— А ты куда, кстати, пропал тогда, после милицейского рейда? — поинтересовался я.

— А ты?

— Я в больничку загремел с сотрясением, — ответил первым, так сказать, намекая на откровенный разговор.

— А ты ту схему сохранил? — взволнованно уточнил Славик.

— Сохранил. Так куда ты пропал? — я гнул свою линию.

— В Краснодар уезжал, по заданию редакции, — отмахнулся Стеблев. — Ничего интересного, срочная командировка, под рукой никого не оказалось, вот и отправили писать про передовика… передовицу.

— Ясно-понятно, долго что-то ты катался…

— Так по краю возили, материал собирал. Работа такая, — пожал плечами Славка. — Ты-то что тут делаешь?

— А ты вообще в курсе, что у нас в городе творится? — пристально глядя на студента, закинул я удочку.

— Расскажешь? — ух, ты, как он сразу с места в карьер, прям как молодой охотничьей пес, который след дичи взял.

— Расскажу, если скажешь, с кем встречался и карту покажешь.

— Да покажу, конечно, я и сам к тебе собирался завтра с утра.

— А встречался с кем?

Стеблев заколебался.

— Ты не поверишь, — произнес, открыто глядя на меня.

— А ты попробуй, расскажи, — пожал я плечами. — Там видно будет.

— Мне в гостиничный номер сегодня записку подкинули, в которой подробно расписали место встречи, как до него добраться и сколько денег хотят за информацию.

— И ты вот так просто поперся в ночь неизвестно куда непонятно к кому? — м-да… хочешь почувствовать себя бессмертным, поступи на журфак.

— Ну… не совсем… В записке обещали показать мне настоящую карту подземелья.

— И ты поверил?

— Я решил проверить.

— Как?

— Ну, выкупить, расспросить у продавца, где он взял еще одну схему, ну и сравнить с той, которую нашел тогда на берегу в тайнике.

— Что сказал твой тайный поклонник?

— В каком смысле поклонник? — озадачился Славик.

— Ну, так по какой-то причине он выбрал именно тебя в качестве покупателя. Не скажешь, по какой?

— Если честно, я как-то об этом не подумал. Не до того было, — растерялся журналист.

— Плохо, — вздохнул я. — Ладно, доставай карту, давай посмотрим, стоящая сделка или пустышка. Сколько заплатил хоть?

— Дорого, полтинник.

— Ого, да ты прям Рокфеллер какой-то, — присвистнул я.

— Он просил сто, но у меня столько не было.

— А вот это уж плохо, — обронил я, подсвечивая Славке, который доставал из кармана схему и раскладывал её на камне.

— Почему?

— Сдается, мой друг, тебя обманули, — склонившись над пожелтевшей бумагой, прокомментировал я.

— С чего ты взял? — наклоняясь к схеме, озадаченно спросил Вячеслав.

— Сам посмотри, что видишь?

— Схему… знаки… все как на той, первой карте… — растерянно перечислил Стеблев.

— Все да не все, — я ткнул пальцем в документ. — Теперь видишь?

— Но это невозможно!

Глава 11

Журналист склонился над картой, пытаясь осознать реальность.

— Алексей, — разглядывая схему, задумчиво протянул Вячеслав. — Ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать, — перебил я медлительного кладоискателя. — Что в какой-то момент нас с тобой надурили. Точнее, сначала ты принял вымысел за правду, а я потянулся за тобой. Вопрос в том, какая из двух карт, которые попали именно тебе в руки, настоящая?

— Ты думаешь, что тогда, в лагере, продавец обманул покупателя?

— Я не знаю, что думать, — раздраженно буркнул я. — Я вижу разницу, и ты ее тоже видишь. В чем я уверен, так это в том, что это не первая и не последняя чертова схема, которую предстоит отыскать, чтобы прояснить ситуацию. А уж если ты вознамерился раскопать свою сенсацию… Кстати, ты так и не сказал, какую? — я замолчал, ожидая ответ журналиста, но Славик упрямо молчал. — Так, вот, если ты собрался разыскать, откопать, добыть то, что спрятано в подземельях, карты нужно собрать все.

— Их что, много? — изумился Стеблев, отрываясь от изучения бумаги в свете фонаря.

