Об этих снах не знал даже отец. Да и окружающие, кроме старой няньки, что давным-давно нашла свой покой в мире духов, даже не догадывались. Иначе ведь могут счесть за колдуна. Боялись люди любого проявления, которого объяснить не могли, понять. Потому-то Рейвен и не счёл не нужным распространяться об этом воистину чуде. Потому-то и уверился в правильности своей миссии- разве судьба посылала бы подобные видения, если не желала его, Рейвена, участия в очищении мира от этой заразы.
Немного потренировавшись во дворе, Рейвен приказал принести в комнату ужин. Спать осталось совсем немного, впрочем, долгий сон был едва ли не последнем месте в списке того, что необходимо годами учившемуся с достоинством терпеть тяготы и лишения ради результата Охотнику.
7
Танита, потихоньку выглядывая уже начинающих съезжаться гостей, самых важных из которых встречал лично сам Князь, пританцовывала от нетерпения. Ну скорей бы, скорей. Идея деда заключалась в том, что на приём она попадёт последней, когда все гости уже рассядутся за вереницей длинных столов, ломящихся от ихысканнейших кушаний ( дед не поскупился пригласить самых именитых поваров столицы, щедро осыпав их хозяев деньгами за временное отсутствие слуг), Князь произнесёт речь, слуги по его знаку слегка прикроют окна тяжёлыми шторами- и в зал войдёт она. "В сиянии свечей ее красота будет еще более совершенна"- хитро улыбался ей дед, делая своей изобретательностью честь любой дайне, у которой имелась дочь на выданье.
Танита видела и Вацлава - он сидел за вторым к выходу столом, там, где собирались все те, кто не обладал титулом, родословной- богатые торговцы, представители воинства, духовенства ( у последних принципиальной позицией были именно эти места, будто наказывать бренные дух и тело они начинали ещё при жизни. Что, впрочем, нисколько не мешало им отдавать должное еде и винам куда как усерднее других гостей).
Прием начался, Князь за центральным столом о чем-то тихо переговаривался с самим Главным Министром- именно его прислал Король вместо себя, так как сам на прошлой охоте упал с лошади, повредив ногу и спину, и сейчас несколько до лекарей под неусыпным контролем Королевы приводили его Величество в себя.
Танита невольно залюбовалась дедом- столько лет, а всё также силен, мудр, добр. Она уже собралась было отойти- скоро придет пора спускаться, чтобы в блеске огней войти в зал, как вдруг взгляд её упал на мужчину, что сидел по левую руку от деда. Темные волосы длиной чуть выше плеч, перехваченные у затылка черной лентой, суровые черты лица, тонкий рот, изогнутый будто в насмешке, большие плечи, руки в черных кожаных печатках. Сюртук из темного бархата - будто слуга самой Прародительницы-Тени пожаловал к ней на праздник. Было нечто такое в его фигуре, что приковало взор.
И вдруг мужчина замер, будто прислушиваясь к чему-то, а затем, повернув голову прямо в том направлении, где под высоким сводом потолка, у края лестницы, притаилась Танита. Его взгляд обжигал, притягивал. Будто время замерло, а никого меж ними не было- ни весело шумевших гостей, ни музыкантов, затянувших новую мелодию, ни слуг, что быстро и ловко сновали меж столов с подносами и кувшинами в руках. Никого. Только он и она.
Танита, замотав головой, попыталась стряхнуть то странное оцепенение, в которое впала. Мужчина, хищно улыбнувшись, отвернулся. Будто кот, лениво играясь, позволил маленькой неразумной мышке прошмыгнуть мимо себя- чтобы еще продлить наслаждение от охоты.
Князь, вставая, поднял кубок. Это означало начало речи, а также и то, что она должна уже стоять в дверях, готовясь войти в зал. Танита, подхватив юбки, рванула вниз по лестнице, огибая слуг.
Уже у самых дверей она, отдышавшись, быстро поправила платье.
Когда громким голосом дед пригласил ее в зал, слуги открыли дверь.
Едва войдя в зал, Танита услышала как вздох всеобщего восхищения прокатился по нему. "Так вот тебе, скользкая словно рыба Фреда"- злорадно подумала девушка, гордо проплывая меж столов -" Теперь пускай попробует твоя прислужница перед моей хвастать, как Вацлав на тебя заглядывался!".
