– Как сказать, – подмигиваю Майе.

– Ну, тогда извини. Давай-ка раз не занят приезжай в отдел.

– Я ж не сказал что не занят, товарищ полковник.

– Давай, юморист. Приказ пришел на тебя.

– Так точно. Скоро буду.

Настроение в разы ухудшается, впрочем, как и у жены.

– Вызывают? – дуется, но делает вид, что не против.

– Я ненадолго, – целую ее все-таки добравшись до мягкого тела, обнимая.

– Тогда я пока что займусь обедом.

– Хочу супчика.

– Ладно, – целую в шею и щекочу ее.

– Ну все, прекращай. Иначе позвоню полковнику и покажу, чем ты занимаешься вместо того, чтобы приказ выполнять.

– Вечером будешь мои приказы выполнять.

– Слушаюсь, мой капитан.

Шлепаю ее и иду к шкафу.

Одеваю рубашку и черные брюки. Целую жену и уезжаю в отдел.

По дороге мне звонит друг из родного города и сразу же огорошивает.

– Вещички пакуешь?

– Не понял. Ты о чем?

– Тебе не сказали еще? Тут уже приказ напечатали, думал ты в курсе.

– Вот еду в отдел, полковник вызвал.

– Переводят тебя обратно. Закончилась твоя пятилетняя командировка.

– Охренеть. Серьезно?

– Ну да. Мы тебя тут уже ждем.

– Сам то как?

– Пойдет. В том же отделе работаю. Тут новеньких много стало, попереводили тоже. Думаю и тебе местечко найдется.

– Ага, спасибо. Ладно давай, я уже на месте почти.

– Скоро увидимся.

Глушу двигатель, но из машины не вылезаю. Я настолько тут привык в маленьком городке, что уже забыл о времени, которое видимо подошло к концу.

Прохожусь по отделу, здороваюсь со всеми, кого встретил и стучу в дверь к начальнику.

– Проходи, Илья. Садись.

– Значит все?

– Все. Отработал ты у нас. Держи вот, читай.

Пробегаюсь глазами по бумажке, где напечатан приказ о моем переводе.

– У тебя неделя.

– Понял.

– Не отчаивайся. Там Матвей подкинет работы, чтобы не расслаблялся.

– А последнее дело?

– Я разберусь. Если понадобится приедешь. Главное, что ты успел во всем разобраться.

– Поменьше бы таких дел.

– Так не бывает. Ублюдки жили всегда среди нас и продолжают это делать. Давай, на сегодня это все. Завтра с утра на работу, поправлять документы.

– Хорошо. До свидания, Геннадий Савельевич.

Возвращаюсь домой и покупаю Майе пирожных по дороге.

– Ну что там? К чему срочность?

– Держи, это тебе, – отдаю коробку со сладостями наслаждаясь ароматом будущего обеда.

– Спасибо, роднуль.

– Короче, приказ пришел. Обратно переводят.

– Ты… – вижу, что она ожидала чего угодно, но явно не такой новости. – Ты серьезно, Иль?

– Ага. Дали неделю.

– Класс, – идет на кухню и гремит там посудой.

Вхожу за ней и встаю за спиной, перехватывая руки.

– Май… – шепчу в затылок и веду по шее носом.

– М?

– Мы знали, что так будет.

Глажу ее талию и веду руками вниз по красивым бедрам.

– Знаю. Злюсь не на тебя, а вообще.

– А может не надо?

– Пока что не могу. Успокоиться нужно, – кладет голову на мое плечо, полностью облокотившись на меня и расслабив напряженное тело.

– Давай я?

– Ну давай, – знаю, что улыбается, а я просто беру ее на руки и несу в спальню.

Майя

Сбор вещей, суматошная уборка в квартире, стирка и многое другое, не говоря уже о том, что пришлось увольняться из детсада в ускоренном режиме. Благо там вошли в положение и не стали устанавливать сроки на отработки. В общем все это за последние три дня очень и очень надоело.

Помню, как радовалась переезду в этот город, теперь пропорциональной той радости, моя печаль.

Там подруг я не успела как таковых завести, здесь жизнь сложилась. В итоге оставляем все здесь. А ведь нужно было понимать, что все временно.

Самым сложным из всех планов и намеченных дел было позвонить матери Ильи и сказать о «прекрасной» новости.

– Почему я, Иль? Позвони своей маме сам.

– Малыш, мне нужно немного тут запариться с бумагами, поэтому я прошу сделать это тебя и поставить хотя бы на громкую. Ты ее знаешь, она не умеет ограничиваться парой минут разговора.

– Уж я-то знаю, – бурчу себе под нос и набираю свекровь.

– Да, Майя, – слышу, как она «рада» моему звонку и ехидно улыбаюсь, потому что разговор на громкой и Илья все слышит.

Нет, я не вставляю палки в колеса меж сыном и матерью. Муж прекрасно знает характер своей родительницы. Просто, когда ты год за годом в ее глазах и по ее мнению становишься только хуже, это в итоге надоедает и подобные мелочи, которые оборачиваются против нее даже радуют. Она предстает в невыгодном свете перед сыном. Хотя могла уже давно принять его выбор и облегчить жизнь всем. Но нет, она знает лучше и у нее сотни претенденток на сердце ее сыночка.

– Здравствуйте, Антонина Степановна. Как вы?

– Да уж жива. Спасибо что спросила. Целую неделю не звонили, а тут им интересно стало не померла ли я тут…

– Привет, мам, – перебивает поток желчи.

– Ой, Илюша, – тут же тоненько поет, а муж смотрит осуждающе, но с улыбкой, типа: «Мы ведь привыкли к этому, да Май?». – Сыночек, как ты?

– Мы с Майей хорошо, мам. И с новостью к тебе…

– Ах… Ну неужели. Ой как я рада. Как я рада, – я почти валяюсь от смеха, потому что она сто процентов решила, что я беременна. – Майя, дочка, поздравляю тебя. Я верила, верила до последнего…

– Мам, успокойся, – перебивает ее муж, сдавив переносицу устало, когда я почти хрюкаю от смеха, но на самом деле я каждый раз понимаю, что моя зацикленность на беременности исходит из ее ожиданий и осуждений.

– А что за новость? – сразу сбавляет обороты свекровь.

– Меня обратно переводят. Через четыре дня приедем.

– Ага. Ну и славно. Будешь рядышком, – снова меня нет в ее предложениях. – Только не вздумай квартиру снимать. У нас вон трехкомнатная…

О боже, только не это. Смотрю на мужа, хоть и знаю, что он адекватно все это понимает, но на всякий случай делаю взгляд убийственным.

– Мы будем в служебной жить. Скоро моя очередь на жилье. Так что думаю через полгодика будет своя в новострое.

– Ой, упрямец какой. С мамой жить то лучше. И накормлю, и постираю, – началась песня.

Поворачиваюсь уйти, но Илья хватает меня поперек живота и прижимается к нему лицом, развернув к себе.

Массажирую ему кожу головы, а он закатывает глаза.

– Мам, я женат. У меня давно есть та, кто постирает, приготовит и все в этом духе.

– Женат. Одно только слово…

– Все, отключаюсь, – тычет в телефон пальцем и прекращает звонок, чуть ли не мурлыча от моих поглаживаний. – Ты чудо.

– А ты подхалим, но очень-очень милый.

– Как приедем, я с ней снова поговорю.

– Не стоит. В этом нет смысла. Я останусь для нее проституткой и оборванкой из неблагополучной семьи, которая не может родить тебе сына. И весь благородный род Островских закончится на тебе.

– А я так не думаю, – поднимает голову и упирается подбородком меж грудью. – И мне плевать. Чувствуешь разницу?

– Именно поэтому, родной, – глажу его по щетинистой щеке, – я тебе ни слова не говорю. И прошу не развивать эту тему с мамой. За восемь лет она не сменила представление обо мне, думаешь сейчас что-то изменится?

– Прости, – притягивает меня на свои колени. Целует в губы зарываясь в волосы и разлохматив их тянет вниз, чтобы я запрокинула голову, а он смог добраться до шеи.

– Все хорошо… м-м-м. Пойду дальше паковать вещи, а ты занимайся работой.

– Ладно, – чмокает меня в губы и отпускает. – Кстати, что там с работой твоей?

– Нормально. Директор адекватная женщина, отнеслась с пониманием. Завтра пойду за трудовой.

– Отлично. Ну беги.

Откидывается на своем кресле и до последнего смотрит на меня, пока я ухожу из комнаты.

Люблю, когда он так на меня смотрит.

На следующий день нас приглашает в гости Оля со своим мужем. И мы уезжаем к ним на дачу на выходные, а во вторник едем обратно в город.