Чья? Так дурня…
Значит, планы немного меняются.
Униинструмент в умелых руках – это реально страшная штука. Он может прожечь броню танка, соединить оптоволоконный кабель, побыть и шуруповертом, и болтокрутом, и болгаркой, и много чем еще.
А еще им можно в режиме резака вскрыть даже толстенный сейф, если, разумеется, энергии хватит.
В некоторых моделях, как я слышал, есть и хирургический набор, но я, пожалуй, поступлю проще.
Запустив резак, я ощутил, как в камере моментально потеплело. Ну, еще бы – от него жар прямо-таки обжигает.
Ну и славно – сразу же прижжет рану, так что парнишка кровью не истечет. Вжух – и кисть моего «няня», отделенная от тела, упала на пол. Он к этому моменту начал приходить в себя, но болевой шок от потери снова отправил его в отключку.
Не сдох бы…
Крови практически нет, так что хватаю отрубленную конечность, прикладываю ее к сканеру.
По экрану пробегает линия, затем весь он вспыхивает зеленым, и механизмы начинают жужжать, дверь открылась.
Ну что, засранцы, не ждали? А вот и Джо-о-онни!
Хах! Точняк! Мне еще топора пожарного только не хватает, и дверь им деревянную проломить в кабинет к Максимилиану, да чтобы он в этот момент визжал и дрожал.
Но…и так сойдет!
Я шагнул в коридор, готовый в любой момент рвануть в сторону, бежать, стоит только турелям дернуться. А еще я напряг слух, пытаясь в стоящей вокруг тишине услышать топот ботинок боевых скафандров. Про себя даже решил, что хрен с ним, если все будет совсем плохо – попытаюсь войти в боевой режим. Сдохну – ну, значит, сдохну, зато заберу с собой еще парочку ублюдков. А если повезет, то выжив,у и тогда…
Но пока что все тихо. Турели хоть уже не скрываются в нишах, а стоят бездвижно, но не пытаются взять меня на прицел.
Чего это они? В режиме противодействия атаки, что ли?
Ага! Вон и красные лампы под потолком неистово сверкают, причем вдоль всего коридора.
Общая тревога?
Так. А у моих пленителей, похоже, какая-то проблемка нарисовалась.
Это хорошо. Значит, в данный момент большая часть человеческих ресурсов сосредоточена на этом. Мое бегство и вовсе может быть до сих пор незамеченным.
Хм…если я не ошибся, то пульт управления всеми местными системами блока «Б» расположен в той же комнате, куда меня привозили для сканирования и анализов. Во всяком случае, он очень на таковой похож.
Что ж. Где другие пульты ‒ я не знаю. Пойдем к нему, значит.
Надеюсь, ТШК там сейчас нет, и что его туда «приставляли» только на время моих «визитов».
Так, ладно. Главная проблема – это турели. Как-то же они должны идентифицировать своих и чужих? То, что меня пропустили – чем объяснить? Куртка? Карточка?
Хрен его знает…
Вот там впереди, метрах в тридцати, еще одна турель торчит. И не факт, что она меня пропустит. Впрочем, сейчас посмотрим…
Смотреть было не на что. Турель никак на меня не реагировала – индикаторы сенсоров мигали в штатном режиме, напрочь меня игнорируя.
О! А может, система «свой-чужой» встроена в конструкцию с системой этапирования заключенных? Ну, вот везут меня такого всего несчастного мыться, или, наконец, оздоровительную эвтаназию делать, а тут турель меня ‒ бух, и снесла! И хрен бы со мной, так ведь и тварюку внутри меня расхренашит.
А этого не происходило. Ну, точно! Поэтому турели меня не трогают.
Пока, во всяком случае. Я ведь не объявлен беглецом.
А вот если объявят…
Ладно. Об этом лучше пока не думать. Тем более что уже столько времени я на свободе, а все окей. Зуб даю – у моих пленителей резко добавилось проблем, причем таких, что не до меня стало.
В общем, двести метров коридора я прошел совершенно безопасно. Камер типа моей тут было еще три, и в двух из них точно кто-то был, но торопиться выяснять, кто там, я не стал.
Пока не перехвачу управление турелями – это будет бессмысленной тратой времени и лишним риском.
Сначала нужно все тут обезопасить.
А вот на входе в комнату «управления» меня ожидал облом.
Дверь закрыта, и рука Доусона не сработала.
