– Нам всё равно не жить. Уж лучше я умру в сражении, нежели стану рабыней. Неужели ты хочешь этого для меня? – разозлилась девушка.

–Правильно дочь тебе говорит, пусть идёт! – стукнул кулаком по столу глава семейства. Мужчина высокий и худой, с острыми скулами и измождённым лицом, но держащий прямо спину. Человек, который держал в кулаке всё семейство, но безумно уставший и нуждающийся в помощнике, а судьба, как назло, подарила вместо желанных сыновей одну-единственную дочь, но зато какую! В бой идёт! Несмотря на злобу в голосе на свою жену, он прекрасно её понимал – терять единственное дитя никому не пожелаешь, но такова жизнь. Сейчас отец Евы безумно гордился решением девушки. Да, погибнет, но не поддастся пустоши – разве не мужественный поступок!

–И ты туда же! – схватилась за голову женщина. Она была на грани истерики – просто не хотела понимать всего происходящего. В голове стремительно мелькали тысячи вопросов, но вслух произнести ввиду эмоций она не могла – оставалось лишь кричать и смотреть тупым взглядом на мужа и свою упрямую дочь, которая внешне так схожа была со своим отцом – те же скулы, острые, как и её слова, недоверчивый, прищуренный взгляд. Надо ей было родиться мальчиком, а сейчас – горе ей и матери.

–Я не хочу быть рабыней. – очередной раз громко повторила Ева, от ярости снеся кувшин. Сосуд с громким треском разбился на несколько кусков, от чего мама испуганно охнула, и в доме воцарилась мертвая тишина. Начались тихие всхлипы.

– Мам, прости. – виновато и тихо продолжила Ева, спустившись на колени.

–Не надо, не надо, я сама. –размахалась руками женщина, пытаясь то ли вытереть подступившие предательские слёзы, то ли отгоняя нечто назойливое. –Я сама. А ты ступай.

– Прости, я должна идти. Не провожайте. – Ева обняла на прощение родителей, поцеловав их.

–Надеюсь, ты скоро встретишь свою кончину. – тихо проговорил мужчина.

–Надеюсь мы этого не застанем. – сказала женщина.

–Я вас люблю. – и Ева ушла, закрыв за собой дверь.

В доме опять воцарилась тишина, которая вскоре прервалась леденящим душу визгом. Родители Евы выбежали на улицу узнать, что произошло, и увидели ужасную сцену: в нескольких метрах от их дома лежала Ева с торчащим из её тела ножом, а над ней стоял местный мужчина – ближайший сосед с кровавыми руками, рядом на земле лежала плачущая жена соседа –Софья и причитала «Что ты наделал…что ты наделал…»

Родители подбежали к телу и склонились над ним. Женщина упала на колени и завизжала, сжимая рукой своё горло. Она упала на тело своей мёртвой дочери, пытаясь её согреть или обнять на прощание. Отец, трясясь от злобы, подошёл к соседу. За что? Почему? Он кидал эти вопросы ему в лицо, брызжа слюной и давясь собственной злобой, но в ответ лишь заметил отсутствующий взгляд и фразу «Её всё равно бы это застало утром». Отец Евы схватил его за грудки.

Софья так и лежала на земле: «Он сошёл с ума. Он предлагал умереть сейчас вместе, но я побоялась. Мы начали ссориться. Я говорила, что смерть – не выход. Ещё может всё образумится. Советовала идти на стену. Но он меня не слушал. Не слышал. Он вышел из дома забрать с собой как можно больше людей, чтобы, как он сказал, не страдали, и тут он встретил на пути выходящую из вашего дома Еву…»

После этого её слова, переходящие в вой, разобрать было невозможно, так как женщина захлёбывалась слезами. Отец отвлёкся на плачущую Софью и ослабил хватку, тем самым невольно дал соседу момент выскользнуть из его рук и схватить нож, чтобы исколоть мужчину, затем женщину и, наконец, себя.

Софья пыталась ещё защитить женщину, встав между ней и мужем, но получила удар ножом в ладонь насквозь:

– Ты не захотела этого, так будь подстилкой для пустоши. – толкнув в сторону визжащую от боли Софью, мужчина перерезал себе горло.

…

Ночь

– Пожалуйста, пустите меня к нему. – просила Анна молящим голосом, стоя перед двумя мужчина, перекрывающие путь на вверх крепости – лестницу.

