Понять, чего хочет Тами, легко. Гораздо сложнее мне далось решение не «кормить» ее пустыми обещаниями. Мог ли я уговорить ее на брак, настоять на своем, вынудить согласиться с собственными желаниями? Конечно, мог. Я не сомневался, что она любит меня, значит, простит все, даже позорную трусость. Но я хотел сделать для Тами нечто большее, чем массаж от мигрени. Я хотел, чтобы она никогда во мне не сомневалась.

Отказаться от семьи я не пытался, даже в мыслях не было. Уверен, что Тами не одобрила бы такой поступок. Но отказаться от финансовой поддержки и подарков я смог, и даже сделал то, что все мои знакомые единодушно назвали глупостью — отдал свой бизнес младшим братьям. Я поднялся благодаря деньгам отца, и ничего плохого в этом нет, но так уж сложилось, что мне придется начинать с нуля, чтобы моя будущая жена никогда не задумывалась о том, кто положил основу нашему благосостоянию.

Я не смогу проклясть отца, даже осознавая, что он совершил. В беспамятстве, случайно… но факт останется фактом, и ничего с этим не сделать. Возможно, Тами стало немного легче, когда она узнала, что Байсал — не мой биологический отец, но я долго приходил в себя еще и от этой новости. И все же я благодарен старшим: они смогли разобраться во всем и простить друг друга. И мы с Тами тоже сможем, я верю в это.

«Дождись меня, моя девочка. Ты обещала». Я повторял это, как заклинание, пока занимался передачей прав и капитала. Я твержу это и теперь, возвращаясь в Россию. У меня есть бизнес-план и заем в банке — мой начальный капитал. Вот только сил жить без Тами уже не осталось.

И все же я предпочел бы раскрутиться и привести жену в дом, купленный на собственные деньги. Но…

Я знал, что встреча с Ахаратом неизбежна. Мне нравился друг отца, он казался мне порядочным и добрым человеком, да и Тами говорила о нем только хорошее, хоть и побаивалась его сурового характера. И все же представлять его своим родным отцом… было неловко. Он не отказывался от меня, его не в чем винить — правду скрыла моя мать, — но и назвать его папой я навряд ли когда-нибудь смогу.

Когда Ахарат прилетел в Германию и попросил о встрече, он застал меня врасплох. Я не представлял, как с ним говорить, о чем… И ошибся, предполагая, что он захочет каких-то особенных отношений, принятых между отцом и сыном.

— Я только хотел тебя увидеть, — сказал Ахарат за чашкой чая. — Увидеть, как сына, хоть и понимаю, что ты уже никогда им не будешь. Прошлое можно принять, но переписать его нельзя. Мне жаль, что так получилось. Но я рад, что тебя воспитал Байсал. Он достойный человек.

Достойный человек, изнасиловавший его падчерицу. Говорят, кто старое помянет, тому глаз вон, а кто забудет — тому оба.

— Я женюсь на Тамиле, — сказал я. — И, надеюсь, что вы примете меня, как сына.

— Женишься? — удивился Ахарат. — А она об этом знает?

— Еще нет.

Я с вызовом ответил на его взгляд, уверенный, что от меня потребуют объяснений. Но нет, Ахарат вдруг кивнул, как будто что-то понял, и спросил:

— Адрес не нужен? Она переехала.

— Нет, я знаю, где она. С ней все в порядке?

— Не уверен. — Ахарат покачал головой. — Я дал ей слово, что ты узнаешь от нее… Но, Ильяс… Поспеши. Если ты любишь ее, то ты единственный, кто может ей помочь.

— Тами больна? — встревожился я.

— Нет, это другое.

Никаких подробностей я не добился, благо до возвращения в Москву оставались считанные дни. Откладывать встречу с Тами я больше не могу. Адрес мне действительно не нужен. Я отслеживал, где она, по телефону, что подарил ей перед отъездом. К счастью, его она оставила себе, не вернула вместе с остальными подарками.

Чем ближе Тами, тем медленнее тянется время. Я знаю городок, где она живет, знаю улицу и дом. Квартиру приходится искать, обходя этаж за этажом. Как назло, в доме отключили электричество, лифты не работают, поэтому я поднимаюсь по лестнице и стучу в двери, пугая жильцов. Где-то мне не открывают, где-то посылают матом, но чаще отвечают, что не знают никакой Тамилы.

