Один из всадников кинул в его сторону верёвку с железными шарами на концах и попал в цель – ноги убегающего запутались, и гонец упал на землю.

Всадники радостно завизжали и начали скакать вокруг него. Наконец один подскочил поближе и схватил гонца за волосы, потащив дальше по дороге. Гонцу было больно и страшно, он кричал и рыл ногами землю, взывал о пощаде.

Когда одному из солдат надоел этот визг, он что-то прорычал на своём языке, после чего двое рядом стоящих всадника начали избивать гонца, разрывая его одежду, сумка уже давно была отобрана. Один солдат ради забавы провёл острым ножом по щеке гонца, отчего тот начал визжать ещё сильнее. Солдаты смеялись. Голова гонца была запрокинута назад, закруглённый нож для жатвы был поднят вверх. «Ясно, они хотят мне перерезать горло. Лучше не сопротивляться.» – и гонец закрыл глаза в ожидании своей смерти.

Неожиданно его отпустили. Солдат ругался с мужчиной в балахонистой одежде, пока тот не поднял указательный палец вверх и не произнёс нечто, что заставило солдата замолчать.

Не успел гонец сообразить, что с ним происходит, как его руки были крепко стиснуты верёвкой, а другой конец верёвки был привязан к рогам мула.

Мужчина в балахонистой одежде подошёл к нему и спросил на языке гонца:

– Ты из болотного города?

– Д.да. вы говорите на моём языке? – глаза гонца округлились от удивления.

– Я переводчик. Как я угадал с тобой. Говорил же главе пустоши, что вы с этим городом хорошо ладите. – усмехнулся переводчик. – Ладно, к делу. Мы оставим тебя в живых пока не понадобится наша помощь. – переводчик достал из сумки гонца послание с недавно уничтоженного города. – Это ты хотел передать жителям вашего города?

–Да, но не успел.

– Что там написано? Я не знаю вашего письма.

– Что слухи про пустошь истинная правда.

– Пожалуй, это мы отправлять не будем. – усмехнулся переводчик. – Идём, тебе надо в другую сторону.

И процессия из всадников, мулов и похищенных вещей с женщинами и детьми вышла из леса.

Стояла невыносимая жара. Люди теряли сознание от палящего солнца, но никого это не волновало. Упал –получи удар плетью. Одна женщина так и не смогла встать даже после удара плетьми – её затоптали лошади пустоши. Гонец шёл и пытался не показать вида, как больно ему от ударов и кровоточащей раны, на которую сели мошки и начали потихоньку грызть. Сам же его «собеседник» сидел на лошади, обнимая всадника сзади за талию, который управлял этой кобылой.

Переводчик был не из пустоши, несмотря на то, что он был одет в ту же балахонистую одежду, что и весь народ, в том числе и глава. Его выдавала внешность: светлые волосы, худое лицо с носом-крючком и острым подбородком. Брови светлые и редкие. Глаза большие, серого цвета. Брит налысо – знак раба.

– Как ты здесь оказался? – спросил гонец, чтобы отвлечься от резкой боли в запястьях от сдавливающей его верёвки.

–Как все. Точнее не совсем. Я уже родился рабом. – усмехнулся переводчик

– Это как?

–Захватили город, где жили мои родители. Отца в бою убили. Мать отдали в рабство. Я уже родился от рабыни безымянным рабом. Там меня уже вырастила жизнь. Мать рожала от солдат пустоши, у меня уже три сестры и два брата, которые не рабы. Нас сразу же разделили. Рабы отдельно живут – пустошь отдельно. В детстве они ещё прибегали в местечко рабов и играли со мной, пока не видел нас никто. Так они мне показывали пальцем на предметы и произносили как они называются, а я запоминал. Так я постепенно изучал их язык. Когда же меня однажды застали в местечке пустоши, меня начали избивать, и я просил о пощаде на их языке в надежде что они меня поймут. Бить меня тогда перестали сразу же, но привели к главе, который слушал мою речь. Вскоре я понял, что и другие языки я легко запоминаю. Так я стал переводчиком.

– Но по-прежнему рабом. – хмыкнул гонец.

–Да. Мне нельзя заводить семью даже с рабыней и нельзя иметь собственную лошадь и ею управлять, правда меня не избивают. Я сыт и одет. Мне достаточно. Для рабов я подстилка для пустоши -часть их, для пустоши я всё равно раб –часть их. Изгой и там, и там.