– Сказано же тебе, нет. – устало и слегка раздражённо повторил мужчина покрупнее. – Правила для всех одни.

–Сдался нам этот малец. Он сам пришёл, значит посчитал, что обойдётся без тебя. Чего ты нас просишь? – не скрывая злобы спросил второй мужчина.

– У него есть я. Мы должны быть вместе эту последнюю ночь. Хотя бы чуть-чуть. – обливалась слезами Анна. – Прошу.

– Как будто только у него есть кто – то, кто его любит! – всплеснул руками первый мужчина. – У меня вот жена, двое сыновей и три внука! И знаешь, жена моя тоже приходила, но я сказал ей нет, и она прекрасно поняла, почему я здесь.

– Нас и так мало, ещё одного оболтуса заберёшь, как увидит тебя. Не нужны нам тут ваши сердечные драмы. Решали бы их до этого. – возмутился второй.

– Неправда! Вас много! Все женщины города плачут по вам, что вы ушли и не остались с ними. Как и мой Гарри. – Анна заревела. Она не просто плакала, а выла громко и протяжно, словно дикий зверь, понимая своё бессилие.

– Вы ещё дети. Слушай, смелость у него к рассвету поубавится, почуяв ближний приход, он и прибежит к тебе – вот тогда и побудете вместе. Уверен. – мягко, с ноткой раскаяния сказал первый мужчина. – Все сейчас хорохорятся, а как начнётся всё, кто знает, может даже я струшу и убегу к своей старушке-матери под юбку.

– Ступай домой. Он придёт. – тихо сказал второй мужчина.

Анна вытерла слёзы и, повернувшись спиной к мужчинам, пошла к родителям Гарри.

…

Ночь

За столом одной из пустующих гостиниц собрались шестеро юношей, которые не собирались идти на защиту города:

– Так, последняя ночь. Что же мы будем делать? – потёр ладони мужчина с остренькой бородкой, сидящий на главном месте.

– Поскольку смерть всё равно нас настигнет на рассвете, мы решили эту ночь провести в развлечениях. Значит надо сделать то, чего мы раньше не могли себе позволить. – ответил второй юноша с пышными рыжими волосами, сидящий по левую сторону от мужчины с остренькой бородкой.

– Так, вы как хотите, а я пошёл к своей сестре. – сказал третий худощавый юноша, поднявшись с места.

– Почему это? Ты решил провести время с семьёй? – нахмурил брови второй юноша. –Мы же договорились.

– Да, договорились. Вот я и сделаю то, чего я не мог себе позволить. Я. Пойду. К сестре. – многозначительно сказал третий юноша.

– Оооо, вот это да! – похлопал в ладони мужчина с остренькой бородкой. –Браво!

– Помните один дворянин сказал, что он уходит на стену и оставляет в случае своей смерти всё имущество сиротам и вдовам? – спросил полноватый четвёртый юноша с пшеничными волосами до плеч.

– Ну да. Михаил. И что? Ну есть безнадёжные герои. – пожал плечами пятый юноша с небольшой щетинкой.

– А кто сейчас в его доме? – заметил шестой юноша.

– Вооот. Правильно мыслишь! – обрадовался четвёртый юноша.

– Это просто немыслимо и потрясающе! То, что надо! – восхитился мужчина с острой бородёнкой.

– Мне как раз там одна служаночка нравится. Вирсавией зовут. Вечно отказывала мне, отшучивалась. – добавил четвёртый юноша.

– Так чего же мы сидим? Вперёд! – заторопился второй юноша.

Юноши вышли из гостиницы и направились к дому дворянина.

Первый, кто принял на себя удар, был страж, получив кулаком по носу, а затем несколько ударов ногами по голове от пяти крепких парней. После чего стражник быстро испустил дух, правда, юноши подумали, что он просто потерял сознание и пошли дальше, вглубь двора.

Далее под удар попал любимец дворянина – охотничий пёс. Правда, он до последнего держался, даже успел откусить палец пятому юноше, за что немедленно подписал себе приговор быть подвешенным на собственном поводке.

Нахально войдя в дом, они начали всё громить. «Вдовам и сиротам отдать! Себе всё запрятал, а теперь из себя благородного строит!» – злился шестой юноша, роняя очередную вазу.

По лестнице спустилась женщина в полупрозрачном голубом ночном платье, накинув поверх него бледно-молочную шаль: