук.

– О том, что ты болен, придурок, – Сиджи подошёл ко мне вплотную, – и все свои проблемы сваливаешь на воображаемого друга, – он пощёлкал пальцами у меня перед лицом, – понимаешь меня?

Приступ усиливался с каждой секундой. Я сосредоточился на Сиде. На его уверенном гневном взгляде. Пусть весь мир тонет в красках. Главное сейчас – он. И то, что так долго хранилось у меня в голове.

– Когда жизнь твоя находится в дерьме, ты зовёшь меня. Сначала это был алкоголь по вечерам, когда ты глушил собственное одиночество, потом этот ссаный бомж, на котором ты выместил всю агрессию, теперь вот наркотики, – он расхаживал по разноцветной луже и посмотрел мне в глаза, – как думаешь, почему тебя ломает? Расскажи, где ты был сегодня ночью?

Тот же вопрос я задавал себе с самого утра.

– Я не помню, – честно признался я.

Голова разрывалась от боли.

– Зато я помню. Был у Баса и вмазывался спидами. А ещё я задался целью найти тебя. Знаешь почему? Потому что мне надоело быть просто глюком в твоей голове. Надоело быть решателем твоих проблем. Я хочу свободы. Хочу чувствовать себя живым, а не зависеть от твоего сломанного сознания. Я не появлялся, когда ты был под препаратами в клинике, или когда ты был счастлив с этими девочками. Но теперь я сделаю всё, чтобы испортить твою жизнь, – Сиджи снова рывком прыгнул ко мне и схватил за рубашку. – Доброго и счастливого Йохана больше не будет. Буду только я – злой и неконтролируемый.

От переулков, домов и дороги остались лишь цветные пятна. Я видел смешение красок и озлобленное лицо Сиджи. Передо мной словно было зеркало, показывающее тёмную сторону меня, антагониста, которым я никогда не хотел стать. Внезапно я представил как это выглядит со стороны – человек в потрёпанной рубашке жмётся у стены в переулке и разговаривает с пустотой. Вот только эта «пустота» может доставить мне больше проблем, чем кто-либо.

– Ты понял?! – напоследок спросил Сиджи.

Я молча кивнул. Глупо разговаривать с отражением.

И через несколько секунд он ушёл в направлении дороги. Его засасывал цветной хаос. Начался сильнейший дождь, за несколько секунд успевший промочить меня до нитки. Я согнулся пополам и проблевался. А после, наконец поддавшись приступу, потерял сознание.

У меня было слишком много вопросов и слишком мало ответов. После встречи в том переулке я не помню как добрался до дома Лейлы. Мне нужно было с ней поговорить, необходимо было высказаться, хоть я и не знал, как смогу объяснить всё. Я не мог справиться со всем этим один. Мой мир трещал по швам, и нужен был человек, который хотя бы попытается привести его в порядок. Здраво рассуждать у меня не получалось, так что я решил свалить эту ответственность на Лейлу.

После третьего звонка она открыла дверь. В голубом халате, с растрепанными волосами, не выспавшаяся она не сразу поняла, кто перед ней стоит.

– Йохан?! – крикнула Лейла, а после схватила меня за локоть и рывком втащила в квартиру. – Какого чёрта ты здесь делаешь?

– Нужно поговорить, – спокойно ответил я.

– Ради поговорить ты через полгорода пришёл сюда? А если бы тебя увидели?

– Не увидели же, всё под контролем.

«Всё под контролем» было самой неправдоподобной фразой из всех, которые я мог сказать.

– Выглядишь дерьмово, – Лейла запустила руку в копну светлых волос, – ты что, блевал?

Я молча кивнул.

– А ночью ты где был?! Что было непонятного во фразе «сиди дома и не высовывайся»? – продолжала атаковать меня вопросами Лейла.

– Стой. Стой. Выдохни, – я поднял руки, будто пытался сдаться, – я всё объясню. Ну, по крайней мере, постараюсь.

– Начинай! – она уперла руки в боки.

– Может хотя бы присядем?

Я плюхнулся на кровать в комнате, не заботясь о том, что вся моя одежда была мокрой. Лейла села рядом, тоже не придав этому значения.

– Я нашёл Сиджи, – как можно увереннее сказал я.

– Так, и где он? – заинтересованно спросила она.

– Прямо перед тобой.

Спустя пару минут мы сидели на кухне, а на столе стояла открытая бутылка Джек Дэниелса. Я рассказал Лейле всё в мельчайших подробностях.

– То есть никакого Сиджи нет? Ты сам его выдумал?

Я кивнул.

– Ну, может не совсем так. Мне кажется, что в какой-то момент моё сознание раскололось. И в определённые моменты Сиджи удаётся взять верх, и тогда происходят ужасные вещи.

– Ты ещё больший псих, чем я думала, – сказала Лейла, сделав несколько глотков Джека прямо из горла, – тебе не кажется, что это просто защитная реакция?

– Что?

– В том плане, что ты не хочешь брать ответственности за свои действия, вот и сваливаешь всё на какого-то Сиджи. То же убийство. Ты хоть понимаешь, что это ты замочил ни в чем не повинного бомжа?

– Это был… – начал я, но осекся, осознав весь абсурд, – да, понимаю. Но я не контролирую себя. Поэтому я и пришёл к тебе, Лей.