Наконец, какая-то девушка, не открывая двери, называет этаж и номер квартиры, где живет Тами. Бегу туда и, едва отдышавшись, стучу в дверь. Тишина. Ее нет дома? Или не слышит? Или не может открыть?

Внезапно подступившая паника сжимает сердце. Какого черта я так долго ждал?!

— Тами! — кричу я, колотя в дверь. — Тами, открой!

— И незачем так орать… — цитатой из мультфильма отвечает мне знакомый голос. — Соседей испугаешь.

Тами неожиданно не за дверью, а где-то позади меня. Оборачиваюсь и цепенею. И ведь есть от чего! Она поднялась по лестнице, оттого лицо красное. Прислонившись к стене, она едва переводит дыхание, сжимая в руках тяжелую сумку. Тами все такая же милая и желанная, только лицо немного округлилось. И живот… не немного.

— Ты беременна? — спрашиваю я, сглотнув.

Хуже вопроса не придумать. Очевидно же, что да! У меня нет ни тени сомнений, кто отец ее ребенка. Я даже точно знаю день зачатия! Кретин! Я был уверен, что пронесло.

— Ты приехал, чтобы поговорить? — интересуется Тами, подходя ближе.

Я отбираю у нее сумку, и упрек в том, что она носит тяжести, застревает в горле. А кто же ей поможет, если я ее бросил? Именно так все и выглядит.

— Да, — киваю я.

— Если не передумал, то заходи, — приглашает Тами, открыв ключом дверь.

Почему я должен передумать? Ее поведение обескураживает, как и уверенность, появившаяся во взгляде. Тами больше не похожа на испуганную девочку.

— Подожди в комнате, я сейчас…

Не обращая на меня внимания, Тами идет на кухню и жадно пьет воду прямо из бутылки, а потом без сил опускается на табурет.

— Я сейчас, — повторяет она, заметив, что я рядом.

Ставлю сумку и тихо ухожу в комнату. Она беременна, может, ей надо в туалет, а я ее смущаю. Беременна… Это не укладывается в голове! Это рушит все планы. Мы не можем откладывать свадьбу, если ждем ребенка.

Слышу плеск воды в ванной комнате. Бегло осматриваюсь: Тами живет скромно, но у нее чисто и уютно. С запозданием соображаю, что одета она в джинсовый комбинезон для беременных, а на голове нет платка.

— Чаю не предлагаю, — заявляет Тами, появляясь в комнате. — Говори, что хотел, и уходи.

Такой она мне тоже нравится: боевой, решительной, смелой. И все же трогательной и беззащитной, это никуда не делось.

Она устраивается на диване, и я опускаюсь перед ней на колено. Брови Тами удивленно ползут вверх, лицо вытягивается.

— Я люблю тебя, Тами, — произношу я. — Выходи за меня замуж.

Достаю кольцо из внутреннего кармана куртки и протягиваю ей на раскрытой ладони. Никаких коробочек, никакой вычурности.

— Это ты… — Она смущенно кашляет. — С чего бы?

— Я сказал самое главное. То, ради чего пришел.

— Долго думал…

Это то ли вопрос, то ли утверждение, но ответ ей не нужен. Я все так же легко читаю мысли Тами по ее взгляду, и сейчас в нем обида.

— Прости, что пропал без объяснений. Ты согласна выслушать меня сейчас?

Она неуверенно кивает и отворачивается, на мгновение прикрыв глаза ладонью. Этого ей хватает, чтобы смахнуть набежавшие слезы. Беременным тяжело контролировать настроение.

Я не репетировал речь, но отчего-то был уверен, что легко смогу все объяснить. Теперь же не знаю, как начать.

— Ты сказала, что сомневаешься во мне. И это так, я дал тебе повод сомневаться. — Слова падают, как тяжелые камни. Такое ощущение, что на мою могилу, в качестве надгробия. — Я вел себя эгоистично и неправильно, когда ты нуждалась в помощи и поддержке. А после твоего справедливого упрека задумался, что я могу сделать… чтобы ты поверила…



На самом деле мне хочется возмутиться. Мне тоже есть в чем упрекнуть Тами. Как можно было скрыть беременность? Это же и мой ребенок тоже! Она хотела поступить, как моя мать? Опыт старших ничему ее не научил?!

— Я не могу изменить прошлое, но сделал так, чтобы оно не напоминало о себе в настоящем. Тами, мы можем построить наше будущее так, как захотим. Вместе. Я отказался от денег отца, и обещаю оградить тебя от встреч с моими родителями. Чтобы подготовить переезд, мне понадобилось время…