Сам герой ее ежевечерних фантазий остался позади, и Таните буквально жёг спину его восхищённый взгляд. Но был и ещё один взгляд. Словно липкая тягучая смола обволакивал, заставляя тонуть в своих темных глубинах. Неизвестный гость, сидя рядом с Князем, жадно пожирал ее глазами. Танита едва не стала в нарушение этикета озираться по сторонам - неужели никто, кроме неё, не замечает его наглости?!
Как назло, Князь усадил Таниту на свое место, рядом с ним! То ли хотел без лишних ушей о чем-то пошептаться с Главным Министром, то ли демонстрируя всем вокруг, что он её равняет с мужчиной, прочит ей княжество? Не раз дед возмущённо бил кулаком по столу, когда опять доносили ему- ожидают свадьбы юной даны в княжестве, волнуются. Здоровье да годы ведь уже не те у самого Князя, чтобы не избрать уже сейчас себе преемника.
"А, может... Желает он её знакомства с этим мрачным мужчиной?"- мелькнула мысль, но Танита тут же одернула себя- зачем это старому Тодеушу? Разве не сказал бы он ей все прямо, как привык? Она ведь за эту честность и прямоту с ней его и ценила еще больше.
-Вы прекрасны, дана Танита,- девушка вздрогнула, услышав тихий низкий голос над своим ухом. Подняв глаза от тарелки, по которой она последнее время только и делала, что перекладывала кусочки еды тонкой изящной вилкой, она посмотрела прямо в лицо мужчине рядом.
-Меня зовут Рейвен,- немного наклонил он голову.
Танита промолчала, не зная, что ответить. Спросить, кто он и откуда прибыл? Так ведь ей это вовсе неинтересно. К тому же, Вацлав и так робеет, а увидит, что Танита вежливо общается с этим мрачным незнакомцем, да ещё сам Князь вольно или невольно поспособствовал тому, чтобы они были рядом - так и вовсе всю решимость потеряет. Она усмехнулась - как в бой идти, так Вацлав был во главе воинства. А как в любви- таился позади.
Пока дана томилась между этикетом и нежеланием, мужчина наклонился ближе.
-Что вас так рассмешило, дана?- его красивый мужской голос, казалось, таил в себе некую опасность? Да и вообще рядом с этим мужчиной странное волнение охватывало девушку. Будто внешнее его спокойствие, веселье - только оболочка, притворство?
Танита нашла взглядом Вацлава, краешками губ улыбнувшись ему. Будто в грозовую погоду осветил её лучик солнца- так действовал на нее Начальник стражей. Но на лице Вацлава она прочла некое недоумение. Откинувшись в поисках того, что же его так изумило, она наткнулась на собственнический взгляд наглеца рядом.
-Это ваш нареченный, Танита?- его раскатистый низкий рык заставил ее задрожать, но девушка продолжала упрямо молчать. Позади них вырос молчаливый прислужник, что наполнил их бокалы вином. Юная княжна воспользовалась этим как предлогом слегка отодвинуться от мужчины.
Тот хмыкнул в ответ, продолжив вполголоса свои догадки:
-Неет,- протянул он, скользя пальцем по краю бокала, отчего раздался неприятный скрип. При этом мужчина не сводил глаз с её лица, словно это по покрасневшей от смущения щеке властно проводит пальцем- Там не ровня княжеской крови- ведь так? - Таните послышалось, или он действительно сказал так, словно сомневался в её происхождении? Неужели он что-то знает?! Нет, вряд ли! Нужно успокоиться, успокоиться!
Но тут полилась спокойная незатейливая музыка, открывавшая увеселительную часть приема. Да и приёмом-то назвать происходящее можно было весьма отдаленно- вот в столице, слышала Танита, отдельные залы для танцев, огромные высокие потолки. А под ними - то райские птицы летают невиданные, разноцветным оперением, да маленькие- с мизинец величиной. Крылышки их быстро -быстро порхают. То артисты заезжие на огромных ходулях ходят да огнём дышат. Слух ходил, что одной княгине, признанной красавице двора, хоть и летах уже, даже причёску высокую подпалили- так дама, не будь дурой, парик сняла да выбросила. А на голове- волосенки седые да жиденькие. А на другом приеме один из генералов, желая поразить всех своей доблестью, кинулся показывать трюки с мечом, да и сам не заметил, как разрубил один из длинных тонких стеблей, увенчанных крупными соцветиями ярко-красных кровянок. Цветок тут же выпустил всю свою пыльцу на отважного глупца- и генерал еще с неделю ходил с багровым то ли от несмывающейся пыльцы кровянки, то ли от злости, лицом.