– Изгой, но катаешься верхом на лошади, обнимая воителя пустоши. На лошади, а не со мной. И говоришь со мной без опаски. Слишком много привилегий для раба.

– Заслужил своей упорной работой.

–Слушай, – обернулся гонец и вновь обратился к переводчику. – Никто же больше нас не понимает о чём мы говорим?

– Никто. Будь спокоен. – усмехнулся переводчик.

–Давай сбежим.

– Нет! – глаза переводчика округлились.

–Тихо, не подавай вид.

–Я не могу. – воитель пустоши, управляющей лошадью, повернулся к ним, отреагировав на возмущённый тон переводчика.

–Почему? Разве это жизнь?

–А разве нет? Я родился рабом, я другой жизни не знаю!

–А если я один сбегу, не сдашь?

–Многие пытались сбежать, – пожал плечами переводчик. – Но никто не покидал пустошь живым. Делай что хочешь, но спасать я тебя не буду. А если будут меня выпытывать, сдам. Я не хочу терять своё положение из-за очередного дуралея. О, мы прибыли.

Процессия остановилась, и гонец врезался в бок одного из мулов. С него посмеялись солдаты и повели мимо огромного ярко-красного шатра:

– Придёт время, и ты окажешься там. – сказал переводчик гонцу.

– А что там?

– Это шатёр моего господина.

– Зачем мне там быть?

– Поговорить, поклониться, встретиться перед казнью.

– Спасибо, не хочу.

Его повели в другой шатёр, внутри которого, посередине стоял столб. Гонцу приказали сесть спиной к столбу. Переводчик объяснил приказ, гонец повиновался, и руки снова будто обожгли огнём – их привязали к столбу. Солдаты ушли, а переводчик остался:

– Хочешь я побуду с тобой?

– Нет, спасибо, я пока что посплю. Устал.

–Хорошо. Я приду завтра. Принесу поесть, если что достану, а то предупреждаю, кормить будут редко и мало.

– Спасибо. Не откажусь. Ты уж это. Не забывай про меня.

Переводчик ушёл. Так, этот шатёр со столбом стал ему домом. Время от времени пустошь перемещалась в другие захваченные города, и гонец уже успел убедиться в жестокости воинов.

Два месяца спустя. Ночь.

Наконец, спустя два месяца плена, его вызвали в пёстрый ярко-красный шатёр. «Вот и конец.» – подумал про себя мужчина и послушно побрёл за солдатами.

Войдя внутрь шатра, перед ним предстала такая картина: на огромных пёстрых подушках сидел грузный мужчина. Квадратный подбородок, густые брови, прямой нос – несмотря на такие черты лица, он был привлекательным мужчиной. Рядом с ним сидела полная женщина с маленькими глазками и таким же подбородком, который придавал ей мужеподобный вид.

«Подбородок – отличительная черта пустоши.» – подумал про себя тогда гонец. За два месяца он уже многое понял. И ведь правда, народ пустоши имел такой подбородок, как и карие глаза и густые брови. Жестокие мужчины и плотные, плодоносящие женщины. У них было своё представление о красоте. Красоту женщины оценивали по бёдрам и здоровью её детей, а мужчин – по подбородку и количеству убитых его руками животных и чужаков.

И вот сейчас, глава этого народа, сидя на пёстрых подушках, что-то говорил на своём языке, а рядом стоящий переводчик слушал его, опустив голову. Мужчина закончил свою речь, а переводчик поднял голову и обратился к гонцу: «Моя женщина – величайшая из женщин. Она родила мне пятерых мальчиков, ещё молода и здорова. Посмотри на её бёдра. Какие круглые! А её грудь. Да она создана для кормления. Она родит мне ещё дюжину крепких и сильных мальчиков. А у вас такие женщины есть?»

Это была не просто беседа о женщинах, тут подразумевалось нечто другое. Не просто так его привели к главе, а не убили сразу два месяца назад. Союз. Этот вопрос подразумевал о содружестве с главой, помочь ему, предать свой народ.

Гонец не знал, что ответить. В первую очередь, как обращаться к главе, хотя бы имя. Во-вторых, что, если он ответит «да»? Он обречёт свой народ на рабство и смерть. А если «нет»? Вдруг ему ответ не понравится, а так есть шанс сбежать.