— Как видишь, только у нас с тобой их уже две. Одна здесь, другая у меня в общаге. Какая из них настоящая, сам черт не разберет, художник, как ты понимаешь, давным-давно мертв.

— Мертв? — глаза у Славика округлились.

— А как ты думаешь? Схемы рисовали явно не сейчас, ка минимум после революции, а то и до.

— Думаю, ты прав, — бережно подхватывая документ с камня, задумчиво кивнул Стеблев.

— Вот и получается: либо все это хорошего подделанные копии, либо… оригиналы. Но тогда почему их слили нам? Точнее, тебе? — я замолчал.

— Почему?

— Вот и я спрашиваю почему! — вздохнул я, начиная понимать, что толку от Славки не будет никакого, пока он не проанализирует и не прочувствует ситуацию.

— Почему ты решил, что схема не одна? И что эта, — Славка потряс листком, — фальшивая?

— Я не уверен, что именно эта. Видел лично еще две.

— Где?

Я ухмыльнулся: уж больно студент своей реакцией напомнил мне молодого азартного пса, которого впервые взяли на охоту, и тот от каждого шороха моментально встает в охотничью стойку, чтобы не пропустить добычу. Так и Славка, мгновенно вскинул голову, в глазах азарт, в ногах — желание тут же бежать, изучать, расспрашивать.

— Где, где… — хотелось ответить в рифму про Караганду, но я сдержался. — Есть тут любители истории, в том числе знатоки городских легенд и мифов. Профессор медицины и его сосед. Встречался недавно, — уклончиво пояснил я.

— И что, ты видел еще одну карту?

— Не только видел, в руках держал, — я вздохнул. — Слушай, погнали домой, а? По дороге поговорим, а лучше завтра встретимся и все обсудим. Устал как собака, у нас сегодня маски-шоу на пляже такие были, что цирк отдыхает.

— Какие маски? — опешил парень.

— А, забей! — махнул я рукой. — Шухер на пляже был, еще и убийство, — ляпнул я, и тут же прикусил язык, но было поздно: журналисты такие журналисты, слова не пропустят, из печального вздоха сенсацию сделают.

— Убийство? — Славка даже про карту забыл. — Какое? Кого убили? Почему? Криминал?

— Так, стоп! — я взмахнул фонарем, останавливая поток вопросов. — Погнали домой, по дороге все расскажу. А про карты и все прочее — завтра, лады?

— Договорились, — после короткого колебания Славка кивнул, подкрепляя свое согласие, любовно свернул схему и спрятал её во внутренний карман легкой летней куртки. — Рассказывай.

— Да нечего рассказывать, — я дождался, когда Стеблев подхватил свои вещи, и выдвинулся чуть вперед, освещая дорогу.

По широкой тропе, ведущей к выходу в город, мы шли уже плечом к плечу, внимательно глядя себе под ноги, чтобы не споткнуться. Колдобины в нашей местности — это как коровьи лепешки, которые под ногами всегда оказываются неожиданно.

— Так что там с убийством? — журналист принялся за допрос.

— Да не было там никакого убийства, — недовольно откликнулся я, мысленно ругая себя за глупость. — Ну, приврал малость. С кем не бывает.

— Ни с кем не бывает, — отрезал Славка. — Просто так человек про убийство, увидев труп, не подумает. Труп криминальный?

— Нет, — я покачал головой, и только потом сообразил, что в темноте Славка вряд ли разглядит мои телодвижения. — Предположительно мужик умер от инфаркта, сердце прихватило на солнышке, и пиши «прощай».

— Но ты почему-то уверен, что это убийство?

«Вот ведь вцепился клещом и не отстает», — восхитился я.

— Не уверен, но мне так кажется, — я колебался, рассказывать Стеблеву все, что знаю и подозреваю, или не стоит его втягивать в историю еще глубже, чем он уже влез?

В том, что все события (или почти все), — звенья какой-то одной, пока не понятной мне цепи, я был убежден. Вопрос в том, где искать конец этой цепочки, а лучше — начало.

— Если кажется, значит, ты что-то видел или слышал. На что-то обратил внимание, но не придал значения, — уверенно заявил Славка. — Наш мозг так устроен, если что-то заметил, это оседает в голове и рано или поздно выходит на поверхность.