Видимо, доступ в эти помещения для него был ограничен.
Жаль, но везение не может длиться вечно.
Двери тут были сделаны по тому же принципу, что и у камеры: выдвижные штыри по всему периметру.
И чего делать? Униинструментом резать?
Думаю, такая варварская попытка открыть дверь не пройдет незамеченной. Система безопасности отреагирует мгновенно.
Эх…была бы тут Элен – она сумела бы вскрыть дверку…
Стоп! Элен!
Ведь в тех камерах кто-то заперт, и логично предположить, что один из этих «кто-то» ‒ моя напарница. Ну где ей еще быть? Точно не в лаборатории, и не в личных апартаментах для высокопоставленных уродов из корпорации.
Подхожу к первой камере и открываю двери с помощью своего «ключа» – руки лоботомированного.
Ну что ж, камера ‒ полная копия моей, только вот заключенный не сидит, прикованный к каталке, а вполне себе спокойно валяется на кровати, читая журнальчик.
Мужчина лет сорока пяти на вид. Точно не спортсмен, о чем говорит дряблое брюшко и некогда обширные щеки, теперь грустно свисающие с обеих сторон лица, как у старого бульдога. Водянисто-серые глаза смотрят на меня с непониманием.
‒ Эй, а где Додик? Ты что, его сменщик, что ли? Такой же безмозглый, или говорить умеешь? Где жратва? Сколько ждать можно?
‒ Ну, безмозглый тут только один, и это ты, жирный козел!
‒ Ого! Стоп, погоди-ка! Твоя одежда! Ты тоже заключенный? – глаза заключенного расширились от удивления, а затем загорелись надеждой. – Слушай, парень! Вытащи меня отсюда! Это ошибка, клянусь! Они просто не того человека взяли, клянусь! Эй! Ты меня слушаешь? Свяжись с моим начальником – Аргусом. Он начальник логистики на «Прайм-4». Скажи – Саймон Филч сидит в камере здесь!
Я уже собрался было уйти, как пленник вскочил, попытался схватить меня за плечо.
– Эй, ты меня слушаешь вообще? Я ведь не сошка какая-то, а замначальника службы снабжения исследовательского флота корпорации, – гордо заявил он, а затем добавил уже плаксивым тоном: – Ну, подумаешь, не ту бумажку подписал. Я ж не обратил внимания! Это просто случайность, ее мне подпихнул новый референт-стажер, и я по привычке подмахнул… Ну, загрузили мы туда целую кучу взрывчатки, боевых роботов и пушек непосредственной обороны. Откуда я мог знать, что они там не нужны? Это просто ошибка была…
О-о-о…
А я, похоже, вижу перед собой того, кто позволил друзьям дока подложить свинью корпоратам на «Клаусвитце».
Ну-ну …не при делах он… Угу, конечно!
Ладно, играться некогда, но кое-что от этого урода мне все же надо.
‒ Ага! Расскажешь об этом прокурору, – оскалился я в самой злобной гримасе, на которую был способен, и добавил: – Если вдруг выживешь.
Заключенный удивленно уставился на меня.
– Парень, – ухмыльнулся я, – ты видишь того, кто собственными руками взорвал этот самый «Клаусвитц» вместе с парой тонн взрывчатки, тремя десятками боевых роботов, «Китоврасом» и тремя «Гекатонхейрами», чтоб тебя черт побрал! И не надо тут втирать, что такое оборудование могут загрузить на корабль «случайно».
– Да я клянусь вам…
– Тебя подкупили ребята из «Мизерикордии», – нисколько не обращая внимания на его слова, заявил я, – и мне прямо сейчас нужно знать, кто конкретно тут работает на них? Времени на уговоры и вранье у меня нет, так что выбирай, какое яйцо?
– Что? Где? Как вы узнали? И в смысле, какое яйцо?
‒ Однояйцевый, выбирай: какое яйцо тебе оставить, а какое я просто отрежу?
‒ Да что вы себе позволяете? Вы не посмеете! Да вы хоть представляете… – конец фразы он проглотил, так как я сдавил его дряблую глотку своей рукой и швырнул на пол.
Прижав ворюгу ногой, я активировал на униинструменте режим лазерного резака, уменьшив ширину луча до минимально возможных значений, и поднес этот микрофакел к успевшим стать мокрыми штанам пленника.
Как только материя начала чуть обугливаться, он завизжал, как поросенок:
