Мамелюки — это почти те же янычара, только конные. Египет в это время по факту одна из провинций Османской империи. И как и в самой метрополии в последнее время у власти практически не падишахи, а руководство янычар, так и в Египте руководят страной беи мамелюки. Это давно тысячи лет назад мамелюки или мамлюки были рабами из тюркских народов, которые служили в армии. Сейчас основная их часть набирается на Кавказе. Это черкесы, абхазы, грузины и армяне, а в последнее время из-за похода предыдущего шаха на Грузию, где двадцать тысяч человек были убиты, а ещё почти столько же угнано в виде рабов и продано затем на невольничьих рынках, так грузин принявших ислам в мамелюках чуть ли не треть.

Обо всём этом чернокожий пленный расскажет потом, сейчас, на стоящих на возвышенности небольшой егерей и лезгин с чеченцами, неслась конная лавина. Далеко ещё, с километр им спускаться от леса с небольшой возвышенности, а потом опять подниматься на тот холм, где Брехт с кусочком своего войска расположился.

В Реале, насколько Пётр Христианович помнил, этот полк схлестнётся с нашим конногвардейским, и часть порубает, а часть в плен захватит, сам при этом почти потерь не понеся. Очень злы в рубке мамлюки. У них специальная есть кривая сильно сабля — скимитар называется, а ещё они вооружены двумя парами пистолетов, тромблоном, карабином и топориком. До зубов вооружены, не хуже его лезгин, единственное лезгины в стальном шлеме и в кирасе, а мамлюки только тканью защищены.

Наполеон в Египте их конницу пять лет назад легко у пирамид разбил. Нет у дикой конницы навыков нападения на ощетинившееся штыками каре французов, которое ещё и залпами палит на двести с лишним метров.

Технологии и умения победили в борьбе с удалью и горячим нравом горцев бывших.

Сейчас ситуация другая, на шестьсот его всадников неслась тысяча французов. И нет ни штыков, ни чеснока даже, чтобы эту конную лаву остановить.

— Спешиться, пистоли зарядить. Передать по цепочке. — Повернулся Брехт к лезгинам, — Ефим, из Слонобоев беглый огонь по готовности.

Сейчас командовал лезгинской полутысячей Абдукерим-бей. Невысокий жилистый мужичок лет сорока. Брехт его записал в ту школу, где учителя генералы и полковники бывшие вместе с профессорами немецкими изучали старые битвы и пытались их переиграть с новыми вводными, в основном с применением того оружия, что теперь есть у воинов Дербентского ханства. Про битву с Мамлюками Наполеона у пирамид там и услышал Брехт от немцев. Разыграли, а что бы сделали лезгины против каре. Получалось, что с потерями пусть, но истребили бы наполеоновскую гвардию. Против пуль Петерса и винтовок Бейкера сейчас есть только одно оружие — конная лава. И что самое плохое — именно она, эта лава, и неслась на Брехта с его гораздо меньшим числом солдат. Лезгины тоже оснащены неплохо. У них на вооружении кроме шашек, есть два седельных двуствольных пистолета и кавалерийский русский штуцер.

Бах. Бах. Загрохотоли Слонобои, у Брехта тоже подарочный экземпляр есть, и он его сегодня к седлу приторочил. Слонобой к седлу Слона. Это не тот шайр. Это бельгийский першерон. Он поменьше великана английского, но зато гораздо резвее, не скакун, но вполне себе рысью бегает. Земля при этом дрожит, как и положено в русских сказках. Брехт его в Слона сразу переименовал, чтобы к новому имени не привыкать. Настоящий Слон остался в Студенцах на племя. Всё же всем параметрам соответствовал будущей породы.

Заряжать так быстро, как егеря, князь Витгенштейн не мог, за те две минуты, что французские егеря и мамлюки спускались с холма своего, он успел сделать всего четыре выстрела. Хорошо хоть целиться не надо. Сплошная масса из лошадей и людей, в кого-нибудь обязательно попадёшь. Егеря, а Брехт это краем глаза замечал, стреляли раза в два чаще его. Опыт не пропьёшь. Двадцать егерей да семь пусть выстрелов. Солидно получается. Вскидывая в очередной раз огромное ружьё к плечу, Пётр Христианович видел, как то тут, то там кувыркались кони или даже целые небольшие водоворотики возникали, когда конь или упавший всадник попадали под ноги следующему коню. Тот тоже кувыркался и следующий. Кони ломали ноги, всадники шеи и руки и к концу спуска прямо заметно уменьшилась лава, а ещё, и это гораздо главнее — она вытянулась и сейчас не сплошной массой шла и полутора ручейками. Один приличный такой ручей, даже горная река, а второй поуже, приток её небольшой. В лощине, или лучше овраге пологом, они слились, и тут настал черёд лезгин показать свое мастерство в стрельбе из карабинов. Это не винтовка Бейкера, гораздо короче, но пуля Петерса позволяла залпами палить на триста метров, с такого примерно расстояния первый залп и дали. Двадцать секунд и ещё один. Всё. Время вышло.

— По коням, — проорал Брехт рвя связки, но зря старался. Такой бой лезгины отрабатывали, и они хладнокровно выстрелили ещё раз, и только потом вскочили на лошадей и не шашки в руки взяли, а два двуствольных пистолета. Бабах. Общий залп тысячи пистолей просто оглушил. Его воинство окуталось плотным облаком дыма. И тут не подвели чеченцы князя Мудара. Они с визгом с фланга атаковали почти выбитых последним залпом французов. На вершину холма поднималось пару сотен всего, а после пистолетного залпа и сотни не остались. Чеченцы врубились в оглушённых, ослеплённых и обосравшихся французов, и как нож, прошли через их поредевшие потоки. Развернулись и почти с тыла уже напали второй раз. А тут и лезгины шашки вынули. Минута и нет у Наполеона больше не Мамлюков, ни конный егерей. Нет лучшей части его войска, которая в Реале сыграла очень серьёзную роль, угробив наши Семёновский, Преображенский и Конногвардейские полки.

— Пленный нужен! — охрипшим от предыдущего вопля, горлом попробовал крикнуть Пётр Христианович.

Через пару минут ему этого негра и подвели.

— А скажи мне, Маугли, какого черта вы на нас напали?

Событие сороковое

Вопрос не в том, чтобы отступить, а в том, чтобы понять, что ты проиграл.

Цитата из фильма «Бегущий в лабиринте: Лекарство от смерти»

— Абдукарим, твою налево, — когда стало ясно, что пленный будет играть в молчанку, вернулся к реальности Брехт, — чего вы уши парите? Вон, Мехти возвращается, зарядить штуцера и повторить его манёвр. Ну, выстрели пару раз, никто основного задания не отменял. Там наш враг, а это муха мимо пролетала.

Лезгин главный, зло смотревший на молчаливого негра, тряхнул головой, задев каской за такую же железяку на голове своего зама, и под звон этот выпучив глаза, гаркнул на языке, что от викинговского произошёл.

— По коням, зарядить оружие! — А может и чего другое кричал. Брехт по-лезгински только пару матерных слов выучил.

Но именно эту команду и выполнила, занимающаяся добиванием раненых и сбором трофеев, тяжёлая кавалерия. Вовремя, как раз Мехти вернулся. До этого побоище это было скрыто от него склоном холма и виноградником, а тут выезжают они на пригорок, а там всё поле за холмом в трупах людей и лошадей. И ещё сквозь грохот пушек за спиной слышны теперь ржание раненых лошадей и крики раненых французов и не совсем французов. Грузин.

— Петер, тут что было? — Подскочил к негру Мехти и встал руки в боки, типа что за ерунда, сам вон чего настрелял, а меня не позвал.

— Не знаю, Мехти. Молчит язык.

— Это я мигом. Мустафа-бей! Отрежь ухо и выколи глаз этому чумазому.

Брехт только начал готовить речь про Женевскую конвенция, а негр уже и уха и глаза лишился. Ну, сам бог велел.

— Брат, ты не молчи. Это уха у тебя два и глаза тоже, а язык один, отрежет сейчас этот злой дядька, что будешь делать. Как целоваться без языка? А задницу французам лизать? Лучше скажи мне, кто послал вас и почему?

— А-а-а! — Повыл ещё немного Джозеф Дамингу, но потом на ломанном французском поведал Брехту правду-матку.

— А почему вы решили, что на нас напасть надо? Может мы из корпуса Даву?