Пока мы выползали из спальных мешков и одевались, проход все более сужался. Первым полез я. Гамму чувств описывать не берусь, скажу только, что было место и страху. Еле вылез, чуть было не потеряв эту тетрадь. Беда еще в том, что отправился спать без перчаток и все манипуляции проделывал в снегу при минус 26 градусах голыми руками (никак не могу привыкнуть к местному коварству). Когда руки «отходили» в нашей палатке, чуть не варевел.

Следующим шел Санька, он поуже, чем я, но и ему досталось трудно. Замыкал Витя — парень могучего сложения, полярный радист. Он застрял и обратился к нам с жалостными словами: «Не оставьте, двое детей».

Радуясь свободе, мы отогревались в родной КАПШ-1. И когда после обеда решились снова пойти к КАПШ-2 за спальными мешками (ибо не решались второй раз спать там), было поздно. Все это прямоугольное колено было забито снегом, часа полтора длилась наша борьба за спальные мешки. По очереди влезали в колодец и пытались ведром выгребать снег. Но там не согнешься, а главное — пурга усиливалась.

Короче, мы потерпели поражение. Кто прочтет это, пусть не осудит: борьба была не на равных.

Итак, на шестерых — только два спальных мешка. И палатка, в которой и троим было ужасно тесно.

Сейчас ночь. Трое лежат, четвертый кое-как привалился, дремлет. Мы с Санькой сидим. Мне через 20 минут на метеосрок (в час ночи). Да и все равно спать негде.

В общем, мы на положении ожидающих поезда, только наш поезд может прибыть через несколько дней, а быть может, и недель.

9 июня. Вот уже вторые сутки стоят изумительные ночи. Насколько природа здесь бывает свирепа и коварна, настолько же бывает изумительна и величава (но не нежна!).

Днем была чудесная погода, а из Мирного самолет не мог вылететь: порывы ветра до 27 м/сек.

Но мне кажется, завтра последний «дригальский» день.

10 июня. Ожидания оправдались: мы в Мирном. Встречали радостно и с некоторой завистью; хлебнули Антарктиды.

Да, совершенно понятно; Мирный — это еще не Антарктида.

Наибольший успех выпал на долю моих усов. Таких усов в Мирном нет. Их сравнивают то с китайскими, то еще черт знает с чьими.

Предложили выступить по радио с рассказом о Дригальском. Отказался. Наша радиогазета — ехидная организация, любит подстраивать каверзы. Вместо меня на удочку попался Кричак. После торжественного выступления Оскара Григорьевича была исполнена едкая песенка о его злоключениях на острове. Возможно, и мне была уготована такая же участь.

Английский кружок процветает, в качестве пособия крутят фильмы. Приходят и ни слова не понимающие по-английски.

13 июня. В Мирном настолько привычная и скучная атмосфера, что Дригальский кажется чем-то очень давним.

Все эти дни бездельничал. Только сегодня приступил более или менее тесно к работе: метеорологи попросили наладить актинометрическую установку. Неудобно отказываться, хотя у самого полно работы.

Завтра пойдем вытаскивать трактор. Вчера наши хлопцы вышли из Мирного, чтобы пройтись с гравикой вдоль гляциологических вех. Решено было идти напрямик, через трещины. Ребята прошли, а шедший за ними трактор провалился.

Трещины в Антарктиде — бич. Все поражаются, как это с нашими людьми не было еще несчастных случаев. Бывало, люди проваливались (например, в день нашего отлета на остров начальник электростанции Ягод-кин, идя к себе домой по миллион раз хоженной и езженной дороге, провалился в трещину, но успел ухватиться за край), но как-то им везло: либо попадали на небольшой глубине в расклин, либо (чего практически здесь не делают) шли на связке. Но все, конечно, до поры до времени.

Мирянское радио сообщило, что наш перелет с острова в Мирный — самый поздний авиационный перелет в истории Антарктиды.

17 июня. Боюсь повторяться (но что я могу поделать!), уже который день дует. Порывы за 30. Ей-богу, это надоедает. Надоедает бороться с дверью, чтобы войти в свой тамбур (просто сил не хватает открыть ее, проклятую) и пулей влетать в него, дабы не пришибло. Надоедает после двухминутной ходьбы приходить с от» топыренными карманами, плотно набитыми снегом. Надоедает скользить и падать на застругах^[48], не видя ничего под ногами, надоедает слышать постоянный свист и вой. Да мало ли чго надоедает в пургу!

Нет, я не скис, ведь через пяток дней будет зимнее солнцестояние (сегодня с этим нас поздравили японцы), и деньки побегут, увеличиваясь, а через неделю мне

стукнет двадцать пять. Да, это, конечно, в некоем роде дата.

Завтра должен выступить с лекцией под громким названием «Атомная энергия и ее использование». Так как мне предоставляется только полчаса, то это будет, безусловно, не лекция, а самые бессовестные выжимки.

Вопрос о составе санно-тракторных поездов все еще не решен, и это меня сильно беспокоит.

18 июня. Пурга чуть поутихла, и мы отправились спасать трактор, провалившийся в трещину. Дорога к нему была сложна и опасна, порой бывало, что снежный мост обрушивался сразу за нами.

Прибыв на место, опутались веревками и начали бродить вокруг трактора, фотографировать. Трещина аховая: провалишься — и конца не достигнешь. Но с веревками работать очень неприятно, и мы сбросили их, несмотря на И., возводившего хулу на нас. Все прекрасно обошлось, хоть трактор пока и поныне там.

Сегодня я ораторствовал. В общем, кажется, получилось не очень плохо. Просто плохо. Не выдержав философии на пальцах, ввалился в квантовое состояние частиц. Еле вылез. Вечером И. со страшной силой раскритиковал.

Кажется, начальству нравится мысль послать меня в поезд в район гор на Земле Королевы Мод (станция Лазарев).

Эта мысль мне не очень нравится, но все же лучше, чем сидеть в Мирном.

Вплотную взялись за проштрафившийся трактор. Погода не очень благоприятствовала нашему предприятию: дул сильный ветер, и была довольно низкая, под минус 30 градусов, температура. Собралась довольно большая компания, в основном фотолюбители.

Я связался с И. Это было действительно необходимо, так как работать пришлось в самой трещине. За последние метели под трактор насадило снегу, так что невозможно было даже трос протянуть под ним. Работать было несколько неудобно: лежишь на снежном мосту неизвестной толщины под трактором, имеющим принципиальную возможность продолжить свое первоначальное движение к центру Земли. Но туннель был прорыт, трос пропущен, и мощный, 500-сильный АТТ после ряда неудач извлек машину.

Сегодняшняя экзотика стоила пропуска декадных измерений. Этим займусь завтра.

21 июня. День зимнего противостояния (для нашего полушария). С завтрашнего дня ночи будут укорачиваться. Хорошо! В честь такого праздника природа создала чудесную, редкую для зимней Антарктики погоду. День был ясный и совершенно тихий. Полный штиль. Как хочется надолго запомнить окраску такого дня.

Утро. Девять часов. На востоке ярко-голубое небо, над нами и дальше темно-синее, почти черное. Яркие звезды, узкий серп месяца. Голубизна наступает, вот она захватила уже полнеба. Звезды меркнут, светит лишь месяц. Восточный горизонт — сплошная багровая полоса. Ударил первый луч солнца. Вспыхнул купол, засверкали далекие айсберги. Солнцу удается лишь чуть высунуться, и оно не может осветить снег и лед. Поэтому в мире существуют только две краски: синяя и багровая. Но сколько оттенков: от чистейшей лазури до густого фиолетового, от багряно-алого до темно-красного, и все это в самых различных сочетаниях. Похоже на картины Рериха, только чище, прозрачнее.

25 июня. Итак, «Павлу Кутузову стукнуло уже 25 лет», как сказали вчера в радиогазете.

«Четверть века! Это же не хвост собачий!» — добавили в кают-компании.

А посему решено было отметить такое событие. Виновнику сообщили, что его присутствие необязательно, но желательно. Занятие кружка английского языка было уменьшено до неприличия (ибо руководитель и добрая половина членов должны были участвовать в намечающемся мероприятии).